Страница 56 из 68
Узнав об этом, Вася ушел переживать обиду на высокий утес, где прежде вили свои гнезда орлы.
Сперва он сидел, обняв колени руками и глядя в какую-то точку перед собой… Потом его внимание привлекли Сильвио и Вера Николич. Вера сидела на пеньке. Сильвио стоял рядом…
Вася давно уже стал замечать, что Сильвио все время вертится около Веры Николич. Когда они с Мехти вытащили ее из «комбината» на виа Фортуна, она выглядела совсем еще девчонкой, а теперь, хоть прошло не так уж много времени, превратилась в красивую девушку. Казалось, она, словно молодой побег дерева, ждала только весны, чтобы расцвести. Энергии у нее было хоть отбавляй: она помогала женщинам стирать, стряпать, таскала воду в деревянных бочонках, ходила за хворостом, разводила костры, штопала белье.
А Сильвио ничуть не изменился: он по-прежнему оставался узкоплечим, смуглым пареньком, только движения его стали более уверенными да голос потверже.
Вася видит, что Сильвио наклонился к Вере, что-то шепчет ей. Вера слушает, щеки ее розовеют, и она чуть заметно кивает головой. Сильвио берет топор, скрывается за деревьями. Вера с безучастным видом поднимается с пенька, отряхивает платье, берет свой бочонок и тоже идет к чаще. Она старается идти не торопясь, медленно, но ноги не слушаются ее. Девушка почти бежит. Немного погодя из чащи выходят и Вера и Сильвио: за спиной у него хворост, в руках бочонок с водой. Он сбрасывает хворост возле одной из палаток.
Васе припоминается день, когда он и Сильвио возились с секретарем Росселини. Ловко тогда Сильвио связал строптивую горничную!.. Там он вел себя как мужчина, а рядом с Верой кажется ребенком.
И этот ребенок пойдет в Триест с Мехти вместо него, Васи! Нет, надо сейчас же объясниться с Мехти.
Когда Вася проходил мимо Сильвио, тот окликнул его:
— Поздравь меня, Вася, ухожу с Михайло в Триест, взрывать «Иль-Пикколо»!
Спохватившись, что для Васи эта новость не очень приятна, Сильвио сочувственно добавил:
— А тебе нужно немного подлечиться.
Сильвио и удивило и обидело, что Вася прошел, не сказан ему ни слова.
Мехти был занят сборами в дорогу. По мнению нетерпеливого Сильвио, он что-то слишком долго возился около своей палатки.
— А-а, Вася, — стараясь не глядеть на подошедшего юношу, сказал Мехти. — Как твоя нога?
— Хоть камаринскую пляши! — бодро воскликнул Вася, понимая, почему Мехти начал именно с этого вопроса.
Мехти с озабоченным видом укладывал в сумки взрывчатку, тщательно проверял капсули детонаторов.
— Послушай, Мехти… Разве я был тебе плохим напарником? — с обидой спросил Вася.
— Ты прекрасно знаешь, что я этого не думаю! — ответил Мехти, продолжая возиться со взрывчаткой. — Но я не верю, что ты можешь плясать камаринскую!
Вася не сдавался:
— А ведь тебе стыдно, Мехти! Ты даже в глаза мне не можешь смотреть!
Мехти выпрямился, обернулся к Васе и решительно сказал:
— Не возьму я тебя с собой, Вася! — и более мягко добавил: — На этот раз не возьму.
— Да почему?..
— Сам знаешь!
— Камаринская?
— Да, ты пока нездоров, Вася. И если ты сам о себе не желаешь заботиться, мне приходится взять это на себя.
— А может, ты просто боишься, что из-за моей неповоротливости мы можем угодить в лапы к немцам?
Мехти улыбнулся:
— Нет, я и вправду только о тебе беспокоюсь. Отдохни… Надо ж ведь и другим попробовать себя в деле.
— Чего же стоит наша дружба, Мехти, — с горечью сказал Вася, — если тебе так легко заменить меня кем-нибудь другим! Ты, верно, думаешь: ну, что он делал, когда я брал его в Триест? Таскал сумки с взрывчаткой, и все! А это может сделать каждый! Нет, Мехти, рядом с тобой шел Василий, готовый в любую минуту отдать за тебя жизнь! Теперь я жалею, что не подвернулся мне случай доказать тебе это!
Мехти молчал. А Вася продолжал горячо убеждать его:
— Ну, что из того, что я хромаю? Мало ли теперь хромых немцев! Это не так уж плохо будет выглядеть — если я стану слегка хромать. Заикаюсь же я, когда это нужно? И потом мы ведь придем в город, когда будет темно… Да, знаешь, мне один человек сказал: звезды утром ложатся спать. Мы с пробой, как звезды, не спим по ночам… Правда, хорошо сказано?
