Империя

– Кто ты? – Корнелий пристально посмотрел на собеседника: тот был одет в чистейшую белую тогу и явно не походил на здешних обитателей.

– Я – путник. Я – пастырь. Я – поводырь, который хочет вернуть твою заблудшую душу домой. Ты терзал себя все это время недаром и осознал многое. Все, что происходит, происходит не просто так. И ты не в силах на это повлиять. Но ты в силах спасти хотя бы одного из двух. Дать надежду людям, вернуть семени своему вид человеческий. Расскажи ему о том, во что сам поверил. Возможно, тогда в его начавшем обмерзать сердце снова загорится огонь. И не ищи встречи с тем, кто сеет смерть, ибо ищущий его находит только страдание.

– О чем ты? Что все это значит?

Незнакомец указал пальцем на сидящих тесной кучкой людей, явно не римлян, бородатых, с косматыми головами и крепких в плечах.

– И что? – спросил было Корнелий, отвлекаясь на тех, на кого показал странный собеседник, но, когда он повернулся обратно, незнакомца уже не было.

От изумления Корнелий закрыл глаза и потер их руками, затем открыл, закрыл и снова открыл, но рядом с ним по-прежнему было лишь бездыханное тело Ливерия. Он поднялся и, шаркая ногами, добрел до варваров, которые о чем-то говорили, точнее, говорил один из них, а остальные его внимательно слушали. Корнелий присел рядом, но на него не обратили внимания.

– Говорю тебе, он не человек! Как можно было с сотней воинов победить Ульриха?! Я сам там сражался! Он пришел в наши края, чтобы мстить! – говорил бородатый и коренастый раб.

– А вдруг это сам Вар вернулся из преисподней?!

– Да что ты мелешь?! Какой Вар?! Вар – глупец! Бездарь! А этот хитер и проворен, словно лис! Чтобы убить Хлодвига, мужество нужно, да и силища немалая, а он с ним, как с ребенком, разделался!

– Да! Да! – внезапно поддержал товарища второй варвар. – А потом он, говорят, выставил его голову на своих воротах!

– А еще рассказывают, что его солдаты бессмертны, а сам он питается душами людей, поэтому и вырезает целые деревни, даже пленных не берет! – встрял в спор третий.

– Может, хватит чушь-то нести?!

– Это не чушь! Они пробрались к Ульриху и убили его, а у него охраны, знаешь, сколько было? А тело потом нашли без единой капли крови! Один из выживших охранников рассказывал, что этот Луций пил кровь убиенного Ульриха!

– Как? Как ты его назвал? – переспросил Корнелий, услышав знакомое имя, и пододвинулся поближе.

– Луций. А тебе-то что?

– Странное совпадение, – тихо пробормотал Корнелий.

– Чего странного-то?

– Моего сына зовут так же.

– Ха! Ну, ты даешь! При чем здесь твой сын?! Если бы это был он, ты бы не гнил сейчас на этих каменоломнях! Говорят, его боготворит вся армия! Хотя лучше бы такую тварь придушили еще в детстве! В нем нет ничего человеческого! Разыскивая нашего вождя Арминия, он вырезал не одну деревню херусков! Я был там и видел, что его воины сделали с жителями! Детей вешали вместе с матерями, стариков резали, словно скот. Он не берет пленных – он просто истребляет людей! Я видел это собственными глазами, пока наш отряд не попал в засаду и меня не пленили. Так что, я думаю, вряд ли бы ты хотел иметь такого сына, раб!

Корнелий поник головой и, поднявшись, отошел в сторону. Вскоре надсмотрщики погнали всех на работы, и он, сгорбившись и взяв инструмент, смиренно побрел в общей массе рабов к каменным глыбам.

Луций неспешно вошел на виллу Германика. Гонец сообщил ему о приглашении в тот момент, когда он возвращался с проверки дальнего гарнизона. Не теряя времени, он сразу отправился к племяннику императора. По прибытии воин снял шлем, скинул плащ, передал обмундирование рабу, а сам прошел вперед, туда, откуда доносились звуки музыки и громкий разговор. Вскоре он оказался в зале, посреди которого располагался стол, заставленный различными яствами. Тут было и большое блюдо с заливной рыбой, и паштет из соловьиных языков, и жареные кабаны, и различные соусы, запах которых вызывал отвращение у варваров.

