Демон. Книга вторая

Матвей Кормильцев. Ульяна Флегонова была прямолинейна в своих желаниях. Она хотела познакомиться с Габриэлой и готова была сделать для этого все, что будет в ее силах. Кормильцев не интересовал ее. Он был тем, кем должен был стать Родион Хирьяков, но не стал в силу своих убеждений. Таких она могла найти на улице или в баре. Ульяна хотела большего. Она привела Кормильцева в дом Мольбрантов, рассказала ему свою историю, показав нечто большее, чем просто слова, показав комнату на втором этаже, позволив заглянуть в самого себя. То, на что Амалия потратила больше года, Матвей Кормильцев пережил в доме Мольбрантов за один час. В эту ночь он не мог отказать Ульяне в ее желании. Так Ульяна впервые увидела Габриэлу, вдохнула атмосферу клуба, созданного этой женщиной. Ощутила на себе этот холодный взгляд беспристрастных глаз, твердость рук, чьи прикосновения рождали столько историй.

Тени. Ненасытные падальщики. Где, как не здесь, они могли найти себе пищу.

Анжела Блонская. Ее кожа была все еще нежна, а упрямство сгибаемо. Девушка с хорошими манерами и несложившейся жизнью. Габриэла взяла ее себе. Здесь, у последней черты, она либо сойдет с ума, либо найдет свой приют, как нашли многие до нее. Рядом с Габриэлой, рядом с Дереком или Амалией. Множество историй и множество пищи.

Натан Блонский. Он потратил несколько дней, чтобы найти сестру. Нить, по которой он шел, была не длинной, но достаточно неприятной, чтобы возненавидеть мужчин, с которыми Анжела либо жила, либо просто спала. Большинство из них знали ее следующий адрес, потому что иногда по старой памяти заходили к ней на новую квартиру. Они меняли свою помощь на ее тело. Покупали ее, как шлюху. Натан скрипел зубами. Сначала мать, потом жена и вот теперь очередь дошла до сестры. Но вместо того, что извиняться, она стоит перед ним и обвинят его во всем, что с ней случилось. Обвиняет за то, что он ехал, оставил ее одну. При чем тут он? У нее была своя жизнь.

Тени. Они пришли за историей Анжелы Блонской, когда она уснула. Матвей Кормильцев гладил ей волосы, стараясь не смотреть на заплывшее синяками лицо. Габриэла стояла рядом. Это она раздела Анжелу и уложила в постель, после того, как Кормильцев забрал Блонскую из ее бывшей квартиры. Натан Блонский ушел оттуда чуть раньше. Ушел, оставив сестру лежать на полу с разбитым лицом и сломанными ребрами. Она до сих пор пыталась что-то сказать ему. Хрипела, силясь набрать в легкие воздух. Ее распухшие губы вздрагивали, рождая проклятия.

Габриэла. Тени рвали плоть ее действ. Тени, кружившие возле ее историй, которые приходили вместе с Амалией Мовсисян, Дереком Стэплтоном, Полиной Добронравовой, Викторией Озеровой. Даже серая мышка Тамара Милюхина имела свои истории, затрагивавшие Дмитрия Кетова, Веронику Полетаеву, Маргариту Зинченко, Анатолия Крутова. Там, где заканчивалась одна история, начиналась другая. Филипп Бесков, Алан Фазылов, Олег Гамзулин, Антонина Палеева, Максим Олисов, судья Кира Джанибекова, Петр Лесков и его племянник, Нина и Денис Новицкие, Светлана Сотникова – все сплеталось в один клубок, внутри которого кишели тени, преследуя лакомые истории. И так повсюду. Мир полон действ, которые никогда не умирают, а лишь продолжают друг друга в своем невообразимом хороводе жизни. В своей истории.

Глава пятая

Виктория Озерова проснулась рано. Субботнее утро было солнечным, обещая хорошую погоду на весь день. Она прошла на кухню и заварила кофе. Его запах прогнал остатки сна. Виктория села за стол так, чтобы не видеть дверь в спальню Вазгена. Виктория думала о режиссере Романе Лаврине. Он всегда вставал слишком рано и будил ее звоном посуды на кухне. Она выходила из спальни, зевая и сонно протирая глаза. Волосы ее были растрепаны, ночная рубашка измята. Она садилась за стол и неуклюже наливала себе кофе… Виктория поняла, что ей необходимо с кем-то поговорить. Она перебирала в памяти подруг, но все они знали либо Лаврина, либо Кирилла Извольского, либо Сергея или Вазгена. Виктория вспомнила Тамару Мелюхину – невзрачную серую мышку, с которой она познакомилась в свою самую безумную ночь. Должен был остаться номер ее телефона…

