Империя

Сидящие у костра бойко загорланили о том, какие Клементий и Кассий подлецы и что нужно ставить Луция во главе легиона, да и армии в целом. Что им уже опостылел Германик и его псы, которые ни воевать, ни думать не умеют, что солдатам нужен именно такой человек, как их центурион. Луций слушал их без эмоций. Глядя на игривые языки пламени, он слегка прикрыл веки, и мечта о власти снова подкатила к его сердцу и овладела его разумом. Он еле сдерживался, чтобы не наломать дров и не поднять легион на бунт. Словно кто-то неведомый шептал ему на ухо: «Рано. Пока еще рано. Терпение, мой мальчик, терпение».

Андриан и Келестин высадились в порту и, не дожидаясь остальных, выдвинулись с когортами к армии Германика. Уже в дороге до них дошли вести о бедствии, которое постигло другие корабли. Догнавший их работорговец Антоний рассказал о том, что лишь немногие из тех, кто плыл на судах, были спасены. Некоторые умерли от голода и истощения на необитаемых островах, а большинство пало от рук германцев: варвары не церемонились с римскими солдатами, которых выбросило к их берегам.

– А ты сам какими судьбами оказался здесь? – поинтересовался у работорговца Келестин.

– Ха! Я промышляю живым товаром! А хорошие рабы – дешевые рабы! Вот я и хожу повсюду за нашими войсками. Ведь солдатам какая разница? Главное, сбагрить пленника побыстрее! – рассмеялся Антоний. – Купив их здесь за бесценок, я могу перепродать их в Риме за баснословные деньги! Германских воинов охотно берут в гладиаторские школы.

С наступлением темноты солдаты из подкрепления встали лагерем в одном из германских поселений, оккупированных римскими войсками. Расположившись на ночлег в доме зажиточного варвара, который предпочел служить нынешним властям и отрекся от своего племени, они сели за стол. Отужинав и выпив, Антоний проговорил:

– Странное у вас войско, никогда не видел подобного: все страшные, молчаливые, в черном – словно из Тартара!

– Это новая императорская гвардия… – начал было бойко рассказывать Андриан, но Келестин многозначительно пихнул его под столом ногой, и тот замолк.

– А ты, Антоний, когда в путь?

– Да, Келестин, ты прав. Совсем что-то я задержался. Пойду, пойду.

– Удачи тебе!

– И вам, и вам, – вылезая из-за стола, немного обидевшись, ответил Антоний и отправился на постоялый двор.

Как только сенаторы остались вдвоем, Келестин злобно произнес:

– Ты какого черта язык распускаешь?! Вдруг он шпион засланный, а?!

– Так я это…

– Это-это! Держи язык за зубами! Мало что ли у нас врагов? Ладно, давай лучше подумаем, как нам грамотно состряпать письмо этому Луцию, чтобы он под нашу дудку плясал. Та бумага, что дал нам Марк, – филькина грамота, а нам своя нужна – такая, чтобы он у нас на крючке оказался.

– А что писать-то? – достал пергамент Андриан.

– Пиши, что сенат верит в него, что возведет его в сословие всадников, а также предоставит ему должность консула, которую он займет вместо Германика. Все пиши, все обещай – лишь бы он подписал все это. Пусть неотесанный мальчишка соблазнится на мнимые посулы, которые потом можно будет трактовать как покушение на власть императора! А когда он это подпишет, то уже от нас не отвертится! Еще и денег ему дадим, и тогда эта деревенщина точно клюнет! Этот щенок не только бумагу подпишет, но и отца родного продаст! – рассмеялся Келестин.

– А вдруг не подпишет?

– Андриан, кто же от такого отказывается? Ты сам подумай! Ты бы отказался?

– Нет, конечно! – усмехнулся Андриан.

– То-то! Пиши, давай!

– Кажется, потемнело в комнате, да и похолодало… – озираясь по сторонам и ерзая на скамейке, тихо сказал Андриан и принялся сочинять послание.

Клементий и Кассий прибыли в расположение пятого легиона под утро и тут же собрали своих центурионов на совещание, на котором легат легиона, опершись руками на стол и всматриваясь в карту, произнес:

– Послезавтра на рассвете начнется сражение. Основные силы нашей армии ударят в центр германских укреплений. Мы постараемся зайти к ним с тыла. Кассий поведет войска, а я со своей конницей, обойдя болота, отрежу их резерв. Луций, иди сюда! Будешь держать ущелье, оставлю тебе две когорты! Все понял?!

