Страница 62 из 73
— Но-но, леди Вал просто промахнулась, — насупился этот детина, засунув руки в задние карманы свободных камуфляжных штанов. Почему-то говорить об этой загадочной девушке по прозвищу Валькирия Валентин отказывался категорически.
Только вздыхал порой трагически, да интересовался, что ж нам бабам надо для счастья. Хотя, по-моему, это был чисто риторический вопрос с его стороны.
— Я стесняюсь спросить, куда ж она тогда целилась, если так промахнулась, — тихо засмеявшись, я махнула рукой в сторону кухни, собираясь если не перекусить, то хотя бы выпить горячего, крепкого кофе. Если, конечно, кое-кто привередливый не вывел за эту неделю, прошедшую с того самого, памятного заседания суда, все запасы кофеина в моём доме, заменив их на трепетно обожаемый им чай. Я, конечно, Варяга люблю…
Но за кофе мстить буду долго, вдумчиво и, что вполне возможно, кроваво.
Набрав воду в турку, я провела быструю инспекцию кухонных шкафчиков и облегчённо вздохнула, обнаружив в самом дальнем углу последнего из них бумажный пакет со свежемолотыми кофейными зёрнами. Раскрыв его, блаженно зажмурилась, вдохнув аромат карамели, ванили и корицы, оттеняющий терпкий запах кофе. И принялась священнодействовать, не обращая никакого внимания на укоризненный взгляд Варяга, упорно сверливший мою спину. Друг сидел на табуретке, делая и без того маленькую кухню совсем уж крошечной и явно пытался достучаться до моей совести. Ну или что там отвечает за бережное отношение к собственному здоровью?
Вот только я, прожившая три дня на одном чистом творческом энтузиазме, понимать всю степень своей безответственности категорично отказывалась, помешивая кофе в турке. За одним размышляя, стоит добавлять туда коньяк или нет. Вообще-то я не любила добавлять крепкие алкогольные напитки в кофе, но в те кошмарные две недели Ромка, не слушая моих возражений, усаживал меня на табуретку и варил кофе сам.
Ругался, проливал порою прямо на плиту и вздыхал об отсутствии кофемашины, но варил в турке. Что бы сцедить сквозь чайное сито густую, чёрную жидкость в маленькую чашку из белого фарфора. И поставить её передо мной, добавив туда чайную ложку дорогого коньяка. Я, наверное, никогда не забуду, как обжигала пальцы, грея вечно мёрзнувшие руки об неё, и задавала один и тот же вопрос. Не верила, отчаянно цеплялась за чужие слова и обещания, снова не верила…
Кто бы мог подумать, что всё закончится именно так? И кто бы мог представить, что хмурый, молчаливый финансист по фамилии Костин, решится на побег из страны вместе со мной, если суд всё-таки окажется проигранным. Та маленькая записка завалялась в кармане брюк и нашла я её только на следующий день. А когда поняла, что Кощей собирался сделать, на какие нарушения нашего родного законодательства пойти, растерянно смотрела в одну точку, сидя в ванной на полу. И улыбалась.
Глупо так, влюблено и счастливо.
— Что будешь делать дальше, Варь? — вопрос Варяга выудил меня из собственных мыслей.
Подождав, пока начнёт подниматься пенка в турке, я выключила газ и переставила медную утварь на подставку для горячего на одной из тумб. Осторожно помешала, поднимая взвесь со дна и тихо ответила:
— Жить. Просто… Жить, Валь. Андрей вряд ли снова сунется, здесь, в этом городе ему не обрадуется никто. Поддержки он тут тоже не нашёл. Уж не знаю, чьих рук это дело, но всплыл ряд его… Скажем так, служебных нарушений, которые в совокупности потянут на неплохой срок. Реальный срок. Отец говорит, что судя по слухам его собираются турнуть, якобы по собственному желанию. А новая супруга, между прочим, дочь кого-то из высокопоставленных чиновников, благополучно помахала ему ручкой. В общем, как бы мелодраматично не прозвучало… — процедив кофе сквозь ситечко, я добавила одну ложку сахара, немного кардамона и розового перца. И пожала плечами, убирая грязную турку в мойку. — Он получил всё, что заслужил и даже больше и ему сейчас явно не до нас с Манюней.
— Собираешься дать шанс этому скелету? — глянув через плечо на недовольно поморщившегося Варяга, я хохотнула, помешав кофе ложечкой. Обернулась, опираясь спиной на кухонный гарнитур, и отпила немного, довольно жмурясь.