Они встретились в квартире Тамары. Окна на кухне были открыты. В них врывался весенний ветер и шум города. Виктория курила, стряхивая пепел в пустую тарелку. Тамара ей нравилась. Она умела слушать и не задавать глупых вопросов – свободные уши, в которых так сейчас нуждалась Виктория. Она рассказала ей обо всем: о Романе Лаврине, о Кирилле, о Вазгене и Сергее. Разве имело смысл что-то скрывать после той безумной ночи, которую они провели, держась за руки?

– Сегодня утором я поняла, что скучаю. – Виктория затянулась сигаретой. – Лаврин был, конечно, странным. Эксцентричным. Знаешь, что значит это слово?

Тамара кивнула.

– Иногда он мог не ночевать дома. Иногда называл меня шлюхой, говорил, что я сплю и ненавижу тех, с кем сплю, а иногда клялся, что я самая прекрасная девушка на всей земле. – Виктория улыбнулась. – Знаешь, я сегодня вспоминала, как мы пили с ним кофе по утрам. У тебя были мужчины, которым нравилось по утрам варить для тебя кофе?

– Наверное, нет.

– Лаврин обожал смотреть на меня сонную. Всегда шутил над моим видом. Тогда я ненавидела его за этот смех, но сегодня утром, у Вазгена, поняла, что мне не хватает этого. Лаврин был каким-то настоящим, что ли? Ночью в постели, утром за чашкой кофе, днем, вечером – всегда. Понимаешь?

Тамара покачала головой.

– Я тоже с трудом, – призналась Виктория. – Я подумала об этом только утром, поэтому сама еще толком ничего не поняла.

– А Кирилл?

– Кирилл? – Виктория задумчиво посмотрела за окно. – Кирилл не варил мне кофе, если ты об этом. Но в нем было что-то… простое, понимаешь? Какая-то животная сила, что ли… Не знаю… Однажды он избил парня до полусмерти за то, что тот отпустил неприличную шутку в мой адрес. Лаврин бы никогда так не сделал. Он скорее бы назвал меня снова сукой, которая получила то, что заслужила, и уехал бы на всю ночь к какой-нибудь бабе, мечтающей занять мое место.

– Лаврин часто изменял тебе?

– Ты даже не представляешь насколько.

– А Кирилл Извольский?

– А что Кирилл? У него была жена. Я ее правда ни разу не видела, но, зная Кирилла, она либо стерва, причем лютая, либо мышка забитая.

– Он знает, что ты рассталась с Лавриным?

– Конечно, знает.

– И что он сказал?

– А ничего не сказал. Трахнул и пообещал позвонить. Думаешь, почему я пришла к Сергею? Кстати, Кирилл когда-то избил и его.

– За то, что он гей?

– Может, и за это, а может, просто ревновал. – Виктория достала из пачки новую сигарету, долго крутила ее в руках и лишь потом прикурила. – Ты с кем-нибудь живешь сейчас?

– Жила.

– Он ушел?

– Умер.

– Извини.

– Ничего. Я привыкла.

– Значит, ты одна? В поисках? И каково это?

– Иногда скучно.

– Может, поменяемся местами.

– Нет уж, спасибо.

– Страшно? – Виктория рассмеялась. – Теперь мне кажется, Лаврин был не так уж плох. Правда?

– Может, тебе встретиться с ним? Поговорить?

– Я уже пыталась, но он и слушать меня не захотел.

– У него кто-то есть?

– У него всегда кто-то есть.

– Зачем тогда хочешь вернуться к нему?

– Ты считаешь, лучше жить так, как я живу сейчас?

– Наверное, нет, – Тамара смущенно улыбнулась. – Можешь пожить немного у меня, если хочешь.

– И что потом? Ни работы, ни квартиры, ни денег. Нет уж! Если куда-то и возвращаться, то только к Лаврину.

– Тогда я не знаю…

– Я знаю! – Виктория тронула Тамару за плечо. – Ты поможешь мне вернуться к Лаврину.

– Я?!

– Ну ты же предлагала мне пожить у тебя, – Виктория пожала плечами. – Почему бы тебе вместо этого не встретиться с Романом. Узнаешь, с кем он живет, послушаешь, что он скажет обо мне.

– Я не могу, – решительно замотала головой Тамара. – Как ты себе это представляешь? Я же совсем его не знаю.