Шулмусы

Так как дискуссия по поводу камня была очень свежа, внимание всех присутствующих сразу переключилось на Цоя. Каждый встал и лично засвидетельствовал почтение и восхищение такой толковой и неординарной личности. Цой пытался улыбаться, отвечая на комплименты, но выходило нечто корявое, потому что злился он, чувствуя, что Ю смеётся и издевается над ним. А тот, знай себе, мочил, совершенно опомниться не давая:

– Не удивляйся, корешок, вниманию повышенному. Рассказал я друзьям о рекомендации твоей. И знаешь, всем так понравилось, что, глядишь, и сами накупят драгоценных камней да и в письки свои корейские повставляют. И каждый себя должником твоим будет считать. Вот уж магарычей не оберёшься!

Цой ничего не ответил и, улыбнувшись грустно, за карточный стол уселся прямо напротив Хасида, а Ю, освежившись бокалом холодного чешского пива и смачно посасывая кусочек осетрового балыка, шёпотом почти пояснил друзьям:

– В том, что камень в бородавке у меня, лишь частично заслуга Цоя. Подруга моя тут больше виновница торжества. Как рассказал я ей про пожелание друга, так и загорелась она. «Сделай, – говорит, – как человек подсказывает. Так хочу драгоценность на вкус попробовать!»

Захохотали товарищи, коньяком да напитками разными хорошо разогретые. Смеются заливисто, весело и ещё пуще тем донимают Цоя. Так смехом своим дурацким доконали беднягу, что хоть плачь прямо или же уходи вставай. А оно так бы и лучше было. Ведь с тех пор, как проигрался и всё своё состояние спустил, жил кореец в долг, и ничего своего у него больше не было. Он и на игру с деньгами чужими пришёл, а рисковать ими ни в коем случае не следовало. То бригадные, общественные деньги были, на покупку семян для сева будущего предназначенные и под громадные проценты занятые.

Но не терпелось человеку. Здорово отыграться хотелось, и потому деньги карманы словно прожигали насквозь. Неукротимое желание потягаться с судьбой, которое всегда по пятам преследует игроков неудачливых, полностью отнимало волю. Словно загипнотизированный лягушонок, двигался Цой в пасть к удаву, к неизбежному трагическому концу.

И только в первый раз раздали, как невероятно сильная карта пришла. «Наконец-то! Сжалился Боженька!» – пронеслось в головочке непутёвой. И в твёрдой уверенности, что партия эта выиграна, Цой прошёл сразу тысячею рублей.

В первом круге все последовали за ним, во втором же только Цой да Хасид остались. Сидят они напротив, друг на друга поглядывают. Даже не напрягаясь, понял Цой по выражению лица еврея, что блефует тот. Денег с собой у корейца ровно двадцать пять тысяч было. Проходя каждый раз по тысяче, и ставки не завышая, очень скоро выложили по двадцать. Цой решил вскрываться на следующем ходу, но не тут-то было. Еврей двести тысяч на кон поставил, ровно в двести раз проходную ставку завысив. Теперь корейцу, чтобы вскрыться или дальше играть, не менее двухсот тысяч выложить следовало. Конечно же, денег таких у Цоя не было. Вскройся он раньше на ход, глядишь, и поправил бы положение своё финансовое, а так продулся.

– В долг можно играть? – спросил кореец, но получил короткий и предельно ясный ответ:

– Нет!

Брать у присутствующих взаймы считалось дурным тоном, но совсем не возбранялось по правилам. Однако редко кто давал деньги в процессе, потому что примета дурная. Можно, конечно, было бы у Ю попросить, который не играл, но гордость не позволила, да и сумма в двести тысяч совсем нешуточная. Тут бы даже Ю призадумался: «Дать или не дать?»

Короче, бросил кореец карты на стол, плюнул смачно и к столу фуршетному двинулся. Там весь красный от злости, он всё-таки прекрасно вписался в компанию наших героев, тоже раскрасневшихся от коньяка.

– Почему, Цой, ты вредный такой? – спросил его Ю, развалившись на стуле и винцо сухое потягивая. – Разве не дал бы я тебе денег на проход сколько надо, уйми ты гордыню свою и совсем несправедливое отношение ко мне измени? Эх, ты!