— Да, — наконец ответила, после почти минутного молчания. Вздохнула, сделала ещё один глоток кофе и тихо пояснила. — Варяг, я ему верю. Правда, верю. И в кои-то веки хочу любить и быть любимой, зная, что меня смогут защитить. Хочу, что бы у Марьи был отец, который обожает её не меньше, чем я. А может даже и больше…
Тёплая улыбка вновь сама по себе появилась на лице. Я не лгала и не преувеличивала. Ромка действительно обожал маленькую Царевишну, тайком покупая для неё настоящий рокерский прикид, игрушки и сладости. И хотя в этом плане отличилась вся банда разом, даже невозмутимый Цепеш, Марья тоже выделяла из всего этого мужского цветника именно Кощея. Худощавого, местами угрюмого, местами молчаливого, но искренне любимого дядю Ому, да.
— Он байкер, — недовольно насупился Варяг, скрестив руки на груди и следя за моей чашкой с кофе самым укоризненным взглядом из всех возможных. — Вряд ли из него получится хороший отец…
— А ты ролевик, — лукаво сощурилась, краем уха прислушиваясь к возне в коридоре. Сдаётся мне, кое-кто маленький и вредный не только выбрал наряд, но даже одеться умудрился самостоятельно. — Марья, а ну, покажись, в чём в уб собралась?
— Ну ма-ам! — недовольный голос мелкой напрямую указывал, что наряд мне вряд ли понравиться. — Я отова!
— Вот уж позвольте не поверить, Ваше Царское Величество… — допив кофе, я убрала кружку и поплелась в коридор, проворчав себе под нос. — Вообще-то, я планировала проверять, в чём дочь в клуб собралась лет так через тринадцать, не меньше. Мечты-мечты… — остановившись рядом с Валентином, провела рукой по встрёпанным светлым волосам и насмешливо заметила. — Он байкер, ага. А ты ролевик. Но я не сомневаюсь, что из тебя получится прекрасный отец. Как и из моего ходячего скелетона… Маня, а позвольте уточнить, что это на вас делают мамины туфли на каблуках и где ж вы их найти-то умудрились, а, Царевишна?
— Ну ма-а-ам!
Отловив посмеивающегося ребёнка, я всё же сумела вытряхнуть дочь из явно великоватых ей чёрных туфлей и даже отобрать незнамо откуда взявшийся клатч, из натуральной змеиной кожи. Отродясь не страдала любовью к рептилиям и не имею ни малейшего представления о том, откуда такое чудо могло взяться в моих скромных закромах. Однако, пока я смывала с чьей-то моськи остатки красной помады, запоздало сообразила, что единственной поклонницей моды и её последних писков в нашем окружении была Леночка. И коли память меня не подводит, именно она не так давно страдала по поводу пропажи одной, очень уж дорогой (коли верить ценнику), уникальнейшей в своём роде вещицы.
И когда только Марья её стащить-то успела? А главное, зачем?
Тряхнула головой, отгоняя совершенно не нужные и неважные сейчас мысли. И вернулась к более насущной проблеме, требовавшей немедленного решения. А именно, во что одеть своё чадо и как её теперь отловить?
Почесав голову, хмыкнула и позвала:
— Варя-я-яг! Как ты смотришь на то, что бы два страшных и злых дракона отловили одну милую, очаровательную и храбрую принцессу, а? Чур золото и драгоценности пополам!
— Кого надо поймать? — высунулся в коридор друг. И под счастливый визг Марьи погнался за ней, с топотом и грацией истинного слонопотама скрывшись в детской. Нам с Кошмаром только и оставалось, что переглянуться, да последовать за ними. А то знаю я их, такое выберут…
Мои туфли и боевой раскрас покажутся милой, невинной шалостью, ага! И как хорошо, что я в своё время смогла отговориться от того самого бронелифчика, столь настойчиво предлагаемого мне Валькой.
На то, что бы переодеть активно сопротивляющегося ребёнка у нас вдвоём ушло где-то полчаса, не больше. И то, потому что кое-кто большой, двухметровый и сильный, мужественно притворялся смертельно раненным драконом, готовым принять смерть от руки развоевавшейся принцессы. Но в конечном итоге Марья оказалась в юбке, цветастой футболке и косынке, поверх туго заплетённых косичек. И сидела на пуфике в коридоре, недовольно сопя и нехотя натягивая сандалики.