— Да, — согласился Мехти. — Хорошо. Кто это сказал?
Вася ответил не сразу. Он взглянул на друга глазами, полными горя и гнева, и дрогнувшим голосом ответил:
— Она…
— Вот в этом-то все и дело, Вася! Я боюсь брать тебя с собой! Боюсь, что ты наделаешь мне хлопот, — грубовато сказал Мехти, сам взволнованный не меньше Васи.
— Нет, Мехти, ты меня плохо знаешь! — покачал головой Вася. — Я ведь понимаю, какое великое дело мы делаем… Мы не только мстители, — мы бьемся за свободу, за хорошую, добрую тишину в мире, за такую, что нарушается лишь песнями раздольными — вот как у нас на Смоленщине.
— Что же мне делать с тобой, Вася? — словно раздумывая вслух, проговорил Мехти, и Вася понял, что он колеблется.
— Как что делать? Взять меня с собой, и все будет в порядке!
— Тебе будет очень трудно, Вася!
— А тебе легко? Сильвио смелый парень, я люблю его, но он же не разведчик!
— И ты раньше не был разведчиком…
— Все равно! Скажи, с кем ты больше рискуешь? Со мной или с Сильвио?
Мехти подумал о Сильвио. Да, его можно одеть только под итальянца. Большие черные глаза с крупными зрачками, полными озорных искорок, непослушные кудри — все это совсем не характерно для немцев. А удобней иметь при себе денщика-немца: к нему меньше будут придираться. И Васю в этом отношении вряд ли кто мог заменить!
— Ну, а если уж придется, — снова заговорил Вася, — то я им задам такую камаринскую, что век будут помнить!
К друзьям подошел Сильвио, взволнованный, весь сияющий от счастья, полный горячего нетерпения.
— Я готов! — он вытянулся перед Мехти, выпятил вперед грудь. Мехти смерил его оценивающим взглядом. Нет, бравым воякой он никак не выглядел!.. А слишком длинный пиджак еще больше подчеркивал маленький рост Сильвио.
Поодаль от них стояла Вера; и по тому, как она теребила свой фартук, Мехти понял: тяжело ей расставаться с Сильвио, к которому она успела уже привязаться.
— Придется тебе, Сильвио, подождать до другого раза! — разведя руками, сказал Мехти. — Сегодня ты останешься здесь…
У Сильвио вытянулось лицо; от неожиданности он не мог вымолвить ни слова: язык словно прилип к гортани. Он перевел вопросительный взгляд на Васю, но тот только виновато улыбнулся в ответ.
— Не горюй, Сильвио! — попытался утешить его Мехти. — Когда-нибудь я и тебя возьму с собой. А пока ступай к Вере: она хочет тебе что-то сказать.
Сильвио молча повернулся и ушел.
Мехти видел потом, как он сидел, мрачно уставившись перед собой, а Вера, радостная и счастливая, старалась развеселить своего друга.
Васю и Мехти провожал чуть не весь отряд. Долго смотрели партизаны вслед своим любимцам. Фигуры их становились все меньше и меньше и, наконец, исчезли за деревьями.
На следующий день друзья уже подходили к Триесту.
Спускались сумерки… Мехти услышал вдруг зловещее воронье карканье: над небольшой ямой кружилась стая воронья. Неясное предчувствие сжало ему сердце.
Он прошел еще немного, потом остановился, снял с плеча вещевую сумку и передал ее Васе.
— Иди вперед, — сказал он, — я догоню тебя.
Когда Мехти приблизился к яме, воронье, гомоня недовольно и тяжело хлопая крыльями, поднялось в воздух и начало кружить над Мехти.
В яме были свалены трупы расстрелянных гитлеровцами людей. Мехти снял фуражку… и вдруг вздрогнул всем телом. В глаза ему бросился край знакомой клетчатой юбки. Весь похолодев, Мехти заставил себя еще раз посмотреть в яму. Край клетчатой застиранной юбки, разутая нога в сиреневом чулке… Сомнений быть не могло.
Мехти казалось, что он вот-вот свалится без чувств. Анжелика! Родная, неутомимая, всегда безропотная Анжелика! Сколько было вместе с ней пройдено дорог, сколько раз им приходилось вместе вырываться из объятий смерти! Вырываться, чтобы потом снова встретиться с нею… И вот смерть оказалась сильнее… Мехти подался вперед. Еще минута, и он бросится в яму. Оглянувшись, он увидел, что к нему идет Вася.