Красная земля Испании

Купив билет на поезд, отправляюсь в Херес-де-ла Фронтейра и Кадис - в край пиратов Проспера Мериме. Дорога шла по красно-желтой пустыне; песок, сплошь раскаленный песок - только вдруг появится из-за поворота причудливая роща кактусов, длинных и пышнотелых. Вагончики старенькие, начала века; качает, как в шторм. Вагончики забиты американскими морячками - в Кадисе крупнейшая база НАТО. Мой мадридский друг дал адрес: Бельтран Домек, маркиз, Херес-де-ла Фронтейра, улица Санто-Доминго, 1. Домек - совладелец и директор крупнейших в Испании винных "бодег" "Уильям Хамбер энд Домек".

Бельтран Домек - высокий, сильный мужчина, один из тех бизнесменов, которые выступают за установление серьезных экономических контактов между нашими странами. Он показал мне свои богатства - громадные, беленые, холодные баррили (бочки).

На конце "авененсии" (длинной алюминиевой палки) укреплена серебряная рюмка, ею зачерпывают вино из баррили - на пробу. Артистично подняв метровую аве-ненсию высоко над головой, Домек перелил искрящийся херес в высокий, тонкий стакан.

- Заметьте, - сказал Домек, - "авененсия" - по-испански значит соглашение.

Он очень потешался, как я сказал "хЕрес".

- Это ужасно, Джулиан! Только "херЕс"! Никогда "хЕрес". Неужели вам это не режет слух?! В "хЕресе" есть нечто грубое, галисийское, и лишь певучее "херЕс" - настоящий испанский, а ведь единственный настоящий испанский - это астурийский... (Это уже третий "истинный язык" Испании. Педро Буэна утверждал, что таким языком является андалузский. Карлос настаивал на галисийском, Бельтран - на астурийском.)

...Вечер я провел у него на "финке": потолок из огромных, 20-метровых балок красного дерева, камин в два человеческих роста, великолепная библиотека, интересная живопись.

- Эта "финка" не типична для Испании, - сказал Бельтран, - но, поскольку моя жена англичанка, я стараюсь, - он снисходительно, как истинный гранд, усмехнулся, - прежде всего уважать желание сеньоры.

Ночью он отвез меня в Севилью, я сел на последний самолет и улетел в Малагу. Отсюда всего двенадцать километров до Торремолинос - самого космополитичного города в Европе, курортной столицы на Берегу Солнца - Коста дель Соль, который вырос на пустых дюнах за последние двадцать лет. Туристские справочники утверждают, что ежегодно курорты Торремолинос и Берега Солнца посещают не менее 20 миллионов иностранных туристов.

Снова вспомнил Болгарию. И еще раз испытал высокую гордость за моих друзей из Албены и Созополя на Солнечном Берегу. Нет слов, Торремолинос - это прекрасный курорт, но Болгария все-таки лучше из-за того духа демократизма, который живет там. В Торремолинос отдыхают богатые люди - рабочему там места нет, слишком дорого. Шофер, который подвозил меня на своем грузовичке на юг, к Гибралтару, сказал по-английски:

- Это место станет настоящим курортом только после революции, компаньеро Хулиан. Вот тогда приезжай - славно отдохнем!

(Я поймал себя на мысли, что вести дневник в Испании значительно труднее, чем в любой другой стране мира. С кем бы ни говорил и о чем бы ни говорил, называя фамилию собеседника, ты невольно ставишь его под удар. Поэтому массу интереснейших разговоров, во время которых резкой критике подвергались политика и практика правительства, нельзя записывать. Наверное, дневник можно будет использовать лишь частично.)

Здесь, в Торремолинос, у меня была интересная встреча с людьми, которые теперь предпочитают жить не в Мадриде, а на берегу Средиземного моря - в своих виллах, отгороженных от буйного племени туристов высокими зелеными заборами, с битым бутылочным стеклом наверху, употребляемым здесь вместо колючей проволоки. Разговор шел, в частности, о положении в испанской армии.

В тюрьмах Испании сейчас как никогда много молодых людей, арестованных за отказ от военной службы. Когда они отбывают наказание, их вновь призывают в армию и тех, кто продолжает отказываться от военной службы, вновь судят.

