Страница 8 из 70
Да, популярность ее и трудная и трудовая. И когда ей, такой еще молодом, было присвоено звание народной артистки СССР, это никого не удивило. (Сегодня, когда я пишу эти строки она Герой социалистического труда).
Юлия Борис она, как говорят в театре, "нелегкая" актриса. Прежде чем она заставила о себе говорить и зрителей и критику (это случилось после спектакля "На золотом дне" по роману Мамина-Сибиряка), она не один год играла. И все как-то без особого успеха. А потом словно какой-то замочек открылся, волшебный ящичек распахнулся. После этой царственно гордой, страстной женщины что ни роль, то успех. Хотя должен сказать, что и после этого успеха не все зрители ее принимали. Своеобразный гортанный голос, который она сумела превратить в подвластный ей музыкальный инструмент (я вспоминаю польку Гелену из спектакля "Варшавская мелодия", где голос ее то рассыпался колокольцами, то вдруг, как и полагалось по роли, собрался в голос профессиональной современной певицы, этот голос немало лет был предметом дискуссий.
Угловатое изящество, красота женщин, в которых сеть что-то мальчишеское. Напор, который в иных ролях может предстать грубоватостью, но в других оборачивается яростным стремлением к бескомпромиссному счастью.
Она из редких актрис (как это ни покажется странным – редких!), которые могут играть любовь. Процесс любви от ее зарождения до всепоглощающего чувства. Кристаллизацию женского характера под влиянием любви, могучее воздействие на окружающих, на того, кого любит ее героиня. Помню давний спектакль "Одна", помню одну ее фразу из этого спектакль: "Вы можете без меня?" фразу, стоившую страниц нравоучительных сентенций. А Валька? "Валька-дешевка" из "Иркутской истории" Арбузова! Преображение не слишком разумной девчонки-мотылька в исполненную достоинства женщину.
В этой роли Юлия Борисова продемонстрировала такое обилие характерных черт "девушки с танцплощадки", что по ней социологам, казалось, можно было изучать определенный тип девушек-работниц. Надо сказать, что все это было не придумано актрисой. У нее острые глаза. Ее наблюдения на улицах, в клубах, на танцплощадках точно блицфото превращались в достоверные художественные этюды.
И во всем, что бы она ни играла, – затаенная, сдержанная страстность, в любой момент готовая вырваться наружу. И в сказочно придуманной карнавальной маске принцессы в легендарной Вахтанговской "Турандот", и в Лике Мизиновой – подруге Чехова в спектакле "Насмешливое мое счастье", и даже в девушке-подростке, студентке из спектакля "Коронация", которую она сыграла в сезоне 1970 года, вновь покорив театральную Москву своей молодостью, и, конечно же, в Гелене, в бесконечно прелестной польке Гелене из "Варшавской мелодии", о которой я уже упоминал. "Гелена – сама женственность, сама мелодия, та самая, варшавская.
Она экспансивна и грациозна, и в бесконечном каскаде своих внешних проявлений все время оставляет что-то в себе, какой-то секрет. Как и подобает прекрасной и гордой полячке. А она полька, полька истинная – и потому, что обладает мягкой, гибкой энергией польских женщин, и потому, что акцент ее, гортанная певучесть ее выговора подлинность. Поляки восхищаются; в варшавских газетах уже сообщили об этом несравненном польском шарме Борисовой.
То, что Борисова мастер, известно давно, но в этой роли можно, кажется, особенно оценить виртуозность ее мастерства. Роль сделана ею так, что кажется импровизацией. Начиная с того прелестного жеста, каким указывает она нежданному соседу по концерту его предполагаемое место, то есть с первой же интонации первой реплики: "Это там!" – роль развивается как стремительный и естественный полет или, как тур вальса.
Но это вовсе не импровизация. Это свободное и уверенное творчество в жестком рисунке. Как балет. Когда я снова пришел на спектакль, Борисова играла точно так же, показывая помимо других своих качеств образцовый профессионализм.
