Земля Обетованная

На следующий день, встал я поздно, но все равно не выспался. Уснуть удалось только под утро, да и то снилась всякая хрень - то за мной кто-то бежал, то я отбивался от летающих скальпелей лежа на больничной каталке, а под конец сражался с каким-то китайцем на площадке рынка, в окружении орущей на разных языках толпы. Под скандирование "Это виртуал, детка!", китаеза, подозрительно похожий на Сергея Николаевича, бил ногой мне в нос, а я, в ответ с криком "Получай обезьяна!", бил ему носом в пятку.

К проходной завода я вышел аккурат за полчаса до назначенного времени. Показал контроллеру пропуск и, выйдя во двор, достал бумажку с адресом и схемой маршрута. Минут десять пялился на "карту", но все-таки сообразил, куда мне идти, чай не впервой гулять по этой территории. То, что я себя явно переоценил, я понял, когда в третий раз обошел комплекс из четырех зданий, подходящих по описанию. У всех был один и тот же номер, ни где не было и намека на пояснительные таблички или другие надписи. Время подходило к двум дня, я нервничал - не люблю опаздывать, когда на очередном круге меня окликнули.

- Молодой человек, что же вы все тут круги нарезаете? Никак в трех соснах заблудились?

- Скорей уж в четырех, - Пробурчал я, и обернулся на знакомый голос.

Да, это был Сергей Николаевич, собственной персоной. Он стоял возле неприметной двери, явно ведущей в подвал здания. И что-то мне подсказывает, что это жужжу неспроста.

Как оказалось, я был прав, и эта дверь действительно вела в подвал, где собственно и располагалась шарашка с громким названием "Отдел Исследований Мозга при НИИ Космических Технологий". Наверное, какого-нибудь иностранца, незнакомого с Российскими реалями, подобное бы как минимум насторожило, но меня, успевшего побывать в подвалах, как главного корпуса Академии, так и ее филиала на заводе, наоборот успокоило.

Вообще-то, подвалом, как таковым, это место не являлось, скорее его можно было назвать подземным этажом: один длинный, хорошо освященный, коридор на всю длину здания, где с обеих сторон присутствовали в основном открытые двери. Рабочий день здесь был явно в самом разгаре - слышался гул голосов, между дверьми метались какие-то люди в белых, когда-то, халатах, небрежно накинутых на повседневную одежду. Некоторые двери были закрыты, к одной из таких и привел меня профессор. На ней скотчем была приклеена бумажка с надписью от руки: "Кабинет руководителя ОИМ. Менегелев С.Н.". Прочитав фамилию ученого, усмехнулся: а я еще удивлялся, чего он мне только имя с отчеством назвал - знал бы, точно не пришел. Точняк, буду теперь его доктором Менгелем звать, мысленно конечно.

Внутри кабинет напоминал скорее небольшую аудиторию: ближе к двери у левой стенки стояли парты в три ряда, справа разместился длинный книжный шкаф, в одном из дальних углов виднелась передвижная доска. Лишь вместо привычной кафедры наличествовал вполне кабинетный стол со стареньким монитором на нем и кожаное кресло.

- Присаживайтесь, молодой человек, - он кивнул в сторону парт, а сам сел в кресло, - И, наконец, представьтесь, что ли.

- Саро?вский Серафи?м Петрович. Третий курс физмата.

- Хм, а вы случайно не родственник того самого Саровского, ну который?..

- Который был иеромонахом Саровского монастыря двести лет назад? Вряд ли, на сколько я знаю, в миру, он был Мошнин. Просто совпадение, - ага, а еще прихоть отца, но это уже не ваше дело. - Сергей Николаевич, давайте перейдем к делу, вы обещали рассказать более подробно про этот ваш эксперимент.

- Обещал. Но для начала, - он достал из ящика стола какие-то бумаги и протянул их мне, - ознакомитесь и распишитесь.

"Соглашение о неразглашении конфиденциальной информации" - прочитал я, - "Я, такой-то, далее именуемый секрет носителем, обязуюсь не разглашать.. держать в тайне.. блюсти.. в случае не выполнения.. приняты меры.. статья такая-то.."

