Страница 3 из 4
Ладников усмехнулся: "Хороши, черти! - подумал он, - застарелый ревматизм... Оказывается, он, Ладников, нервничает!"
Вдруг Мосенин выскочил из машины. Он сделал это в тот самый момент, когда турбик хрюкнул вновь запущенным двигателем.
- Сумасшедший, он пошел обратно! - крикнул Гурген и растерянно посмотрел на Ладникова и Риля.
- Он расклеился в самом деле, - сказал Риль.
- Этого типа надо ловить, - встал Ладников со своего места, - теперь я буду считать, что в гималайской десятке было только девять человек...
- Не суди его по здешним законам, - Риль тоже приготовился вылезать, там все-таки была Земля.
- Тогда какой идиот послал его сюда? Ладников погнал турбомобиль задним ходом. Мосенин успел отойти на сотню шагов. Он не обратил никакого внимания на обогнавшую его машину и продолжал идти уверенной походкой человека, решившего все раз и навсегда. Из машины вышел Риль.
- Выслушайте меня... - начал он и взял геолога за локоть, - у всех нас тоже были минутные слабости. Я понимаю.
Мосенин освободил руку и пошел дальше.
- Вы все время интересовались бронтами! - крикнул ему вслед Ладников. Вы их видели? Если нет, то такой шанс у вас может быть перед наступлением темноты.
Мосенин вздрогнул и остановился.
- Я не отговариваю вас от затеи пройти пешком эти длинные километры, продолжал Ладников, - но возьмите хотя бы лучемет. И питья на дорогу.
Мосенин стоял не оборачиваясь. Ладников стал что-то вытаскивать из-за своего сиденья и добавил наставительно, будто обращался к маленькому мальчику, которому дают в первый раз включить электрический фонарик:
- Да не балуйте вы лучами, берегите разрядник...
- Я... Да как вы... Вам известно, что я... Мне не четыре года... Вы позволяете себе...
Мосенин подскочил к машине и, тыча ладонями в грудь Ладникова, захлебывался словами Упоминание о бронтах, а может быть, последнее напутствие Ладникова подорвали его решимость. Может быть, он просто "перегорел", поборов свои колебания. Казалось, какая-то замкнувшаяся в глубинах мозга цепь разорвалась...
- Я! Мы-ы! Вы-ы!.. - передразнил Ладников. - Ну садитесь! Глупости разрешаю только на той стороне. Ясно?
Замолчавший Мосенин стоял перед Ладниковым, глядя на него зло и ошалело.
- Вы знаете Закон Чужого Неба? - спросил Ладников уже спокойно и холодно. - Знаете? Это старая и нехитрая штука. Если безопасность большинства под угрозой...
- Знаю, - буркнул Мосенин и угрюмо полез в машину.
"Ничего ты не знаешь!" - подумал Ладников, пиная пятнистое колесо турбика.
В Знаке не было ничего необычного. Толстый столб в круглым красным щитом - такие ставились на улицах городов и ограничивали движение транспорта. В центре щита белели две крутые дуги, составленные из четких, аккуратно нарисованных квадратиков, прямоугольников и треугольников. Дуги располагались вогнутостью к вогнутости и чуть соприкасались концами. Это изображение могло означать только одно - белозубый рот, широко раскрытый в неистовом хохоте.
Обелиски - две просвечивающие в ребрах стрелы - стояли поодаль - Один увековечил память трех первопроходцев, второй - целого отряда свайщиков. После этого второго случая была найдена защита, и все турбики стали снабжать программами.
Машина тихо ползла к границе. Ладников смотрел на Знак. Он отдал управление автомату и ждал, когда сработает пускатель программы. Никто, кроме него, не знает, что узенькая желтая полоска на столбе - это тот самый излучатель, который приведет в действие защиту. "Ничего больше не скажу, думал Ладников, - я и так им слишком много рассказал. На свою шею... Надо было три слова из инструкции - и точка. Даже Риль трухнул. "Почему нельзя лететь ракетой?.." А сам ты, между прочим, когда ехал здесь впервые, оставался немым и глухим? Тоже тогда закидывал вопросики насчет других дорожек или что-то в этом роде... Грешник-праведник..." Ладников глянул в окошечко обзора: как там, сзади? Риль, наморщив лоб, с интересом разглядывал Знак. Мосенин часто глотал слюну и нервно шевелил пальцами, держась обеими руками за противоаварийную скобу.
