Страница 2 из 12
– Да я не о том. Ларка с Жоркой с Пролетарки ушла. А обещала со мной пойти. Сегодня хотели Лолиту с ней посмотреть.
– Да брось ты, нашёл по ком сохнуть! Пошли ребята по пивку по такому случаю, – предложил Володька.
– Бублик дай! И сам заешь обиду, – обнял за плечи товарища Юрок.
Ребята вошли в парк. Красивые клумбы, чистые покрытые мелким жёлтым ракушником дорожки и тропинки, спускающиеся лианы, какие-то вьющиеся растения, успокаивали взор и пыл входящих сюда людей. Ребята поднялись на мостик из ракушника через небольшой ручей, протекающий под ним, облокотились на перила и засмотрелись на рыб, сверкающих своим золотом у поверхности воды.
– Молодец новый директор парка!
– Говорят, что фронтовик.
– Ага, без одной руки, а рукастый оказался.
Через несколько минут друзья были у кинотеатра «Россия», с вечной очередью за билетами на очередной сеанс, а там совсем рядом пивной зал со стоячими круглыми столиками на улице.
Бойкий Юрка протиснулся через шумную очередь за пивом к прилавку, а Сергей с Володей, подошли к крайнему освободившемуся столику перед входом в пивнушку. В душном со спёртым воздухом помещении собиралась постоянная публика всё из тех же разбитых на страшной бойне измученных воспоминаниями о ней людей.
– Держите, – Юрка поставил на столик три кружки со светлым пивом, – здесь всегда свежее, пивной завод рядом.
– Ага, свежеразбавленное, – недовольно добавил Сергей.
– Да, ладно тебе, Серёга, погнали к «Ракушке», там после концерта танцы будут.
Перед открытой сценой, все места были заняты зрителями. Ребята стояли поодаль, прислонившись к раскидистому каштану.
– «Серым утром крик печальный, снова слышу я вдали. Мне привет свой шлют прощальный в хмуром небе журавли…», – со сцены приятным баритоном пел мужчина.
– Песня хорошая, надо слова срисовать, – задумчиво произнёс Сергей.
– И мотив запомнить, – Юрка тихо стал насвистывать в такт звучащей музыке.
– Пошли к танцплощадке, – Володя обнял за плечи обоих товарищей и, насвистывая понравившуюся мелодию, они пошли вглубь парка.
– «Ясным утром в день весенний, с песней счастья и любви. К старым гнездам над рекою вновь вернутся журавли…», – доносилось с эстрады.
Впереди себя ребята увидели, как на почти безлюдной слабоосвещённой дорожке парка двое парней грубо хватая девушку за руки, тащили её в гущу кустарника.
– Чего ты ломаешься? – Говорил хамоватый парень, пытаясь схватить её за руку с одной стороны, другой парень пытался ухватить ещё совсем девчонку за плечи.
– Ребята, отстаньте от меня, я сейчас милицию позову! – Увёртываясь от них, плакала девушка.
– У, какая ты недотрога, я таких люблю!
– И я! – Хулиганы отпускали пошлые шутки, противно смеясь и пуская в лицо девушки папиросный дым.
Володя, Юрий и Сергей быстро подошли к ним, встали вокруг парней и девушки.
– Пацаны, чего к даме пристаёте, видите, она не хочет с вами идти, – сказал Сергей, но тут, же получил удар в лицо.
Пока Юрка и Володька мутузили хулиганов, девушка достала из маленькой вышитой бисером сумочки носовой платок и стала вытирать кровь с лица Сергея.
– Милиция, милиция! – Закричали появившиеся на дорожке прохожие.
Этот крик и трель милицейского свистка, отрезвил дерущихся.
– Атас! – Крикнул кто-то из хулиганов. Все парни кинулись врассыпную и через секунду скрылись в кустах парка.
– Бегите! – Крикнул Сергей друзьям вдогонку.
– Четверо на одного! Безобразие! Покоя нет от хулиганья! – Слышались выкрики из вдруг образовавшейся ниоткуда толпы людей.
Сергей и девушка ничего не смогли объяснить ни им, ни прибежавшим милиционерам. Наконец, убедив их, что никаких претензий ни к кому они не имеют, Сергей взял девушку за руку, и они, смеясь, выскочили из ворот парка.
– Ну и как тебя звать, невеста? – Спросил Сергей девушку.
– Вера. А ты фантазёр или враль? – Смеясь, вопросом ответила Вера новому знакомому.