Луций посмотрел исподлобья на командира и понимающе кивнул головой. Его снова оставляют в безвыходной ситуации: ослабив фланг обходным маневром, Клементий опять хотел сделать из него мясо. Германцы обязательно ударят по ущелью, как только узнают, что его охраняют незначительные силы римлян.

– Думаю, ты справишься! Твой отец, по-моему, уже был в такой ситуации – я читал его донесения. А ты достоин своего отца!

При этих словах центурион стиснул зубы, но, совладав с собой, поклонился, сказал: «Все будет исполнено», – и вышел из шатра.

– О, боги! Да сколько же можно?! Он издевается?! Почему не убить нас сразу?! – заорал, как сумасшедший, Понтий, когда услышал о завтрашнем бое и узнал, какая задача им поставлена.

– Луций, а правда, что в германском войске больше двухсот тысяч человек? – робко спросил Ромул, глядя на обезумевшего от злости друга.

– Пустое! Брось, Ромул! Ты-то не веди себя как новобранец. Если бы это было так, они давно бы одновременно атаковали нас со всех сторон и раздавили, как букашек. Этого не произошло, а значит, у них недостаточно сил, чтобы создать численное превосходство сразу в нескольких местах. И все же положение наше незавидное: непонятно, где и когда они нанесут основной удар. Хотя я предполагаю, что атакуют они именно нас. Разведка у варваров очень хорошая, и Кассий не сможет незаметно вывести войско. Ну, довольно разговоров, ложитесь спать, завтра нам предстоит трудный день.

– Спать?! Просто спать?! Ты поражаешь меня своим спокойствием, Луций! Как можно спать, зная, что завтра нас всех перебьют?!

– От того, что ты орешь, Понтий, ничего не изменится, – пихнув его в сторону, сурово произнес Ратибор.

– Что?! Да как ты посмел, варвар?! – выхватив меч, взорвался Понтий и хотел было кинуться на Ратибора, но перед ним стеной встал Луций.

– Сначала убей меня, – невозмутимо, глядя другу прямо в глаза, проговорил Луций. – Успокойся. Ты мне нужен. Без тебя у нас ничего не получится. Кто будет командовать парнями, которых нам оставит Клементий? Мы все в одном положении. Чего ты кипятишься?

– Кипятишься? – сжимая меч в руках, прошипел Понтий, но видя, что к нему с разных сторон подступают Ромул и Мартин, вложил клинок обратно в ножны. – Тебе все лавры, а мне?! А нам?! Где обещанные Марком богатства?! Он, видимо, забыл про нас, и теперь мы прозябаем в этой долбаной Германии! Солдаты боготворят тебя, а мы всегда где-то сбоку – так, грязь, рабы твои! Надоело все это! Надоело! Да пошли вы все! – крикнул он, пренебрежительно сплюнул в сторону и, оттолкнув Ромула, пошел прочь.

– Я бы и сам с ним разобрался, – тихо сказал Ратибор.

– Не сомневаюсь. А что потом? Друг друга перебить – дело нехитрое. Тут бы многие хотели, чтобы мы именно так и поступили. Ладно, все, всем спать. Завтра тяжелый день.

Луций сидел в одиночестве у костра, изредка подкидывая в него поленья. Он ни о чем не думал, да и вряд ли хотел думать хоть о чем-то. Он просто наслаждался видом костра, его теплом и своим одиночеством. В этот самый момент к нему подбежал солдат.

– Центурион! Центурион! Вас разыскивают.

– Кто?

– Не знаю. Говорят, кто-то прибыл из Рима. Какие-то важные люди.

– Неужели Марк?! – обрадовался Луций.

– Что?

– Ничего! – поднимаясь, с улыбкой проговорил центурион.

Подходя к шатру легата легиона, Луций удивленно посмотрел на стоящие неподалеку две когорты прекрасно экипированных солдат в черной, словно ночь, амуниции. Увидев его, воины все, как один, подняли вверх копья и разом опустили их вниз. Они уже стали привлекать внимание других солдат, но их вовремя вывели из основного лагеря и разместили отдельным корпусом. Войдя в шатер, Луций поприветствовал собравшихся в нем людей. За столом сидел его командир, рядом с ним Кассий. Возле них находились еще два человека, явно высокого чина. Они что-то бойко обсуждали.