Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 13



– Заткнись и слушай, скоморох! – скрипнул зубами Зайцев и наклонился к нему через стол. Серые глаза сделались почти черными от бешенства. – Мне тебя сломать – плюнуть сложнее. Не забывайся! И шавке своей скажи, чтобы под ногами у моих парней не путался. Станет воду мутить или в дознавателя играть – шею сломаем. Понял меня?

Ростислав молча кивнул, во все глаза глядя на Зайцева.

Не так уж он и безупречен, как докладывал Игорек. Нервничает, легко впадает в агрессию. И манеры, что это за манеры для госслужащего? В самом деле, ведет себя как грузчик портовый.

– От меня советую держаться подальше, Яковлев. Пока советую. – Указательный палец Зайцева заплясал перед его лицом. – Но могу перейти и к контрмерам.

– К каким, например?

Ростислав попытался втянуть голову в плечи. Со стороны он выглядел теперь подавленным и испуганным. Никто бы, кроме Заботина, не догадался, что творится у него в душе.

Он замер в предвкушении. Сейчас, вот сейчас Зайцев забьет последний гвоздь – и все, победа. Они победили малой кровью. Почти ничего для этого не делая.

– Ты же, Яковлев, наверняка химичишь с налогами. И двойная бухгалтерия у тебя, как у всякого процветающего коммерсанта, имеется. – Зайцев загибал пальцы прямо перед его носом. – Мне тебя нагнуть… Короче, догадываешься, да?

– Угу.

Ростиславу принесли салат и стакан минеральной воды. Он схватился за него, припал к краю, утопил торжествующий взгляд в пузырьках, лопающихся у самого носа.

– Только я работаю честно, Глеб Анатольевич. – Он резко поставил стакан на стол. – Пытались. Многие пытались до вас отжать мой бизнес. И налоговиков посылали. И пожарных. И санитарный надзор. Кого только не засылали ко мне ваши предшественники, чтобы отобрать мое дело.

– Не собираюсь я ничего у тебя отбирать, – поморщился Зайцев. – Просто прошу: не лезь ко мне, не проси ни о чем. Диалога не будет.

Ростислав был недоволен: разговор повернул не туда, куда ему нужно. Зайцев сейчас мог встать и уйти, а еще не время. Того, что он наговорил, маловато для обвинения.

– Вы официально признаете, что станете меня притеснять? – Он осторожно подцепил вилкой пучок рукколы.

– Не стану я тебя притеснять, если не вылезешь из своей ниши, Яковлев. Но если еще раз попытаешься рыться в моем прошлом, искать на меня компромат – я тебя просто зарою. И тебя, и твоего помощника.

– Ух ты. – Глаза холодно блеснули. – И силенок хватит, чтобы зарыть нас с Заботиным? И закона не боитесь, Глеб Анатольевич? А как же наши семьи – хотите их осиротить?

– Семьи. – На зайцевском лице впервые нарисовалось что-то кроме холодного равнодушия. – Вот о семьях вам с ним и нужно прежде всего думать. О женах, детях и их безопасности.

– Опа, вы уже и нашим семьям угрожаете, Глеб Анатольевич? – ахнул с притворным испугом, снова спрятался за стаканом с водой. Отдышался после трех глубоких глотков, глянул на собеседника с укоризной. – Не с того начинаете, господин Зайцев, не с того. Если мой помощник нечаянно узнал о внебрачном ребенке, существование которого вы скрыли от электората, это не дает вам права угрожать нашим детям.

Он разыграл свой козырь великолепно. Он выждал время, он его высидел. И па-па-па-пам – получил то, что хотел.

Зайцев оказался на редкость предсказуемым, даже скучно сделалось. Не такой уж он достойный противник. Чего, спрашивается, Заботин паниковал?

Зайцев вскочил, в прыжке обогнул стол. Схватил Ростислава за грудки, приподнял со стула и наговорил такого!..

– В общем, Игореша, он у нас с тобой вот где. – Ростислав крепко сжал оба кулака и на секунду выпустил руль. – Подождем месяц-другой, время терпит. Земля подождет. И тогда запустим свой план. Я эту сволочь свергну с трона, так и знай! Тех унижений, которые довелось там вытерпеть, я ему не прощу. Он у нас в руках. Вместе со всей своей вшивой командой.

– Это хорошо, – осторожно улыбнулся Заботин и потер шею. – А зачем ждать так долго? Вдруг они нас опередят?