– Я не врал!
– Тогда Барон Мюнхгаузен. Нафантазировал, что я твоя невеста, что тебя завтра провожают в Армию.
– Нет, это правда.
– Что я твоя невеста? Твоя невеста Лариска! И ни в какую Армию тебя не провожают.
– Лариска? Она не моя невеста. А в Армию провожают завтра. Я и тебя приглашаю. Приходи, узнаешь. Подожди, а откуда тебе известно о Лариске?
– И не только о ней. Я знаю, что тебя Серёжей зовут, и работаешь ты сварщиком на «Ростсельмаше».
– Ну, ты даёшь, носопетка, откуда такие сведения? И вообще тебе сколько лет? Почему в таком раннем возрасте гуляешь так поздно?
– Побежали, троллейбус идёт, уже, правда, поздно, опоздаем на него, пешком придётся идти. Тебе куда? – Спросила Вера.
– Вот, не всё обо мне знаешь. На Двадцатую линию, а тебе?
– А мне ближе на Двадцать третью, знаешь такую?
– Ещё бы, – ответил Сергей, заметив себе, что девочка очень даже симпатичная и смех у неё такой красивый, заливистый, жалко только, что совсем молоденькая, – всё понятно! Сколько же тебе лет? – Поинтересовался он, запрыгивая в троллейбус.
– Шестнадцать, а что?
– Да ничего, думаю, чья ты такая? Вроде я всех на вашей линии знаю.
– Знаешь, да не замечаешь, ты же всё в седьмой номер к Лариске бегаешь?
– Ага, отбегался уже.
– А я, напротив, через дорогу, в шестом номере живу.
– Едем до Театральной площади! За проезд платить, кто за вас будет? Черчилль или без билетов доедите? – К ним подошла немолодая кондукторша.
– Ладно, без билета, – ответил Сергей, протягивая ей мелочь.
– Хорошо, тогда высадим вас не на остановке, а на повороте. Всё вам меньше идти придётся. Сейчас транспорта не дождаться, пораньше надо с гулянок возвращаться, – бурчала она, направляясь к водительской кабинке.
Троллейбус остановился в начале Театральной площади.
– Ну, красавица, пошли, доведу тебя до дома, к утру придём, мать
не заругает?
– Она в ночной на мельнице. Чего тут идти осталось. Только темно очень.
Вскоре их шаг стал медленней, разговоры длиннее, а ночь короче. Уже забрезжил рассвет, когда Сергей подвёл Веру к воротам большого коммунального двора.
Недовольно фыркнул старый дворовый пёс Пират, ночью всегда спавший у ворот, но учуяв знакомые запахи, он положил лохматую морду на лапы и закрыл свои добрые глаза.
– Слушай, Вера, а ты, правда, приходи завтра на мои проводы!
– Да? Я же ещё мала. А Лариска, что скажет? – Вера быстро побежала к своей двери.
– Приходи, я буду ждать!
Насвистывая новый мотив, Сергей повернул назад, ему ещё предстояло пройти несколько остановок к своему дому.
Часа в четыре по полудню, вернувшиеся с первой смены соседи мужчины стали выходить на ими оборудованную большую детскую площадку и прилаживать длинные доски, хранившиеся в дворницкой специально для таких случаев к приносимым из квартир табуретам. На накрытые скатертями столы для забивания «козла», составленные вместе, женщины выносили, кто что мог. Кто-то вынес донскую блестящую от жира селёдочку, порезанную крупными кусками и уложенными на них кружками репчатого лука. Кто-то нарезал салат из сочных местных помидоров с огурцами, с крупными кружками сладкого болгарского перца, сдобрённый донским пахучим подсолнечным маслом. Кто-то нажарил кабачков. Стол оказался по южному заставленным обилием овощных закусок. К нему как раз подошли вкусные котлеты и фаршированные морковкой крупные болгарские перцы, пропитанные острым томатным соусом, приготовленные Серёгиной мамой и пирожки с капустой и картошкой, которые жарили все хозяйки большой коммунальной квартиры, в которой проживал Сергей. Молодёжь вынесла патефон и по двору разнеслась популярная «Ку-ка-ра-ча». Сергей подошёл к груде пластинок лежащих на столе.
– У тебя нет пластинки с песней, знаешь, там про журавлей? – Спросил он Виталика, собирателя пластинок.
– Что-то не припомню. Слушай, что достал на рёбрах, чечёточка, что надо, поставить?