Страница 25 из 82
Только теперь она смогла оценить размеры парома. Это был настоящий плавучий город; сияющие огоньки иллюминаторов поднимались по невидимой отвесной стене. Где-то на самой вершине на секунду возникла малюсенькая голова в фуражке и помахала в ответ на прощальное приветствие дядюшки Эвальда.
Пират прошипел что-то нечленораздельное, выпустил клок вонючего дыма и закрутил штурвал. Прожектор погас, а еще секунду спустя белая стена завибрировала; где-то в глубине заработало могучее сердце корабля.
«Обалдеть можно, — подумала Младшая. — Они же ради нас посреди моря остановились…»
Ее затащили глубже под брезент, и оказалось, что изнутри катер гораздо больше, чем снаружи. Здесь противно пахло соляркой и рыбой, в маленькие иллюминаторы плескала вода, а сидеть всем пришлось, тесно прижавшись друг к другу. Некоторые кошки от ужаса метались в своих домиках и завывали на все голоса. Дядя Эвальд поднялся наверх и надолго застрял в компании зубастого моряка. Отсюда, из подполья, Анка видела только голые ноги пирата. Что-то ей казалось в этих волосатых лодыжках неправильным, но лампа светила слишком тускло, и разглядеть не получалось.
— Он наш очень дальний родственник, точнее, он родня тете Берте, — зашептал ей в ухо Бернар, глазами показывая на свирепого капитана катера, — Настоящий Озерный Фэйри, их осталось совсем мало…
— Озерный?!
— Ну да, они могут жить только возле воды. Не обязательно у озера. Фин дяди Рогги, например, много поколений занимается контрабандой в проливе… — Бернар мрачно усмехнулся.
— А как же наша машина? — Младшая уже думала о другом.
Ей, ни с того ни с сего, вспомнился автомобиль, забытый в недрах плавучей горы. Там, внутри, остались куртка, расческа и всякие мелочи… Не представить было, что можно вот так, запросто, выкинуть дорогущую вещь!
— У тети Берты есть большие друзья в пароходстве, — снова зашептал Бернар. — Она позвонила из телефонной будки, и нас устроили на паром. А капитану пришлось заплатить за вынужденную остановку. Теперь те, кто нас ждет в Дублине, встретят пустую каюту…
— А нас там ждут? — похолодела Анка.
— Не дождутся. Дядюшка Рогги отвезет нас к своему причалу, а там уже рукой подать…
«Рукой подать» растянулось еще на два часа. Наконец катер сбросил скорость и пошел прямо на берег. Все ближе раздавался звук прибоя, черная неровная стена загородила небо, но во мраке не было, видно ни одного ориентира. Анка приготовилась, что нос суденышка вот-вот с размаху врежется в камни, и вся их компания окажется под водой, но тут капитан негромко свистнул, и в скале распахнулись ворота. Перед ними оказался длинный крытый док на сваях, а внутри, в ожидании канатов, напряглись два босых, чудовищно заросших парня, здорово похожих на капитана Рогги.
Катер по инерции заполз под крышу, один из внуков Рогги сдвинул ворота, второй включил свет и распахнул двери внутри помещения, где уже поджидал микроавтобус с включенным двигателем. Пока Добрые Соседи обнимались между собой, Младшая рассматривала ноги моряков. Ничего необычного, просто очень волосатые, большие-пребольшие ступни, издалека похожие на ласты. Потом один из внучков Рогги подошел поближе, и она разглядела перепонки между его длинными пальцами. Младший Рогги обладал очень длинными пальцами на ногах, а волосы на лодыжках, при ближайшем рассмотрении, оказались маслянисто блестящей шерстью. Капельки воды скатывались по мохнатым лодыжкам, словно ноги намазали жиром. Рогги распахнул щербатый рот, хохотнул и подмигнул Анке выпуклым пронзительно-голубым глазом.
Когда беглецы добрались до холмов, Луна перевалила через зенит и ухмыляющейся рожей повисла прямо над дорогой. Младшая дремала, прижавшись к теплому плечу Бернара, но толком уснуть так и не сумела. Она разговаривала с маманей, та упрекала свою непутевую дочку за непослушание и за внезапный отъезд в дикую Великобританию. Маманя поднимала бровь и едко интересовалась, не стыдно ли взрослой кобылице бросать больную мать на старости лет, да к тому же на чужбине. Анка отчасти понимала, что это сон, что Петербург для мамы совсем не чужбина, да и не старуха она вовсе, но все равно жалко оправдывалась, обещая непременно вернуться ближайшим рейсом.