– В чем?

– Вдруг догадаются, что у нас на него теперь есть компромат?

Ростислав покосился на Заботина, с кислым видом вертевшего пуговицу на модном синем тренче.

– Если ты не разболтаешь, не догадаются. – Он свернул с загородного шоссе на проспект в сторону их офиса. – Им ни за что не догадаться, как я записал весь разговор. Карманы я вывернул. Мобильника при мне не было. Никаких авторучек, побрякушек – ничего. Я даже ключи от машины оставил охраннику. Откуда им было знать, что записывающее устройство в замке портфеля, а? Откуда им известно, что аппаратура в состоянии его определить, только когда он включен? А включил я его уже в обеденном зале, так-то, Игореша.

– Это да. Только все равно как-то мне неуютно.



Заботин завозился на пассажирском сиденье. Осторожно погладил мягкий портфель, в котором ничего, кроме документов на машину, не было. Ах да, еще записывающее устройство, вмонтированное в аккуратный замочек.

– Чего тебе неуютно, Игореша?

– Не дает покоя одна мысль, Ростислав Иванович. – Заботин печально улыбнулся.

– Валяй.

– Вот скажи, с чего такой осторожный человек, как Зайцев, вдруг так откровенно подставился? Орал на тебя, угрожал. Он же не дурак.

– Но и не такой умный, как ты о нем говорил. Я его просто чем-то раздражаю, Игореша. А вот чем? С первой минуты он смотрел на меня с ненавистью. Знаешь, даже закралась мысль, что мы с ним когда-то перешли друг другу дорогу.

– Такое возможно?

– А кто его знает, Игореша. Сам знаешь, как дело начиналось. Как лес рубили, как щепки летели… Не помню, хоть убей.

– Он меня не помнит, – проговорил Зайцев, усаживаясь в свою машину. – Валера, самое печальное, что эта мразь меня не помнит! Абсолютно.

– Вам не следовало так выходить из себя, Глеб Анатольевич. – Валера осторожно глянул на босса. – Пристегнитесь. Пожалуйста.

Зайцев нехотя подчинился. Нервно потянул за ремень, с третьей попытки попал в защелку. Машина тронулась. Оба молчали. Наконец, Зайцев не выдержал.

– Да, не сдержался. Виноват, – развел он руками. – Наговорил лишнего. Но свидетелей же нет. Ты сам контролировал официантов. Обыскал хоть его – «жучков» на нем не было?

– Я не обыскивал. Просто досмотрел.

– Просто? Досмотрел? – вытаращился Зайцев. – А если?..

– «Если» исключаются, Глеб Анатольевич. Моя аппаратура ничего не зафиксировала. На нем не было ни-че-го. Чистый. Мобильника не было, карманы пустые.

– Хорошо, хорошо, – отмахнулся Зайцев. – Ты профессионал, я тебе доверяю.

Снова замолчал, погрузившись в раздумья. Времени было предостаточно: они – как будто специально – попали в пробку. Поворот налево, для объезда заблокировала дорожная техника. Словом, ехать им теперь с Валерой час, никак не меньше. Вот и хорошо, будет время привести мысли в порядок, успокоиться. К семье он должен вернуться спокойным, уверенным в себе сильным мужиком. Не неврастеником, которого легко может вывести из равновесия какой-то пижон.

Вспомнил самоуверенного, вежливого, холеного Ростислава Яковлева и еле сдержался, чтобы не застонать от ненависти и не начать рвать обивку кресла на куски.

Где он только научился так держать себя в руках? Помнится, много лет назад он таким не был. Когда стоял перед ними по колено в грязи и глотал сопли с кровью из разбитого носа. Неужели он ничего не помнит? Или у него таких разборок было много, когда или ты или тебя?

– Портфель. – Валера вдруг резко вильнул. Сзади возмущенно загудели.

– Что портфель? – не понял Зайцев – он еще весь был там, в воспоминаниях.

– Мне не понравился его портфель. – Валера затормозил на обочине и виновато глянул на хозяина.

– Почему не понравился? – Тот не понял, пожал плечами. – Классный портфель. Дорогая кожа.

– Он был почти пустой.

– Не понял. – Зайцев развернулся, уставился на него.

– В портфеле не было ничего, кроме документов на машину! Почему? – Валера крепко сжал кулак и тут же впился в него зубами. – Я что-то просмотрел. Что-то же там было! Может, диктофон?