Узелки

***

- Прости, богородица пресвятая, грешного раба божьего... не надо со мною так... не хочу... уберите газету, снимите камень с души... - его было невыносимо много, этого красного, яркого, злого, доводящего до безумия. Точно бык с трепещущей тряпкой у морды, Степанченко метался по Лиговке, от дома к дому, преследуемый ослепительно-красным, наискось проносился через подворотни, слепо тыкался в дворы-колодцы. Серый камень смыкался за спиною его, бесконечно огромный лабиринт лиговских улиц, Степанченко кричал, запрокинув голову к холодному, бледно-серому небу, в скачущие по нему беспорядочно колесницы туч, и небо отзывалось ему раскатами грома, и тонкие струйки дождя текли по лицу Степанченко, и мокрыми каплями сбегали за воротник.

- Никакая контра... не заставит сдаться... врешь, не возьмешь, сука... - красный ринулся откуда-то с облаков с очередной молниевой вспышкой, заставив на мгновенье ослепнуть, швырнул Степанченко на колени посреди мостовой. Степанченко упал, больно ударившись о булыжник. Штанина вмиг набухла гвоздично-красным, юркохвостыми змейками кровь разбегалась в стороны, впитываясь в камни и землю, Степанченко ругался, подняв к небу кулак, и красный отвечал ему громовым хохотом.

А потом всё исчезло в мутной пелене дождя - Лиговка, небо, дворы-колодцы, стянулось сплошной, грязно-серой непроглядной стеною из пористого камня, красной повязкой легло на глаза, и Степанченко шёл вслепую, ладонями шаря по мокрым каменным стенам. И лабиринт всё не кончался, и вел в новый лабиринт, и красная повязка на шее Степанченко сжималась всё туже, Степанченко хрипел, исходя кровавой слюной, точно загнанное животное, и сейд ждал его - огромный, как гора, маячил в конце лабиринта, и красно-бурыми кляксами жгли мхом поросшие бока его.

"Слыш-шишь, знаеш-шь, идеш-шь... уходи, откуда явился, это не ваш-ша земля..."

Степанченко открыл глаза - он стоял на Боровом мосту, и Обводный канал лежал перед ним, справа и слева, и серые, как камень, тускло-свинцовые волны бились о парапет, и белый череп спал на дне канала, и рыбы ютились в глазницах его. И Степанченко расхохотался, и снял пиджак, и перегнулся через перила.

- А вот и хрен вам, кровопивцы! Накося, выкусите!

И Обводный тотчас скрутило воронкой, выгнуло, повело. Серый, точно каменное горло тоннеля, водоворот образовался прямо перед лицом Степанченко, и бледные, как кость, длиннопалые руки вытянулись из воронки, зашарили слепо по перилам, ища Степанченко.

"Это не ваш-ше место..."

Прижатый намертво к перилам моста, Степанченко видел - рваные, точно кадры кинопленки, чёрно-белые картины в мутном стекле Обводного: несчётные силы врагов, наступающих с запада на Петроград, взрывы бомб, занимающиеся красным огнем склады с хлебоприпасами, голод, лютый мороз, трупы на детских саночках, блокадное кольцо, все сильнее сжимающееся вкруг обреченного города...

"Так будет. И вы уйдете - все. Придет время - вы все уйдете, все до единого. И это снова станет наша земля, земля предков наших, земля нашего рода".

И, перебросившись через перила, точно тяжёлый куль, Степанченко прыгнул - в воронкой раскрывшуюся, чёрную, бездонную пасть, туда, где лишь пустота и холодные рыбы, и красный больше не ужалит его.

И ворота закрылись за его спиною, и сыто вздохнул сейд, и эхом отозвались ему камни Обводного... И наступила тишина.

***

Участок набережной Обводного канала, от Борового моста до реки Волковки, с тех самых пор обрёл зловещую славу "места самоубийц". Каждый третий год каждого десятилетия люди массово сводят счеты с жизнью на этом самом отрезке набережной, словно бы во всем городе для них не находится иного места. В 1923-м году на Боровом, Ново-Каменном, Предтеченском мостах покончило с собою 89 человек, в 1933-м - 107, рекордным стал 1993-й год - 303 самоубийства. Данные о 2003-м и минувшем, 2013-м году, пока что засекречены.

Не верите? Приезжайте к нам лет через девять, в 2023-м, в блистательный, парадный Санкт-Петербург. Минуя Мойку и Фонтанку, углубитесь в грязно-заводские, непритязательные внешне районы Лиговки и Днепропетровской, пройдитесь по набережной, от Волковки к станции метро "Обводный канал", остановитесь, постойте хотя бы пару минут, вглядываясь в серые волны Обводного... Прислушайтесь к собственным ощущениям.

Быть может, тогда городская легенда покажется вам нечто большим, чем просто бесплодною выдумкой богатых фантазией местных рассказчиков?

_____________________________________________________________________________

* Кирьялаланд, земля кирьялов - Карелия на древнескандинавском

* Тавастланд - центральная часть Финляндии, завоеванная шведами

* Ногард - Новгород на древнескандинавском

* Торгильс Кнутссон - маршал Швеции, глава регентского совета при короле Биргере Магнуссоне. Принимал личное участие в походе шведов к берегам Невы в 1300-м и постройке крепости Ландскрона ("Венец земли" в переводе со шведского) на месте нынешнего Санкт-Петербурга. Был казнён в 1306-м в результате дворцовых интриг, одной из причин его опалы было взятие Ландскроны русскими войсками весной 1301-го года.

* ледунг - военно-морское ополчение Швеции

* ратная стрела - стрела, выточенная из дерева, посылалась по стране в знак войны и сбора войска

* в рассказе цитируются строфы из "Хроники Эрика", поэтической летописи Швеции начала 14-го века, и советские частушки 1920-х (частично - по сборнику В. Князева "Частушки красноармейские и о Красной Армии")

* сейд - жертвенный камень древних карел. У каждого рода был свой сейд, в жертву ему приносилась охотничья добыча, зёрна, молоко. В древнейшие времена случались и человеческие жертвы.

* лабиринт или портал - группа камней, расположенных спиралью, обычно неподалеку от сейда. Лабиринты связывают с культом мёртвых, они символизировали трудный и извилистый проход от жизни к смерти, ходы их служили для запутывания душ умерших, чтобы воспрепятствовать их возвращению к живым. Порой рядом с одним лабиринтом сооружался другой, чтобы душа умершего, если ей всё же удавалось выйти наружу, попадала в него.

* старик с бородою из водорослей и хитоном из пены морской - божество карело-финской мифологии Ахто, хозяин воды и повелитель птиц

* ад (Ротаймо), в карело-финской мифологии находится глубоко внизу, вход в него - через озёра, или через трещины земли. Живут там старухи-людоедки, обладающие даром воскрешать умерших.