Страница 77 из 89
Отцом Гольдсмита, без сомнения, был всем нам знакомый добрый доктор Примроз ***. Свифт был еще жив, когда маленький Оливер родился в Палласе, или Палласморе, в графстве Лонгфорд в Ирландии. В 1730 году, через два года после рождения мальчика, Чарльз Гольдсмит перевез свою семью в Лиссой, графство Уэстмит, в очаровательный Оберн, который все слушающие меня видели в своем воображении. Здесь добрый священник **** воспитал восьмерых детей и, любя весь мир, по выражению его сына, воображал, что весь мир любит его. Кроме собственных голодных детей, у него была целая толпа бедных нахлебников. К его столу мог прийти всякий; и за этот стол садились льстецы и бедные друзья, которые смеялись многочисленным шуткам доброго священника и съедали все, что ему давала его ферма в семьдесят акров. Те, кто видел теперешний ирландский дом, могут представить себе домик в Лиссое. Для старика нищего здесь все так же отведен особый уголок на кухне; искалеченный старый солдат все так же получает здесь картофель и пахтанье; бедный арендатор все так же просит помощи у его чести и призывает благословение божье на его преподобие за шестипенсовик; оборванный старик, живущий на пособие, все так же занимает свое место по праву и молчаливому согласию. Все так же толпятся люди в кухне и вокруг стола в гостиной, где царит расточительство, беспорядок, доброта и бедность. Если ирландец приезжает в Лондон с намерением разбогатеть, в Ирландии у него остается с полдюжины нахлебников, которые получают проценты с его доходов. Когда доброго Чарльза Гольдсмита постигла смерть *****, он оставил своих голодных потомков почти без всяких средств; и так как одна из его дочерей была обручена со сквайром, занимавшим гораздо более высокое положение, Чарльз Гольдсмит лишил средств остальных членов семьи, чтобы дать за ней приданое.
{* "Он был другом добродетели и на самых фривольных своих страницах никогда не забывал отдать ей должное. Мягкость, деликатность и чистота чувства отличают все, что он писал, и соответствуют щедрости этого человека, готового отдать все до последней гинеи...
Восхитительная легкость и изящество повествования, а также чудесная правдивость, с которой нарисованы главные герои, делают "Векфильдского священника" одним из самых чудесных образцов беллетристики, какие когда-либо занимали человеческий ум...
Мы читаем "Векфильдского священника" в юности и в зрелом возрасте, мы возвращаемся к нему снова и снова и благословляем память автора, которому так хорошо удается примирить нас с человеческой природой". - Сэр Вальтер Скотт.
** "Но вот явился Гердер, - пишет Гете в автобиографическом сочинения, рассказывая о первом своем знакомстве с шедевром Гольдсмита, - не только со своими обширными знаниями, но и с грудой всевозможных пособий и новейших книг. Из последних он особенно расхваливал "Векфильдского священника" и решил вслух прочитать нам немецкий перевод этого романа...
Протестантский сельский священник, пожалуй, самый подходящий персонаж для сельской идиллии; подобно Мелхиседеку, он жрец и царь в одном лице. Занятия и семейные отношения связывают его с невиннейшим в мире трудом трудом земледельца; он отец, хозяин, селянин и потому подлинный член общества. На такой чистой, прекрасной, земной основе покоится его высшее призвание; ему препоручено вводить людей в жизнь, он заботится об их духовном воспитании, благословляет в важнейшие моменты бытия, поучает, укрепляет их дух, а когда нельзя сыскать утешения в настоящем, пробуждает в них надежды на лучшее будущее. Представьте же себе такого человека, исполненного человеколюбивых убеждений, достаточно сильного, чтобы ни при каких обстоятельствах не отступать от них, и этим уже возвышающегося над толпой, от которой не приходится ждать ни чистоты, ни твердости; дайте ему знания, необходимые для его сана, а также деятельность, требующую бодрости и постоянства, пусть не чуждую страстей, но при любых обстоятельствах направленную на добро, - и образ его завершен. В то же время надо присоединить сюда и необходимую ограниченность, дабы он не только оставался в своем узком кругу, но иной раз переходил бы и в еще более узкий, сообщите ему добродушие, незлобивость, стойкость и все те похвальные качества, что вытекают из решительного характера, да еще миролюбивую уступчивость и ласковую снисходительность к своим и чужим недостаткам, и вы получите более или менее точный портрет нашего славного векфильдского священника.
Изображение такого человека, проходящего на своем жизненном пути через радости и страдания, сюжетный интерес, все время нарастающий благодаря сочетанию естественного с причудливым и необычным, делают "Векфильдского священника" одним из лучших романов, когда-либо написанных. К тому же это роман высоконравственный, в чистейшем смысле слова христианский. Трактуя о торжестве доброй воли и стойкости в правом деле, он подтверждает необходимость уповать на бога, заставляет верить в конечное торжество добра над злом - и все это без тени ханжества или педантизма. От этих опасностей автора уберег высокий ум, сплошь да рядом сказывающийся в иронии, отчего это небольшое произведение становится столь же мудрым, сколь и обаятельным. Доктор Гольдсмит, автор "Векфильдского священника", без сомнения, отлично разбирается в людях, во всех их положительных и отрицательных сторонах; при этом ему остается лишь радоваться, что он англичанин, и высоко ценить преимущества, которые ему дала его страна и нация. Семья, им изображаемая, стоит на низшей ступени буржуазного благополучия, но соприкасается и с несравненно выше поставленными семействами; ее узкий круг, впоследствии еще более суженный, благодаря семейным и общественным обстоятельствам, вводит нас и в большой свет. Этот маленький челн плывет по широким бурным волнам английской жизни и как в радости, так и в горе вправе ожидать либо беды, либо помощи от огромного флота, бороздящего те же воды.
Я полагаю, что мои читатели знают и помнят этот роман: но те, кто сейчас впервые слышит о нем, или те, кого мне удастся побудить вновь перечитать его, без сомнения, будут мне благодарны". - Гете, "Из моей жизни. Поэзия и правда".