Не ответил ничего Цой. Выпив стакан водки залпом, он расстегнул ворот рубашки и, плюхнувшись на диван, в потолок отрешённо уставился. Ю с состраданием посмотрел на него, вздохнул, и так человека ему жалко стало, что в душе жгучее желание отомстить загорелось. Решил он ещё раз наказать еврея безжалостного такого.

Метод, с помощью которого Хасид поживиться решил, Ю понял сразу. Был он прост как колесо от телеги. Суть способа заключалась в том, чтобы, взяв с собой очень большое количество денег, сперва блефануть, а после, когда кон прилично вырастет, взвинтить проходную ставку до такой величины, чтоб у партнёра ни пройти, ни вскрыться денег не оказалось. Тогда всё стоящее на кону переходит в собственность тому, кто ставку последний делал. Именно таким образом Хасид выкачал из бедного Цоя двадцать тысяч рублей. Метод сей правилами игры не возбраняется, и потому претензий никаких к партнёру, играющему так, не бывает. Палка здесь, правда, о двух концах: а вдруг у противника и деньги есть, и карты круче – тогда труба.

Обычные же шулерские махинации в серьёзной корейской карточной компании не проходят: карты-то в процессе игры всего один раз, считай, в руки игроков попадают. Меняют после каждой партии колоды. Так что кропить их в процессе игры смысла не представляет. А другое, что схимичить тоже невозможно практически, ибо не лохи сидят.

Ю хлопнул рюмку коньяка и за игорный стол уселся, игнорируя удивлённый останавливающий взгляд О. После того, как Хасид подраздел Цоя, дальнейшие действия еврея стали ясными не только Ю, но и всем остальным играющим. Люди поняли, что, взяв с собой деньги большие, будет Хасид давить ими безжалостно, не давая возможности использовать средства, находящиеся далеко от номера, тем более, не разрешая играть в долг. Поэтому человек пять играющих встали и уступили место желающим. Для ведения такой игры у них с собой не было достаточного количества наличных денег.

Число людей за игорным столом поубавилось почти вдвое. Раздали карты. И вот тебе на: Ю пришла самая сильная и неубиенная карта. После незначительных проходов на первом и втором круге Ю и Хасид остались одни.

Напрягая все свои недюжинные экстрасенсорные способности, превратив мысли в прозрачный неощутимый эфир, Ю вошёл в чёрный полированный эбонит сверкающих глаз еврея и, перещупав там всё, что только можно, однозначно определил: денег у партнера немного. Спешит, негодяй, волнуется и коварный обман раскручивает.

Получив такую информацию, Ю кинул взгляд на четыре здоровенных параллелепипеда денег и прошёлся одной пачкой – десятью тысячами рублей. Хасид поддержал и тоже в кон пачку бросил. Итак, словно в поддавки играя, швыряли они и швыряли пачки в кон, пока у Ю из четырёх только две наволочки остались. Соответственно, столько же денег и Хасид поставил.

И тут призадумался кореец. Согласно выводам проведённого им анализа, который никогда ещё не подводил, денег у еврея быть не могло. «Уж не ошибся ли я? Не потерял ли нюх?» – подумал он. И снова своё исследование провёл. Результат был тот же: денег у Хасида нет. Он волнуется. Спешит и обман готовит!

Почесал затылок Ю и сам решил еврея деньгами задавить. Он попросил Круглова две оставшиеся наволочки на стол высыпать. Тот и сделал так. А Хасид подошёл к окну, свистнул и два пальца кому-то показал. Буквально через минуту в номер человек вошёл и принёс два чемодана, открыл их и высыпал на стол содержимое. Количество принесённых денег явно превышало размеры последней ставки.

Ю остолбенел. Он никак не мог понять, почему обманулся? Ему вовсе не жалко денег было, а просто удивительно, что же это произошло такое?

Хасид не дал раздумывать долго:

– Что, Ю, деньги кончились? Не горюй! Я всегда готов прийти на помощь.

Кореец ушам своим не поверил. «Уж не рехнулся ли еврей? – подумал он. – Не собирается ли дать возможность домой за деньгами съездить?» Удивлению предела не было.

Удивляться же пришлось недолго. Хасид, угольками сверкая глаз, просто объяснил и ясно:

– Ты, Ю, можешь игру продолжать, если имеешь желание и согласишься на некоторые мои условия. Можешь драгоценностью фамильной пройти, но имей в виду – только пройти и не вскрываться. Оценить её я разрешу тебе во столько, сколько на кону стоит. И ещё. Камень при этом там же быть должен.