Империя

– Я бы преподал этому варвару небольшой урок, забив брошенную им курицу обратно ему в пасть!

– В политике, Луций, недостаточно одной только силы, иногда нужно подключать и мозг, – улыбнулся Германик. – А ты знаешь, как называют тебя германцы?

– Понятия не имею.

– Мара, – протянул Германик.

– И что это значит?

– Это их бог хаоса, беззакония и насилия.

– Прекрасно! – рассмеялся в ответ Луций. – Я заставлю их уважать нас! Они заплатят за Тевтобургский лес и за тех, кого они обрекли на мучительную смерть либо на позорное существование!

– Я слышал, твои люди выследили Арминия?

– Да, я послал своего человека к вождю одного из племен с ясным и простым предложением: он мне достанет голову Арминия, а я не вырежу его племя подчистую. Кстати, мой человек, Ратибор, пленил жену Арминия: она была передана вашим людям в качестве трофея. Я надеюсь, вам сообщили об этом?

– Конечно, Луций. Достойный подарок перед триумфом в Риме! Я решил провезти ее в своей колеснице как наглядное доказательство покорения Германии. А насчет ее мужа ты придумал здорово. Живой, мертвый – какая разница?

– С мертвым хлопот меньше, – сухо бросил Луций.

– Кстати, – Германик подошел к небольшому сундучку, достал из него бумагу и пристально посмотрел на собеседника.

– Да, командир?

Слегка улыбнувшись, Германик постучал свернутым листом по ладони.

– Ты знаешь сенаторов Андриана и Келестина?

– Конечно, – невозмутимо ответил Луций. – Они привезли мне назначение на должность командующего Гвардейским легионом. А потом, насколько мне известно, они то ли пропали, то ли вернулись обратно в Рим, то ли их похитили. А в чем, собственно, дело?

– Их тела были найдены неподалеку от лагеря пятого легиона, в котором ты был центурионом.

– Тела? Их что, убили?

– Убили? Это мягко сказано. Их выпотрошили, притом, по всей видимости, еще живыми. Я лично ездил осматривать то место. Зрелище, скажу тебе, не из приятных, хотя я немало повидал на своем веку. Такое ощущение, что тот, кто это с ними сделал, хотел, чтобы они напоследок испытали нечеловеческие мучения.

– И кто же это сделал? Германские друиды? Они относятся к римлянам, как к скоту. Если эти сенаторы попали к ним, немудрено, что их ожидала такая смерть, – смотрел прямо в глаза своему командиру Луций.

– Возможно, ты и прав. Возможно, – теребя в руках бумагу, ответил Германик.

– Позвольте спросить, к чему весь этот разговор? Или, быть может, вы думаете…

– Нет! Что ты, что ты! – перебил Луция Германик. Он нервно заходил по террасе, затем резко развернулся, остановился, немного задумался и тут же произнес: – Еще один вопрос: а чем занимаются твои родители? Твой отец – где он сейчас и что делает?

Луций явно не ожидал, что разговор примет такой оборот. Он наконец-то обратил внимание на бумагу в руках Германика, и его скулы задергались. Сначала страх, а потом гнев охватили его тело и разум.

– Мои родители?! Вы хотите знать, где сейчас мои родители?! И что с ними произошло?! – багровея от злости и подходя ближе к командиру, злобно произнес Луций.

– Германик, здравствуй! Мир тебе и твоему дому! – послышался внезапно до боли знакомый голос. Собеседники одновременно обернулись и увидели, как из темноты к ним по ступенькам поднимается Марк.

– Марк? Какими судьбами?! Что ты делаешь в этом богами забытом месте?! – подходя к нему и обнимая, удивился Германик.

– Марк! – почти шепотом произнес Луций и хотел было радостно кинуться к нему, но тот взглядом показал, что делать этого не стоит, и бывший центурион пятого легиона остался стоять на месте.

– Тиберий прислал меня к тебе. Он радуется твоим успехам, весь Рим прославляет тебя!

– Я счастлив слышать от тебя такие новости!

– Цезарь желает твоего возвращения в Рим, тебя ждет триумф.

– А как же мое войско? Арминий пока не схвачен, многие очаги сопротивления еще не подавлены.

– Брось, все понимают, что это дело времени. Этим может заняться любой другой, да хотя бы Клементий. Он же сейчас легат пятого легиона? Как ты думаешь, он справится?

– Клементий? Хорошо, что ты о нем вспомнил. Он как раз мне прислал кое-что, и я хотел бы поговорить с тобой о… – но Германик не смог закончить, поскольку Марк довольно бесцеремонно перебил его.

– Глазам не верю! Луций?! Гай Луций Корнелий?! Ты ли это? – раскинув руки, он подошел к стоящему в стороне воину и приобнял его. – Ты возмужал! Гляжу, война наградила тебя своими медалями! – продолжил он, рассматривая шрам на лице своего подопечного. – Наслышан, наслышан о твоих успехах и достижениях! Весь Рим хочет видеть человека, который одолел армию варваров всего лишь одной центурией! Многие мечтают познакомиться с тобой лично и пожать руку воину, при упоминании одного лишь имени которого германцы начинают дрожать и молиться!