Конечно, испанская печать хранит молчание - газетчики здесь надежно вышколены цензурой, - однако в парижских и римских газетах не только говорят об этом знаменательном факте, но и приводят интересные подробности.

"Необходимо найти выход из создавшегося положения с помощью разума", заявил недавно на одном из заседаний комиссии кортесов начальник генерального штаба, наиболее интересная фигура в современном мадридском "свете", генерал Диас Алегрия.

Газета "Алькасар" обрушилась с яростными нападками на генерал-лейтенанта Диаса Алегрия, утверждая, что он вообще "никого не представляет". Статья была подписана псевдонимом "Хариес", за которым скрывается генерал Кано, директор этой газеты, издаваемой армией. Генерал Кано связан с правыми экстремистами, которые считают политику преемника Франко - адмирала Кареро Бланке "либеральной". Кано и ему подобные требуют еще более "жестких мер" против инакомыслящих.

Вообще сейчас в армии, как в церкви, открытая, ярая реакция остается в меньшинстве. Изменения, происшедшие в мире, так значительны, что не считаться с ними невозможно. Наивно считать генерала Алегрия левым, - просто он точнее других отдает себе отчет в том, что, если не "выпустить пары", котел может взорваться. Политика "завертывания гаек" может отдалить взрыв лишь на какое-то время. Молодой еще человек (естественно, "молодой" для занимаемого им положения), генерал думает о серьезной перспективе, а не о нескольких "годах взаймы". Он не одинок в своей позиции. Например, директор центра высшего образования армии, генерал-лейтенант авиации дон Мариано Куадра Медина, выступая с речью по случаю окончания учебного года в военных лицеях, заявил, что армейские кадры - это не каста и что они не должны быть связаны с какой-либо идеологией, потому что от этого может пострадать дисциплина.

Эта доктрина, если учитывать положение того, кто ее изложил, а также место, в котором была изложена, резко отличается от доктрины, которая послужила Франко для того, чтобы использовать армию в качестве средства установления "диктатуры фашизма".

Сегодня поехал из Торремолинос в Малагу по изумительной дороге, чем-то напоминающей нашу - путь из Ялты в Алушту.

В Малаге поражает центральная аллея около порта: огромные пальмы - такие я видел только лишь в Голливуде; вся аллея выложена огромными скользкими - такие они чистые - изразцовыми плитами. Идешь словно по льду, только он розовый, голубой и зеленый.

Центр города производит оглушающее впечатление - так он роскошен. Все роскошно - и здания, и зелень, и витрины, и машины. А встык - поразительная нищета улочек, спрятавшихся за спинами новых домов.

Пытался найти известного в прошлом певца Фернандо Кардону. Мое поколение помнит его песни - он часто выступал в Москве, в лучших концертных залах. Он уехал в Испанию десять лет назад. Сейчас он работает сторожем, нищенствует.

В адресном столе его имя не значилось.

- Быть может, сеньор Кардона живет в пригороде...

Пошел по старинной дороге вверх - к крепости по Калье-дель-Калао, миновал маленький переулочек Мура-де-Санта-Анна, кино "Асториос", в котором крутили старые и шумные ковбойские ленты, бар "Иберган", повернул направо и оказался на чудной, узенькой средневековой улочке с узорным тротуаром - Калье Сант-Яго.

Богатые живут внизу, бедные забираются наверх, на гору (сердечник такую гору не одолеет). Здесь жизнь "вываливается" на улицы. Двери домиков открыты, комнатки в пять, восемь, десять квадратных метров. На стенах - огромные лики пресвятой девы Марии, распятый Иисус Христос; детишки гомонливо носятся по улице, гудят примусы, вынесенные на тротуар, громко переговариваются женщины, не отрываясь от корыт с пенным бельем, - далекая, старая провинция, даже не верится, что в пятистах метрах такой фантастически новый, белый и солнечный центр.

Перед возвращением в Торремолинос, находившись вдоволь по городу, залез в море. Испанцы смотрели на меня как на сумасшедшего: пляж был пуст, конец ноября, вода, по здешним представлениям, "ледяная" - всего двадцать градусов.