Я убийца

В интересах революции.

В интересах революции,

В интересах революции.

Рот полон крови, хорошо хоть уцелели зубы. Я, как дурак, все пытаюсь извиниться за то, что нечаянно задел ублюдка. А может, это он меня задел? И не нечаянно, а специально? Уже не помню. Машу руками, пытаюсь объясниться. Его аргументы продолжают методично долетать до меня увесистыми ударами. Отхаркиваю сгустки крови и припадаю на одно колено. Чувствую, как зверь во мне начинает просыпаться. Я не хочу, хватило и первого раза. Я осознал, что его не контролирую, когда он вырывается наружу. Это опасно не только для тех, на ком он отыграется, но и для меня самого. Когда действует он, я бессилен. Пытаюсь усмирить его.

– Прошу, хватит! Не надо! Парни, я же случайно! Мы же все русские, в одной стране живем, чего вы вдруг?!

От очередного удара скатываюсь с небольшой горки в реку. Лежу в мутной жиже, холодная вода омывает тело. Меня больше нет. Сверху слышится людское ржание. Им весело. Таким, как они, ничто не доставляет большего наслаждения, чем безнаказанное унижение другого. Темнота, абсолютное отсутствие жалости, стук в висках. Бам, бам, бам. Около часа я крадусь вдоль берега по колено в ряске и иле, стараюсь оставаться незамеченным. Иногда поднимаюсь наверх, чтобы не упустить преследуемых. Теперь я охотник. Они идут вдоль набережной, снова пристают к кому-то. Затихаю, в ушах пульсирует ярость. Их очередная жертва отхватывает оплеуху. Патруль ППС проходит мимо, делая вид, что не замечает происходящего. Мой обидчик спускается к реке, чтобы отлить. Пока его приятели веселятся, захожу к нему за спину и, нащупав под ногами камень, без раздумий бью по затылку. Тело заваливается вперед. Не даю ему упасть, подхватываю и быстро оттаскиваю в сторону. Тащу по камышам. Словно мне в помощь поднимается шумный ветер, скрывающий мои деяния. Останавливаюсь, только когда наступает полная тишина. Еще минуту прислушиваюсь, нет ли за мной погони – все чисто. Издалека доносятся крики: его приятели спохватились, но поздно. Руки сами начинают обыскивать лежащего на земле человека. Из кармана вынимаю раскладной нож, большим пальцем проверяю остроту. Заточен как надо – не придерешься. Когда разрезаю майку, он приходит в себя, начинает мычать и ерзать червем. Затыкаю рот и вспарываю брюхо. Его глаза округляются от боли, а тело начинает судорожно дергаться. Вранье, что человек орет, когда его режут. Резким движением засовываю руку в грудную клетку и нащупываю в теплых внутренних органах трепыхающееся сердце. Через секунду оно уже остаточно пульсирует в моей руке. Тук, тук, тук, ту-у-у-к. Все. Сваливаюсь на влажную землю, отбросив от себя страшный трофей. Хватаюсь за голову липкими руками. К горлу подкатывает тошнота, еле сдерживаюсь. Минут пять лежу неподвижно, потом понимаю, что нужно уходить. Нож летит на середину реки. Кидаюсь к воде, начинаю отмывать себя от крови. Тру большим пальцем ладонь, окунаю в воду. В последний раз осматриваю тело, медленно захожу в реку и переплываю на другой берег. Пробираюсь вглубь лесополосы.

– Стой, Макс! – словно приговор, звучит голос позади меня, и я замираю.

Вода стекает по лицу, капает с промокшей одежды на землю. Я тяжело дышу. От усталости шумит в голове. Слышу ровные шаги, которые становятся все четче и четче.

– На, возьми, – голос до боли знакомый.

Оборачиваюсь. Петр протягивает мне пакет с сухой одеждой и обувью. Трясущимися от холода и адреналина руками принимаю то, что он принес.

– Спасибо, – начинаю переодеваться. – Опять будешь проповедь мне читать?

– Бог тебе судья, не я. Ты сделал то, что должен был. А правильно или нет, не мне решать.

– Откуда ты тут взялся?

– Тебя ждал. Кто же тебе поможет, если не я? – он поворачивается и уходит в темноту. – Тебя жаль. Не для таких мелочей я показывал тебе место последнего пристанища. Не для таких. На шушеру размениваться смысла нет.

