Страница 43 из 84
- Так нечестно! - распятая, уставила на него полные слез глаза.
- Честно - нечестно, зато правильно. Ты мне обещала. Вот будь добра, сдержи слово.
***
Казалось, счастливее нет человека на свете. Улыбка до ушей, слезы радости градом. От чувств даже дыхание перехватывает.
Не я это была, нет. И не Лёня - тому, по-моему, вообще всё фиолетово было. Еще с утра накатил со свидетелем по паре стопок и на автомате выполняли все то, что ему велел тамада.
Мать. Самой счастливой на свете была моя мать. Сбылась ее мечта. С одной шеи - да благодатно на другую, помоложе.
Ну что ж, Серебров. Прошу любить и жаловать... дорогую тещу.
А я... я, словно мертвая. Только временами тонкие струи горячих слез по щекам выдавали... "счастливую" Невесту.
- Ну что же ты, родная? - запричитала какая-то женщина (которую и знать не знаю). - Весь макияж сейчас испортишь.
Я жизнь тут себе порчу... А вы... вы о всем этом фарсе, мазиле печетесь.
В голове - туман. Путаются не только слова, но и мысли. Уже и лекарство Аннет не спасает. Сплошной дурман. И качели эмоций - от слез до истерического смеха. От полного равнодушия до желания всех изничтожить здесь.
Приглашение регистратора - и зашли в зал.
Долгая, монотонная, до тошноты прознающая речь... о счастье, о светлом будущем, о новой ячейке общества. О детях.
Дернулась я в сторону, но отец тотчас схватил за руку. Удержал.
На ухо шепотом:
- Успокойся, - грозно.
- Мне плохо, - шепотом; не вру.
- Потерпи. Осталось недолго.
Еще минуты собственного погребения - и подписи. Кольца - зажимы, кандалы для некогда свободных птиц. И фото - на память. О том, как можно заживо похоронить человека.
Попытка мужа вновь поцеловать меня - но уже увиливаю:
- Мне плохо, - грублю.
Силой вырываюсь из объятий - и на выход.
На свежий воздух. К машине. Уперлась руками в капот. Попытки отдышаться. Не дать и так пустому желудку вывернуть всё наружу.
- Беременна, что ли? - слышу перешептывание где-то сбоку.
Бросаю на них гневный взор. Да сил не хватило на язву.
Очередной пустой, немой вздох - и отвернулась.
- Вань, ты как? - узнаю голос отца. Поспешно подхватил меня под локоть, силой обернул к себе лицом.
Еще один глоток кислорода - и вырываюсь из его рук.
Рыком:
- Нет больше Вани! Для Вас, Николай Артурович, я отныне Ванесса Сереброва! Я выполнила долг! Оставьте теперь меня в покое!
***
Пара моих фырканий на мужа, сверх короткие "горько" чмоками - и едва меня не стошнило прямо на мужа.
Ушла. С позволения своего нового "Господина" - отправилась в какую-то коморку в ресторане - дабы прийти в себя.
Пару часов сна Невесты, дюжей дозы алкоголя в Жениха - и танец молодых был шикарен. А дальше - откланяться - и поехать домой. Из омута - да в самое пекло.
***
Если лобзания этого пьяного животного я могла выдержать, то лишь от одной только мысли, что мне придется с ним переспать, меня бросало не только в холодный пот, мандраж, а просто в жестокую истерику. Ужас.
Откровенно трясло. Очередные позывы тошноты просто пеленой меня заслали.
Я сходила с ума. Молилась всем ведомым и неведомым Святым.
Уж лучше бы Шмелев был мой первый... тогда, добровольно, на озере, чем... это мерзкое чудовище.
- У меня живот болит, - отчаянно выпаливаю, когда его ласки стали уже откровенными и за платьем пошло долой белье.
- И что? На нервах, - тихий смех. - Бывает, хорошая моя. Сейчас всё пройдет, обещаю.
- Не надо! - с визгом отдергиваю его руку из-под моего лифа.
- Ты чего? - оторопел, выпучив на меня очи.