Понятно, стандартная секретка, похожую я подписывал, когда получал пропуск на завод. "Подводных камней", ловушек, мелкого текста не наблюдалось и я, со спокойной душой, заполнил формуляр и расписался.

- Ну-с, с формальностями, мы, пожалуй, закончили. Теперь можно поговорить и о сути нашего предложения. - Профессор откинулся в кресле, его взгляд затуманился, а губы беззвучно зашевелились. Через минуту тишины, разбавляемой гудением люминесцентных ламп под потолком, он, наконец, очнулся и продолжил. - Извините, Серафим Петрович, задумался как бы попроще объяснить все это не специалисту.. Ладно, если не возражаете, начнем, пожалуй, с небольшой экскурсии в прошлое. Примерно, шесть лет назад, у нас произошел качественный скачек в изучении мозга и в понимание его работы. Нет, мы не научились работать непосредственно с нейронами - нейрошунты и нейрочипы все еще удел научной фантастики и далекого будущего, да и нужно ли оно теперь. Наш прорыв был связан с так называемым вторичным излучением. Дело в том, что мозг во время работы излучает импульсные высокочастотные излучения, специфические для каждого отдельного нейрона. Мы написали программу, которая могла отследить эти импульсы и даже определить какая область мозга излучает их. К сожалению, из-за слабой разрешающей способности оборудования и программной, а значит оочень медленной, обработки сигнала, нам пришлось довольствоваться объемами в сотни тысяч нейронов. Об обратной же связи не было и речи. Ох, по вашим глазам, вижу, что вы несколько потеряли нить моих рассуждений. Видите ли, нейрон может находиться в двух состояниях - в не активном и в возбужденном. Во втором - излучение сильно и его можно детектировать, в первом же, соответственно, слабо, но если подать на него строго модулированный по частоте и амплитуде электромагнитный сигнал, то нейрон перейдет в активное состояние. Это и называется обратной связью. Четыре года назад, мы перешли с программной обработки сигнала на аппаратную, что привело к увеличению точности и скорости детектирования. Нам стал доступен каждый отдельный нейрон! А время между получением импульса от активного нейрона, его анализа, и отправки обратного сигнала на, строго определенный неактивный, теперь измеряется в микросекундах!

- Прямо триггеры какие-то получаются, - пробормотал я себе пот нос, но профессор все равно услышал.

- В точку, молодой человек! Пусть мы так и не научились, на прямую, "гасить" активные нейроны, но зная сам механизм, вполне в состоянии делать это о посредственно. В итоге же, получается практически стандартная схема из триггеров, где одна часть отвечает за память, а другая за анализ и расчеты. Мы, довольно быстро, разобрались с новыми возможностями - разработали теоретическую базу, получили необходимое оборудование и, три с половиной года назад, приступили к экспериментам на мышах.

- И как успехи? - полюбопытствовал я.

- О-о, мы многое узнали, многому научились! - собеседник улыбнулся, - Результатом героизма белых мышек стала очень интересная программа-инсталлятор. Если вкратце, мы, с помощью аппаратуры, записываем ее на свободные нейроны и запускаем, после чего она инсталлирует себя в подсознание.. И, нет, я не оговорился, именно подсознание, а не мозг, как вы могли подумать. На самом деле это сложно объяснить, просто примите на веру. Хотя, вот вам пример с привычным всем компьютером - мы словно программисты, открывшие низкоуровневый язык ассемблер. Мы знаем его синтаксис, знаем результат, но что бы с ним работать, для начала, нужно включить компьютер, дождаться, когда запустится операционная система и, наконец, запустить редактор компилятора. И для этого нам совсем не обязательно знать, как устроены микросхемы процессора, памяти и другого "железа". Нам не надо лезть в саму электронику и в ручную заполнять память битами, благо производитель уже позаботился и о БИОСе, и о Виндовсе, хе-хе. К нашему с вами мозгу также можно применить подобные термины: нейроны - железо и память, подсознание - процессор, сознание - операционная система.