– Я рад видеть тебя, Марк, – по-мальчишески улыбнулся сенатору Луций.

– Присядь, – тут же произнес Марк с печалью в голосе. – Твой отец покинул нас. Его друзья устроили ему пышные похороны, – сенатор повернулся к Германику: – Он остался один. Печальная судьба! Мать умерла, когда он был еще малышом, а теперь скончался и благородный Корнелий. Да, Луций, – вынимая грамоту из-за пазухи и протягивая ее ошарашенному юноше, не останавливался Марк. – Вот завещание, подписанное покойным. Его поместье теперь принадлежит тебе. А за твои подвиги император выделил тебе еще несколько вилл и рабов. Можешь распорядиться ими по своему усмотрению. Здесь все написано.

Луций, не понимая ничего, только хлопал глазами и невольно подыгрывал Марку. Только насчет смерти своего родителя он понял, что сенатор не шутит, но вот что касается всего остального... «Какое имение? Какие виллы? Что за рабы? О чем это он?», – недоумевал Луций.

– Крепись. Мужайся, – тихо добавил Марк и, подойдя к Германику, спросил: – Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Так это, вот… – протягивая ему бумагу, растерялся племянник императора.

Взяв листок в руки, Марк быстро подошел к горящим жаровням, вдумчиво прочитал текст, затем громко рассмеялся и швырнул бумагу в огонь со словами:

– И ты что, поверил этим бредням?!

– Так ведь… – начал Германик, но Марк снова его перебил:

– Успокойся, ты не хуже моего знаешь, как завидуют друг другу люди, особенно когда они видят возвышение своих подчиненных! Зависть! Это обычная человеческая зависть, и ничего более! Я поговорю с ним об этом, думаю, он поймет, что был неправ.

– Как скажешь, Марк, но я все же наведу справки.

– Германик, друг мой, я никоим образом не помешаю тебе. Наоборот, буду содействовать во всем, если понадобится. А теперь пойдем, гости наверняка заждались хозяина дома и покорителя этих земель. Да, кстати, – повернулся Марк к Луцию. – Встретимся с тобой в Риме. Тиберий и тебя хочет видеть на триумфе Германика, там все и обсудим.

Луций покорно кивнул головой. После того, как Марк с Германиком удалились к гостям, он остался один и нервно заходил по террасе.

– Чертовы комары! – выругался Луций, размазывая по щеке кровососа, и окрикнул проходящего мимо мальчика-раба.

– Чего желаете, господин? – смиренно склонил голову паренек.

– Принеси вина, да поживее!

Раб бегом скрылся в темноте и через несколько минут вернулся с кувшином, полным багровой жидкости, источавшей приятный хмельной аромат винограда. Дождавшись, пока раб уйдет, Луций прямо из сосуда сделал несколько жадных глотков, перевел дух, выпил еще и только тогда поставил кувшин на столик. Вино быстро ударило в голову, терраса зашаталась, а пол попытался ускользнуть у него из-под ног.

«Спокойно, Луций! Спокойно! – опираясь руками о перила, подумал легионер. – А вдруг он обо всем догадался?! Письмо! Донос! Клементий! Кто же еще! Сукин сын с детства пытается меня уничтожить! А Марк? Он откуда тут взялся? Ах да, по поручению императора, пьяная ты голова! Отец умер! Жалко… А остальные? Тоже, наверное. Что же, судьба!», – без особого сострадания размышлял Луций. Трагические события его жизни воспринимались им уже не так остро, как раньше, да и он сам был уже не тот. «Отмучались они, а мы им так и не помогли. Ладно, мертвым теперь все равно. Нужно думать о себе, о власти! Вот что сейчас важно! Нужно думать о том, как не проиграть и взойти на самую вершину, прямо к звездам, где тебе все будет позволено и ни перед кем не придется отчитываться, где некого будет бояться! Но что с Германиком и Клементием? Ладно Клементий – шавка и ничтожество! Но Германик? Что делать с ним? А поместье? Виллы? Рабы? Шутит? Или правда? А почему бы и нет? Что я, хуже других, не заслужил что ли?! Я этого зверья тут порезал столько, сколько другим и не снилось! Конечно, заслужил! – снова отпивая вино, подумал он со злобой. – Странно, лицо горит, словно обожженное, – трогая щеки, пробормотал Луций. – О, боги! Я завидую! Всем им завидую, потому что они лучше! Ненавистные патриции! Приближенные лизоблюды императора! А я?! Кто я?! Ну, ничего, ничего! Пьяная зависть, вот что это. Тише, Луций, тише. Ты еще не настолько напился, чтобы не понять этого. Тебе нужно играть свою игру и не горячиться. А безрассудство ни к чему хорошему не приведет! Ведь как толково ты все обставил с теми сенаторами! Красавчик! Никто и никогда не сможет подкопаться! Распотрошил их? Нет, Германик, я им воздал по заслугам! И всем остальным тоже воздам! Всем!».