Луций подошел к столу и взял чашу с вином. Несколько присутствовавших в зале людей, в том числе и Германик, повернулись к нему.

– Здоровья хозяину этого дома! Успехов в делах и начинаниях! – громко провозгласил тост Луций и, дождавшись от своего командира вежливого кивка, вылил на пол немного вина в честь бога Либера и жадно осушил чашу до дна. Германик с улыбкой указал ему на место рядом с собой, и Луций поспешно прошел к нему. Германик возлежал на ложе. Луций уселся рядом на месте почетного гостя. Вокруг орали германские вожди, которые переметнулись на сторону римлян. Один из них протянул Луцию руку, но тот брезгливо взглянул на него, отвернулся и взялся за чашу. Увидев это, Германик рассмеялся.

– А ты и впрямь не такой, как все! Не зря Марк столько говорил мне о тебе и просил взять в легион! Я действительно не жалею о том, что ты служишь у меня!

Луций перевел взгляд на командира.

– А я рад служить вам, – склонив голову, почтительно ответил он.

В глубине зала извивались под звуки флейт и кифар восточные рабыни. Синий свет от специально натянутой на лампады материи стекал по их обнаженным телам, превращая их в сказочных богинь. Темные глаза, подведенные краской, словно прожигали душу насквозь. Другие рабыни и рабы шныряли между столов, убирая опустевшие блюда и поднося новые. Неожиданно толстый варвар схватил и начал бесцеремонно тискать одну из девушек. Та еле отбилась от его домогательств и со слезами убежала прочь. Луций напряженно смотрел на все происходящее, медленно потягивая вино. И римляне, и варвары, упившиеся в хлам, вели себя словно животные. «Скоты!», – внезапно промелькнуло в голове у Луция, и он поставил чашу с вином на стол. Вдруг, невольно обернувшись, он увидел в углу странного горбуна в грязном тряпье, и тут же в его мозг врезался чей-то голос:

– Посмотри на них, Луций, посмотри внимательно. Разве достойны они жизни? Нет! Разве такие люди должны управлять этим миром? Нет! Ты и только ты должен стоять во главе вечного города и править этим отребьем! Они понимают лишь язык силы. Ослабь до крови врезавшиеся удила, дай им немного воли, и вот во что они превращаются!

Голос прервался, а непонятный горбун исчез, как только на колени к Луцию села девушка и, обняв его, зашептала ему на ухо что-то ласковое. Мрачные мысли на мгновение ушли в сторону, а сердце начало биться чаще. Однако Луций почувствовал на себе взгляд Германика, обернулся на него и по выражению его лица понял, что тот наблюдает за ним давно. Тут какой-то пьяный германец встал из-за стола и швырнул обкусанную курицу в сторону танцующих рабынь. Повсюду раздался хохот, а виновник веселья, гордясь своим поступком, победоносно поднял руки вверх и безобразно заржал. Луций в ярости скинул с себя рабыню, вскочил, но Германик опередил его. Он быстро подошел к разгневанному воину и, положив руку ему на плечо, произнес:

– Пойдем, нужно поговорить, тем более, я гляжу, ты не очень-то веселишься. Натворишь еще чего, а это зверье нам нужно, лучше дружить с ними, чем воевать.

– Боюсь, мое мнение не совпадает с вашим, – сухо бросил Луций, глядя, как германец продолжает паясничать, словно шут, вызывая хохот у остальных.

– Пойдем, пойдем, – похлопывая Луция по плечу и негромко смеясь, сказал Германик, и они вышли на безлюдную и тихую террасу.

– Зачем вы позвали меня? – слегка пошатываясь от выпитого вина, спросил Луций.

– Немного повеселиться. Разве я не могу пригласить к себе самого удачливого своего командира? Странно, что Клементий мне ничего не рассказывал о тебе.

– Я тронут вашим вниманием, но мне не по нутру находиться рядом с этими дикарями. А что касается Клементия, так он, наверное, был слишком занят чем-то очень важным, вот и не вспомнил обо мне.

– Что это тебе не по нутру, я понял. Я видел, как ты чуть не кинулся на того жирного германца, а он, между прочим, вождь одного из племен, которые присоединились к нам и предоставили свои войска для борьбы с Арминием.