Внуки наших внуков

— Молодец, Чжу! — сказала Елена Николаевна. — Посмотрим, как они дальше справятся со своей задачей.

Мы вошли в актовый зал института, торопясь увидеть продолжение опыта. На огромном телевизионном экране плавающее зеркало медленно двигалось к шару микросолнца. Оно остановилось над ним, обращенное своей вогнутой параболической поверхностью к Луне.

Джемс Конт комментировал течение опыта:

— Общее управление микросолнцем и плавающим зеркалом ведется с поверхности Луны, но на плавающем зеркале тоже есть свои управляющие установки, которые сейчас будут включены.

Микросолнце вздрогнуло и приблизилось к плавающему зеркалу, которое, как клешнями, ухватило его невидимыми электрическими руками. Одновременно с этим на пустынной поверхности Луны все более четко стало вырисовываться яркое световое пятно. Вначале оно было настолько большое, что трудно было разглядеть его границы. Они терялись из виду где-то у зубчатой, как край почтовой марки, цепочки гор.

— Температура внутри светового пятна сто девяносто градусов, — сообщил Джемс Конт.

Микросолнце еще приблизилось к плавающему зеркалу, и световое пятно плавно уменьшилось. Его граница сползла с гор и теперь занимала большую плоскую равнину.

— Двести двадцать градусов, — сообщил Джемс Конт.

Автоматические приборы, регистрировавшие температуру, почти мгновенно отзывались на ее малейшие колебания. Световое пятно продолжало уменьшаться и становилось все ярче и ярче. Теперь температура внутри него росла еще быстрее, чем раньше.

— Четыреста семьдесят градусов…

Поперечник пятна теперь не превышал нескольких десятков километров. Оно стало настолько ярким, что на него было больно смотреть даже на экране телевизора. Уменьшили яркость. Коричневые вершины гор, видимые вдали, сразу потускнели, световое пятно стало тоже менее ярким и выделялось в темноте большим оранжевым диском. Казалось, что на Луне наступила ночь и кто-то освещает ее поверхность пятном огромного карманного фонаря.

— Девятьсот пятьдесят градусов…

Теперь световое пятно нагревало до красного свечения лунные пеплы, которые продолжали гореть и после того, как пятно сползало с них. Было видно, как поднимаются столбы дыма над равниной. Это начали возгоняться смолы, содержащиеся в лунных пеплах.

— Тысяча триста градусов… Тысяча восемьсот, — почти ежеминутно сообщал теперь о стремительном росте температуры Джемс Конт.

Кое-где внутри светового пятна стали появляться языки пламени, тут же исчезавшие в безвоздушном пространстве. Пятно сияло уже не красным, а ослепительно белым светом.

— Две с половиной тысячи!..

Пеплы и порода в центре светового пятна расплавились. На поверхности Луны, там, где было световое пятно, клокотало и бурлило огромное расплавленное озеро.

— Пять тысяч!..

Поверхность Луны, казалось, кипела, взрываемая изнутри огромными пузырями выходивших газов. Во все стороны и вверх летели брызги кипящей и испаряющейся лавы. Весь район эксперимента был затянут пеленой черной клубящейся гари. Лунная равнина горела, испарялась.

В актовом зале воцарилась глубокая тишина. Все с нетерпением ждали, достигнет ли температура внутри светового пятна требуемой величины.

— Семь тысяч градусов! — донесся голос Джемса Конта. — Семь тысяч пятьсот! Восемь тысяч! Двенадцать тысяч! — выкрикнул Джемс Конт. — Дальнейшее повышение температуры прекращаем.

— Площадь светового пятна с температурой двенадцать тысяч градусов сейчас равна девяти с половиной квадратным километрам, — добавил Чжу Фанши, который вместе с Контом следил за опытом.

Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора. Там бушевало пламя. Казалось, что Луну прожгли до самого центра и теперь из ее таинственных глубин вырывается расплавленная магма.