– Постой, Петр! Постой! – кидаюсь за ним.

– Захочешь поговорить – знаешь, где меня найти. А одежду сожги и не попадайся на люди, – слышится голос из тьмы, словно из Преисподней.

Тут он прав. Мокрые тряпки лежат на земле и от них явно нужно избавиться. Что же, странный священник, с тобой не поспоришь. Вопрос остается в другом: как ты тут оказался?

Глава XXIV

Правда подчас рождает ненависть.

Публий Теренций

9 апреля 2015 года. Три дня до Пасхи. 9 часов 7 минут.

Резко похолодало, ночью даже подморозило, и землю подернуло инеем. Сергей и Александр вышли из машины и направились к зданию с вывеской «Production». На входе им преградил путь крепкий молодой человек в черной форме с надписью «Security» – «Охранник», наверное, звучит сейчас немодно.

– Куда?

– Сюда, – Сергей вытащил корочку и ткнул ею в лицо здоровяку. – Еще вопросы есть?

Пугающее красное удостоверение, как обычно, сделало свое дело. Охранник, даже не удосужившись прочитать, что именно в нем написано, услужливо открыл дверь и уже совсем другим тоном пригласил сотрудников при исполнении войти внутрь здания.

– Начальство наверху, остальные на первом этаже. Проходите.

– Пошли, Сань! – скомандовал Сергей и жестом головы кивнул подчиненному в сторону образовавшегося прохода.

За дверью – воплощение американского стандарта: перегороженные клетушки для персонала, корпоративная этика и бессчетные менеджеры – офис-менеджеры, менеджеры по продажам, менеджеры по персоналу, менеджеры по клинингу вместо уборщиц. Убогое царство белых воротничков, гнетущее любого здравомыслящего человека. Люди-крысы расселись по своим норам в общей комнате, напичканной видеокамерами и микрофонами. Создавалось ощущение не рабочей обстановки, а тюремной. Сергей сразу направился наверх, Александр последовал за ним. Не успели они пересечь один лестничный пролет, как к ним навстречу, на ходу застегивая полы модного пиджака, поспешил мужчина лет сорока.

– Руслан Константинович, – протянул он руку следователю. – Гендиректор.

– Прекрасно. Тогда мы к вам. Наверное, догадались по какому вопросу?

– Да-да. Конечно. Но лучше пройти в мой кабинет, – он указал рукой наверх, а сам, словно жираф, вытянул голову, высматривая из-за посетителей, нет ли кого еще внизу.

– Что ж вы так суетитесь? – усмехнулся Александр.

– Пройдемте. Много лишних ушей.

– А есть, что скрывать?

– Я все расскажу в кабинете.

– Уже интересно, – улыбнулся Сашок, азартно потирая руки.

Прежде чем открыть кабинет, Руслан Константинович еще раз оглянулся по сторонам и выдержал паузу, словно опасаясь слежки. Из соседней двери высунулось лицо женщины, которая при виде опасности по-черепашьи спрятала голову обратно.

– Ну так что? – поинтересовался Сергей, садясь за длинный черный стол.

Александр расположился напротив, достал блокнот и ручку и включил диктофон на мобильнике.

– Чаю или кофе не желаете? – Руслан оценил безразличие незваных гостей. – Ну, нет так нет.

– Руслан Константинович, я вижу, вам уже сообщили, откуда мы?

– Да-да. Конечно, – он затряс головой, будто больной Паркинсоном.

– Дело, собственно, состоит в том, что 6 апреля был обнаружен труп Ледовских Светланы Васильевны, – Александр достал фотографии с места преступления и протянул их Сергею. Тот, в свою очередь, передал их Руслану Константиновичу.

– Господи, какой ужас, – воскликнул гендиректор, нервно перебирая снимки, затем отложил их в сторону, трясущейся рукой налил себе стакан воды и жадно выпил.

– Руслан Константинович, давайте на чистоту. Что, как и почему? И не вздумайте валять дурака, так как рано или поздно мы все равно все узнаем. Тем более, я вижу, что потерпевшая была вам небезразлична.

– Ладно, сейчас, – он потрепал на себе волосы, потом закрыл руками лицо. – Короче, так, парни. Только давайте это останется между нами. Я человек женатый, и мне проблемы не нужны.