Потому что от супруги Петровича, бывшей соседки по поселку, Младшая твердо знала — просто так ничего не снится. С маманей произошла какая-то беда…
Она даже думать не хотела, что там могло случиться. Валентин обещал, что никуда не уедет, что будет с мамой, пока дядя Игорь не решит все вопросы с больницей и жильем. Кроме того, провожая сестру на самолет, Старший обещал, что шагу не сделает без охраны…
Младшая незаметно потрогала вмятинку под правой грудью, след пулевого ранения. С той поры, как ее вытащили из Эхуса в первый раз, это вошло в привычку — в самых тяжелых ситуациях трогать заросшую рану. Младшей казалось, что так она прикасается к смерти и напоминает себе, что самое худшее — позади…
— Стой, здесь налево! — перебил ее мысли окрик дяди Эвальда. Возле уха он держал телефон.
— Где налево? — Мария свернула на обочину, дернула ручной тормоз, но двигатель не заглушила.
Глава септа тяжело выбрался наружу, задрав голову, изучил ряд выстроившихся вдоль обочины ясеней. Уже третий ствол терялся во мгле; беглецы остановились в безлюдном и на редкость темном месте. После нескольких часов непрерывного движения Анка впервые не наблюдала вокруг ни единого фонарика или освещенного окошка. Младшей показалось, что с улицы в салон вместе с ночной свежестью проникает какой-то неприятный запашок, но определить его источник было невозможно. Только отрезок мокрого асфальта и мрак.
— Все верно, налево, я слышу ее, — негромко, не размыкая глаз, подтвердила тетя Берта.
Анка тоже зажмурилась, но не расслышала ничего, кроме однотонного угрюмого завывания ветра в невидимых кронах.
Оказывается, Эвальд тоже толком не знал, куда ехать, а штурманом теперь стала тетушка Берта. Мария остановила автобус в низине. Налево никакой дороги не просматривалось, вплотную к светоотражательным столбикам тянулись жесткие ветви терновника, но наездница послушно вывернула руль, и автобус запрыгал по кочкам. Рулила великанша замечательно; она опустила стекло, чуть ли ни до пояса высунулась в боковое окно и ухитрялась не наехать ни на одно крупное препятствие.
— Когда нас окликнут, всем молчать! — предупредил русских дядя Эвальд. — Только отвечать на вопросы, иначе духи будут недобрые к нам.
Автобус замер у подножия холма, провалившись левыми колесами в скрытую травой колдобину. Младшей снаружи сразу не понравилось. Трава и кусты шевелились как-то неправильно, будто их раскачивал ветер, но в лицо не дуло, и растительности вдруг стало очень много, хотя минутой раньше из машины она видела голое ровное поле. Она оглянулась назад и не смогла разглядеть блестящий асфальт автострады, хотя они отъехали всего ничего. Но самым нелепым было то, что автобус замер, задрав нос, у основания величественной сопки.
Только что никакой сопки не было…
— В преданиях Фэйри это место называется «Черная горка» или «Ферма-у-ручья», — шепнул Бернар.
— Так ты знал, куда мы едем?
— Тихо, дети! — Дядюшка обнял их за плечи. — Никто не может угадать, где его встретит «Ферма-у-ручья», понятно? А теперь — тишина! — И приложил Младшей палец к губам, давая понять, что разговор окончен.
Саня и Мария вытащили из машины две сумки с поклажей и клетку с подозрительно затихшими котами. Как выяснилось, дядя Эвальд купил по пути снотворное и не поленился сделать каждому животному укол. Теперь зверьки умещались вповалку в одном рюкзаке, за спиной у Сани.
Сколько Младшая ни щурилась, вершина Черной горки расплывалась в сиреневой дымке. А потом туман резво начал спускаться; одна за другой погасли редкие звезды, и возникло крайне неприятное ощущение замкнутого пространства. Младшая старалась не выпускать из виду далекую группу яблонь, но корявые стволы искривились, затряслись и осыпались, как конфетти…