Это не импровизация – это рассчитанное вдохновение. Борисова точно выполняет все даже мельчайшие повороты роли, но заранее радуется им, готовится к ним, упивается ими. Она играет взахлеб, модуляции ее голоса превращаются порой в ликующее пение. Эта манера при уровне даже чуть-чуть более низком могла превратиться в искусственность. У Борисовой она предстает искусством.
Особенно сильно звучат у нее высшие точки любовных дуэтов. Музыка любви, неудержимый ее поток, крушения, взлеты стихия Борисовой. Я говорил уже, что до сих пор помню, как произнесла она в давнем спектакле фразу: "Вы можете без меня?" Ничего больше не помню – только эту фразу. Здесь же вряд ли забудется ее ликующий аккорд: "Какие туфельки!" ("Какая любовь!" – так следует это понимать.) Не всегда столь же убедительны ее философские остроты, однако же, тур за туром вырисовывается незаурядная личность, отнюдь не девочка из предместья, женщина из центра, и женщина блистательная.
И, наконец, Настасья Филипповна.
Замечательный режиссер, один из основоположников советского кинематографа, человек сложной судьбы, нелегкого, парадоксального характера, на мой взгляд, ближе всех подошедший к Достоевскому на экране, Иван Пырьев пригласил ее на эту роль в фильме "Идиот", оценив бушующую в ней страстность, неукротимый порыв ее героинь к идеальной чистоте отношений.
Это значительная роль Юлии Борисовой в кино. После опыта пырьевских картин по Достоевскому стало ясно, что безграничной глубины гениального писателя на киноэкране можно надеяться передать, только имея исполнителей, умеющих играть страсть, жить в почти не реальном нервическом ритме героев. Юлия Борисова это сумела.
Прекрасно ее первое появление в фильме.
В доме Иволгиных скандал достигает апогея. Семье стало известно о планах Гани выгодно жениться на "падшей" женщине, на почти мифической Настасье Филипповне. Мать Гани в отчаянии, сестра Варя неистово протестует. Здесь апофеоз честной бедности, а там, в неведомой сфере разврата, царствует неведомая царица зла – Настасья Филипповна. Князь Мышкин (его роль в фильме исполнял другой вахтанговец Юрий Яковлев) уже успел завоевать симпатии зрителей. И уже много раз произносилось имя Настасьи Филипповны. В вагоне, когда ехали в Петербург Рогожин и Мышкин; в доме Епанчиных, в комнатах генеральши и в кабинете генерала, и здесь, у Иволгиных. Давно известно, что Достоевский в прозе своей обнаруживал великий драматургический талант, и как опытный драматург он подготовил первое появление героини.
Можно вообразить, какая невероятная трудность для актрисы, играющей роль Настасьи Филипповны, это первое появление! Она должна явиться неслыханной, невообразимой и уж конечно совершенно неотразимой.
И она является! Актриса побеждает. Настасья Филипповна Борисовой словно бы вонзается в этот мир. Ослепительная и в то же время чуть вульгарная (актриса не забывает о социальном портрете героини), возбужденная до крайности, с сумасшедшими глазами, двигаясь угловато-грациозно, она проносится мимо оторопелого князя как стрела. Голос ее резок, слова остры, интонации чуть распевны, кажется даже, что Настасья Филипповна немного пьяна. Позже мы понимаем, что это лишь кажется, что, желая придать себе храбрости, Настасья Филипповна с ее тонкой деликатной душой заимствует маску этакой подловатости. Щеки слегка накрашены, платье слегка безвкусно. Кажется, эта Настасья Филипповна оправдывает самые худшие опасения матери и сестры Гани. Но это лишь кажется. Появляется Рогожин с компанией и в самом деле пьяных, и в поведении Настасьи Филипповны происходит первый слом – это не входило в ее планы, если можно так назвать нервические импульсы, которыми руководствуется эта женщина, Она покуражилась над генералом, над Иволгиным, но на этом месть ее Гане за намерение жениться на ней по расчету богатых покровителей прошла. С приходом Рогожина она внутренне смущена, хотя слова ее становятся обиднее, а голос развязнее.