Во все стороны от расплавленного озера тянулись длинные светящиеся ручьи постепенно остывающей породы. При охлаждении из них вылетали несгоревшие частицы графита и разлетались фонтанами светлых брызг. Это было одновременно и прекрасное и страшное зрелище. Я невольно представил себе, сколько бед могло бы натворить наше микросолнце и плавающее зеркало, если бы их изобрели раньше, в эпоху империалистических войн. Видя, как у меня на глазах превратилась в кипящую жидкость довольно большая возвышенность, я с ужасом подумал, что такая же участь в наши дни могла бы постигнуть крупнейшие города мира с их многомиллионным населением.

Между тем система «плавающее зеркало — микросолнце», послушная воле человека, расфокусировалась. Световое пятно на поверхности Луны быстро росло. Вот его граница добежала до зубчатых гор и вскоре скрылась из виду. На поверхности Луны осталось огромное озеро расплавленной лавы и пепла. Оно еще бурлило и клокотало несколько минут, вздуваясь пузырями, от которых по его поверхности пробегали вязкие волны, но потом стало быстро темнеть. Расплавленные породы не окислялись, как на Земле, кислородом, и поэтому озеро застывало ровным гладким слоем, блестящим, точно идеальное ледяное поле, подготовленное для фигурного катания. Твердая, зеркально гладкая лава продолжала быстро охлаждаться, излучая тепло в холодное космическое пространство. Вдруг всю поверхность озера наискось разорвала глубокая трещина. Спустя несколько минут появилась вторая. Затем третья. Трещины появлялись стремительно, точно быстро ползущие змеи. Еще недавно гладкая поверхность теперь вся была покрыта глубокими трещинами, расположенными в хаотическом беспорядке. Кое-где из трещин еще вырывались языки пламени. Потом и они пропали.

В актовом зале все взволнованно зашумели. Елена Николаевна подошла к микрофону и от имени всех присутствующих поблагодарила коллег за блестящее проведение эксперимента.

— Результаты превзошли все наши ожидания, — сказала она. — Правда, надо учитывать и то, что на Земле придется сжимать световое пятно до меньших размеров, так как наша атмосфера будет сильно ослаблять тепловые лучи, но это уже детали. Я, наверное, выражу общее мнение, если скажу, что гидроциклоны профессора Брамса для выработки пенопласты стали после этого опыта вполне реальной вещью. Материал для их облицовки, выдерживающий температуру в семь тысяч градусов, уже создан. Это знаменитый супертермит. Надо только наладить его промышленное производство. Теперь я окончательно уверена, что мы отвоюем у льдов Антарктиду!

14. БИТВА СО ЛЬДАМИ

Антарктида. Terra incognita. «Эта страна обречена природой на вечный холод», — писал знаменитый английский мореплаватель и исследователь Джемс Кук после неудачной попытки подойти к Южному материку.

Дух исканий, жажда сорвать покров с неведомого и добавить еще одну крупицу знаний в сокровищницу науки заставляли многих отважных исследователей отправляться в невероятно опасные путешествия в Антарктиду. На долю этих смельчаков выпали неслыханные испытания, и немало героев остались навеки погребенными в бесконечных просторах ледяной пустыни. Их имена бессмертны в памяти человечества.

Освобождая открытую ими землю ото льда, внуки этих героев воздвигали им величественный памятник, единственно достойный их мужества, стойкости и упорства: «обреченная» страна возвращалась к жизни.

Никогда еще человечеству не приходилось осуществлять замысел, столь грандиозный.

Любое большое дело начинается с малого. Всемирный экономический совет принял решение на первом этапе построить и опробовать в действии один гидроциклон, освободить ото льдов часть материка — узкую, не более ста километров в ширину, полосу земли, уходящую в глубь материка примерно на тысячу километров. Место для строительства гидроциклона было выбрано с учетом рельефа материка, так, чтобы все воды, образовавшиеся от растопления льдов на этом участке, стекали в долину. Гидроциклон со своими охватывающими крыльями пересекал выход долины в океан, преграждая путь воде, как большая плотина. Весь поток воды должен был пройти сквозь горловину гидроциклона и превратиться в пенопласту.