Нервически сглотнула я слюну.
Страшно. Страшно что-то не то ляпнуть, но еще страшнее - допустить, то... что...
Хотя оно и неизбежное. В конце-то концов.
Но пусть не сегодня. Не сейчас.
Потом. Потом...
Сегодня и так стресса...
- У меня месячные.
- И что? - еще сильнее таращит глаза. - Ты же моя теперь жена. Так что я ни капли не брезгую.
- Не надо, пож... - но не дал договорить.
Силой впился в губы своим слюнявым ртом.
Грубые движения рук... повалил на кровать.
***
Когда-то я смеялась над старой книгой по "домоводству", где была расписаны нормы, регулирующие отношения супругов в семье, в том числе и в спальне. Была там одна забавная строка (помимо безоговорочного подчинения во всем мужу, "холенья и лелеянья" его), к которой рождалось у меня уйма рассуждений и предположений, хотя, в основном, шуток: после совершения полового акта с женой, муж должен позволить ей пойти в ванную, не следуя за ней, а дать ей побыть наедине, одной. Возможно, она захочет поплакать.
Отныне я больше над этим не смеюсь.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде, чем я смогла прийти в себя. Собрать осколки прошлого и настоящего, чтобы понять, признать, что произошло, на что согласилась. И что грядет.
И да. Со Шмелевым у меня так ничего и не вышло.
Теперь я знаю уж точно.
Увы. Уж лучше бы он был моим первым, чем этот... гад.
***
Одеть на себя какую-то грязную (выуженную из стиральной машины) футболку мужа - и вернуться в комнату. Мышью забраться под одеяло - и замереть. Лишь бы не проснулся. Лишь бы вновь ничего не потребовал!
Но вдруг шорох, скрип, дрожание кровати - и приблизился ко мне, обнял, прижав меня спиной к себе.
Окаменела в ужасе.
Господи, молю! Только не сегодня! Только не продолжение ада!
- Ты девственницей была, да? - выстрелом, внезапное.
Поежилась от жути.
Не знаю, отчего больше (или чтобы не тешить его самолюбие, или чтоб не отдать сокровенное ему, или чтоб хоть как-то, возможно, отбить охоту, вызвать отвращение - пусть лучше он разведется со мной!) ляпнула. Да так, что и сама не сразу поняла, что произнесла:
- Нет.
Обмер в удивлении.
Жуткие, пугающие мгновения - и вновь продолжил:
- А с кем тогда? Давно? Или сколько их там... было? - в голос сквозило недоверие, непонимание.
- Один, конечно, - провернулась в его хватке, заодно отодвигаясь на пионерское расстояние, расстояние взгляда. Но тотчас и осеклась, увела очи в сторону. - Мы тогда на даче были. Выпили. Одни остались. На чердаке. Ну и...
- ХВАТИТ! - гневно, - живо оттолкнул меня от себя. Перевернулся на другой бок. - Шлюха, - громом.
Убийственные мгновения тишины, приговора... пока не засопел.
А по моему разуму разлилось жидким, раскаленным металлом осознание того, куда еще дальше мы продвинулись. И кому я досталась.
Хотя... наверно, и я не лучше.
Ведь искренне презираю его.
Глава 23. Тирания
***
Еще и девяти утра не было, как радетельный друг, Свидетель наш со свадьбы, Георгий Матросов, он же Жора, прискакал к своему горячо любимому другу.
По стопке для опохмела - и пошли "разогревать мотор", дабы проследовать во вчерашний ресторан для продолжения пира.
А в моей голове набатом сегодняшняя ночь, да и разговоры с Никой.
Под предлогом за таблетками для желудка, в аптеку.
Срочное. Противозачаточное.
Там же и глотнула на сухую.
***
И снова попытки строить вид, что не я это готова все спалить вокруг дотла. Что каждое живое существо в этом зале... ненавижу и презираю до глубины души. Особенно его - моего "золотого" муженька, что так и норовил украдкой Свидетельницу потискать, раз жена... несговорчивой моральной уродкой оказалась.