"Как он мог отключиться, не представляю, - подумал Ладников, - что же он там, в Гималаях, притворялся, что ли? Ведь нарочно смелым не станешь... Мосенина надо как-то успокоить, а то он, пожалуй, и программу мимо ушей... А Гурген?" Ладников скосил глаза на соседа, который словно бы и не обращал особого внимания на то, что проплывало за стеклом. Вот Гурген, порывшись в кармане, сунул в рот конфету и стал сосредоточенно жевать. "А вдруг сейчас выплюнет и заорет: пошли вы ко всем чертям! И побежит, как Мосенин?"
Ладников откинулся на спинку.
- Значит, каждый имеет право остановить машину, я верно понял? - дохнул Риль в самое ухо водителя.
- Да, - да, остановите, остановите! - сразу подхватил Мосенин.
"Все! - мелькнуло у Ладникова, - расплачутся и заставят назад... Кого только сюда присылают!.."
Он остановил турбомобиль.
- А теперь, Ладников, брось кривляться и объясни всем, что ты нас здорово разыграл, - заговорил Риль - Что на самом деле мы едем безопасной дорогой, что этот Знак - шутка путников, а обелиски поставили случайно сорвавшимся в пропасть. Что если сейчас и будет программа, то только ради развлечения в долгом пути... В общем-то я тоже знал о розыгрыше. Словом, мы вместе устроили. Извините, пожалуйста. И вы, Мосенин. Извините. Давай, Ладников, признаемся. Хватит.
- Мальчишки! - Гурген чуть не подавился конфетой. - Артисты! Вам что, первый апрель, шуточки? Этим шутят, да? Театр вам, да? Геолога уважаемого довели...
- Как же это так? - Мосенин смотрел растерянно то на спину Ладникова, то на Риля. - А я... - Он заметно взбодрился. - Я чувствовал, тут сразу было что-то не то... Потом, знаете ли, лавина есть лавина, горы есть горы, а здесь... Непонятное, невидимое... А вообще, зачем вы так? - он повернулся к Рилю. - Это что, проверка? Я не считаю такой способ достойным.
- Я ведь извинился, - Риль мягко положил руку на плечо Мосенина.
Ладников, благодарно взглянув на Риля, тихо и виновато сказал:
- Простите, ребята. Уж очень скучная дорога. Надо же было чем-то развлечь...
- Ничего себе развлечение, - усмехнулся Гурген.
Футляр с программой выскочил неожиданно. Он упал на лапки пускателя, полежал несколько мгновений, словно для того, чтобы все удостоверились в его наличии и сохранности, и снова провалился в недра воспроизводящего аппарата.
Тесную кабину турбомобиля заполнили действующие лица программы. Разыгрывалась юмореска. Это было похоже на маленький спектакль. Рассказчик вставлял короткие фразы, связывая действие. Его веселое, очень подвижное лицо повисло между Ладниковым и Гургеном, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Юмореска была талантливо смешной, той редкой крупинкой в океане юмора, которая могла развеселить и тонкого ценителя и человека, готового гоготать над самой нехитрой шуткой.
И вот уже Ладников забыл, что еще несколько минут назад в его руках была баранка, что рядом с ним сидит Гурген, а позади Риль и Мосенин, что он, Ладников, в шестой раз едет мимо Знака... Ладников смеялся. Сначала тихо и сдержанно, потом громко и, наконец, безудержно захохотал, взмахивая руками, хлопая ладонями по сиденью и бессильно роняя голову на грудь.
И Гурген, раздувая ноздри, хватал воздух в неудержимом смехе. Его верхняя губа почти касалась горбатого носа, высоко обнажая зубы. Гурген мотал головой, словно хотел вытряхнуть эту совсем некстати попавшую смешинку.
И Мосенину было уже не до страхов перед неизвестным. Он звонко смеялся.
Ладников, закатившись в очередном взрыве смеха, вдруг увидел в зеркальце Риля. До него не сразу дошло то, что он увидел. Риль чуть улыбался грустноватой улыбкой. И эту улыбку он словно нарочно выдавливал из себя.
- Почему... Ха-ха-ха! Ты... ха-ха! Это же дьявольски... ха-хаха! Смешно...
И вдруг Ладникова охватила тревога, и он заорал Рилю: