Страница 42 из 210
Что же удивительного, что с Григорием, молва о религиозном подвижничестве которого шла по всему Петербургу, пожелали познакомиться Государь Николай II и Государыня Александра Феодоровна, всегда несколько мистически настроенные, любившие «Божьих людей», наклонные даже к «оккультизму» (отсюда увлечение известными оккультистами Папюсом и Филиппом)? Это знакомство относится к 1908–1909 годам. Григорий жил тогда очень скромно у известного литератора Г.П. Сазонова, бывшего редактора-издателя газеты «Россия», запрещенной при Плеве за известную статью А.В. Амфитеатрова, — жил с женой и дочерью, которая училась в одной из гимназий. Ни о кутежах, ни о пьянстве (Григорий тогда ничего не пил), ни о «распутстве» знаменитого «старца» тогда не могло быть и речи. Григорий произвел самое хорошее впечатление в Царской семье. Ловкий, очень неглупый, бывалый, сметливый мужик, конечно, был совершенно новым, свежим явлением в замкнутой, до известной степени даже затхлой «царской» обстановке, среди круга все одних придворных и чиновных лиц. Он был интересен просто как собеседник, как представитель иного, чуждого дворцовым сферам мира, выразитель мнения безусловно новой и интересной для Царя крестьянской среды. Когда один из министров на своем докладе стал докладывать Государю опасность приближения к нему Григория и необходимость его удаления ввиду невозможных слухов, циркулирующих в обществе, и возбуждения общественного мнения, Государь только спросил его, имеет ли он знакомства помимо своих чиновников, а на ответ министра, что, конечно, имеет, со своей стороны сказал: «И я имею». Нравился Григорий и маленькому Наследнику Цесаревичу, который всегда называл его «Новый», почему Государь приказал Григорию сменить его фамилию Распутин на фамилию Новый, а вовсе не «Новых», как почему-то неизменно повторяется в нашей печати.
«Влияния», конечно, Григорий добился не сразу. Оно установилось под впечатлением целительной силы Григория, примеренной им к страшной и неизлечимой болезни несчастного Цесаревича, а также и к самой Государыне, страдавшей невыносимыми головными болями и бессонницей. Григорий мог останавливать те кровотечения, которыми страдал Цесаревич (гессенская болезнь), силою гипнотического внушения. Тем же внушением прекращал он нестерпимые головные боли у Государыни и давал ей благодатный сон. Внушения свои Григорий делал, неизменно призывая имя Божие. Давались они ему нелегко, так как, человек невежественный, Григорий мог утилизировать свою природную огромную гипнотическую силу самым примитивным образом, чрезвычайно истощая себя самого. Мистически и религиозно настроенной Государыне (в числе предков которой была и известная Елизавета Венгерская, доходившая до пределов высокой экзальтации, не говоря уже о других соответствующих наследственных элементах), естественно, Григорий стал представляться «Божиим человеком», посланным свыше для спасения горячо любимого единственного ее сына, болезнь которого не поддавалась лечению научной медицины. Для утверждения такого мнения о нем Григорий вел постоянно «божественные» беседы, рассказывал о своих странствиях по святым местам, о происходящих там чудесных исцелениях и т. д.
Зная только эту сторону жизни Григория, наглядно убеждаясь в его целебной силе, естественно, Государыня никогда не верила «наветам» на «Божьего человека», когда ей сообщали о его кутежах и о безобразном поведении. Между прочим, до сих пор распространена легенда, твердо закрепленная печатью, что Распутин совершал свои «исцеления» шарлатанским способом, при содействии своей поклонницы, фрейлины А.А. Вырубовой. Вырубова-де давала Наследнику потихоньку (!) порошки из оленьего рога (печать проникла даже в тайну рецепта «порошка»), приготовленные тибетским врачом Бадмаевым, отчего у бедного мальчика немедленно начиналось кровотечение. Затем приглашался Григорий, что-то шептал над Наследником, после этого Вырубова прекращала давать порошки, и кровотечение прекращалось: создавалась легенда об исцелении. Кто знает о неусыпном надзоре самой матери, не говоря уже о надзоре врачебном за Цесаревичем, поймет полную невозможность питания его какими-то неведомыми порошками вне ведения Государыни и врачей.
Но непонятно, как кто бы то ни было мог оказывать доверие подобному вздору, когда чересчур даже было и раньше, не говоря уже о настоящем времени, известно, какою болезнью страдал Цесаревич, истекавший постоянно кровью, конечно, и без помощи «порошков». И неужели невежество столь велико, что факт останавливания кровотечения «заговором» многими даже простыми знахарями, не говоря уже о врачах-гипнотизерах и об индийских йогах и факирах, является столь неведомым, что понадобилась легенда о «порошках»?
Распутин был удален из Петербурга в 1912 году и возвратился лишь после известного несчастного случая с Цесаревичем в Спале[131], вызванный Государыней в отчаянии за жизнь сына. Цесаревич был исцелен. Сам едва избежавший смертельной опасности (покушение Гусевой)[132], Григорий резко изменился. Он не остановился у своего «друга» Г.П. Сазонова, а нашел самостоятельную квартиру. Переехал он с семьей. Возвратился он в «силе и славе». Его окружила толпа поклонников и прихлебателей, «чающих движения воды»[133]. Григорий вдруг бросил свой трезвый образ жизни. Настоявши перед Государем на отмене казенной продажи питей и воспрещении потребления спиртных напитков (в начале 1914 года), сам Григорий запил. Он бросился в море кутежей и разврата. Средства ему давали разные сомнительные дельцы, требовавшие у него разных «протекций» для ловли рыбы в мутной воде военного тыла. Это, действительно, печальная картина тогдашней петербургской жизни.
О значении, силе, влиянии Распутина ходили настоящие легенды, безмерно преувеличенные. Их поддерживал сам Григорий своим бесстыдством, пьяным хвастовством (а все говорили: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»). Находились даже министры, не говоря уже о низших чинах, которые по запискам Григория действительно оказывали кое- какую протекцию, предоставляли кое-какие льготы разным просителям. Это большею частью были дела мелкие: просьбы о помиловании, об освобождении от воинской повинности, об отправке просителя с фронта в тыл, о каком-нибудь небольшом подряде, о назначении на какие-либо должности и т. д. Некоторые лица стали влиять на Распутина, чтобы он «хлопотал» о назначении такого или иного крупного лица даже на должность министра. При той страшной политической борьбе, которая шла в Петербурге в эпоху Мировой войны, накануне революции, неудивительно, что пускались в ход всякие влияния, даже самые предосудительные. Но утверждение, что Распутин назначал министров и смещал их по своему желанию, — нелепая и злостная ложь.
Во время войны произошло две смены министров. Первая была произведена в угоду общественным кругам, вопреки давлению «реакционных» или консервативных сфер, которые находили поддержку в Государыне. Государыня была против этой смены и ссылалась в своих письмах к Государю и на мнение Григория. Однако Император Николай не внял этим советам, и следовательно, смешно говорить о «влияниях» при тех или иных назначениях. Н.А. Маклаков был заменен кн. Н.Б. Щербатовым, В.А. Сухомлинов — А.А. Поливановым, В.К. Саблер — А.Д. Самариным, И.Г. Щегловитов — А.А. Хвостовым. Если можно было говорить здесь о «влиянии», то о влиянии М.В. Родзянки и А.В. Кривошеина, но не о влиянии Государыни, тем более «старца Григория».
Вторая смена произошла вследствие протеста большинства Совета Министров против взятия на себя Государем Верховного командования армией. Почти весь Совет Министров подал в отставку, которой Государь не принял, но сказал, что заменит всех подавших в отставку в свое время по ходу дел. Почти все министры эти были уволены, но не все. Например, до конца остался на своем посту П.Л. Барк, хотя Государыня очень рекомендовала заменить его графом В.С. Татищевым: Государь очень дорожил Барком и был вполне доволен его деятельностью, — здесь не было никаких «влияний», было личное убеждение Государя. А.Д. Самарин был заменен А.Н. Волжиным (но не генералом Шведовым, на котором настаивала Государыня), весьма враждебно относившимся к Распутину. А.А. Поливанов был заменен генералом Шуваевым, совершенно независимо от рекомендации Государыни, которая и не знала генерала Шуваева. А.В. Кривошеина сменил А.Н. Наумов, несмотря на настоятельные возражения Государыни. А затем замена А.Н. Наумова графом А.А. Бобринским и графа Бобринского А.А. Риттихом решительно никакого отношения к рекомендациям Государыни не имели (она относилась к графу Бобринскому даже враждебно, считая его, по недоразумению, «либералом»). С.В. Рухлов был заменен А.Ф. Треповым, которого Государыня также не любила (С.В. Рухлов ушел по болезни), и А.Ф. Трепов — впоследствии Э.Б. Войновским. Все назначения были очень удачными.
131
Осенью 1912 г. в Спале Цесаревич ушиб ногу, вследствие чего возникла гематома и развилась болезнь, принявшая угрожающий характер. Ребенок жестоко страдал, родители были уверены, что он умирает. В газетах было опубликовано официальное сообщение о тяжелой болезни Наследника. Вся Россия горячо молилась о его выздоровлении. Императрица послала Распутину телеграмму и получила ответ, что Цесаревич выздоровеет. Через некоторое время болезнь отступила.
132
29 июня (12 июля) 1914 г. на родине Распутина, в селе Покровском Тобольской губ., на него было совершено покушение. Хиония Гусева (признанная потом на следствии душевно больной) ударила его ножом в живот. До середины августа Распутин лечился в Тюменской больнице.
133
Слова из евангельского рассказа о схождении Ангела в Овчую купель (См.: Ин. 5,2–4).