Страница 20 из 91
Наконец он заговорил:
— Гно-омы. Что они делали в моих пещерах?
Торин уже шагнул было вперед, открыв рот, но Двалин успел удержать его, схватив за плечо. Гоблин бросил на них взгляд из-под полуопущенных век.
— Балин, к услугам вас и ваших родственников, — выступив вперед, важно представился пожилой гном.
Он изящно поклонился, почти коснувшись белоснежной бородой пола и далеко отставив руку в сторону. Запястье его охватывала цепь, что совершенно не смущало сына Фундина.
— К чему мне ваши услуги? — гоблин злобно ощерился, продолжая смотреть только на короля гномов. — Разве что для этого сгодятся!
Оскалившись, он указал на свою корону:
— Как раз пару зубьев можно добавить!
«Значит, она в самом деле сделана из костей. Костей поверженных врагов, возможно, обглоданных этими тварями, — Жанну передернуло. — Смерть в зубах у чудовищ будет хуже смерти в пламени!»
Рядом с костром ожидал своей участи еще один пленник. Судя по страшной худобе — запавшим щекам и торчащим ребрам — он уже очень давно находился здесь. Он висел, подвязанный за локти, плечи его были сильно вывернуты вперед, а ступни не дотягивались до пола. Жанна с ужасом взглянула на его ноги — все распухшие, в струпьях, они, похоже, были перебиты, лишая человека всякой возможности бежать. Волосы, когда-то бывшие золотистыми, закрывали его лицо. С другой стороны костра Жанна разглядела другое орудие пытки — колесо с кожаными ремнями для рук и ног. Оно приглашающе пустовало.
Верховный гоблин, наклонившись, повел головой, медленно втягивая носом воздух, словно смакуя наполнявший его запах боли и страданий; от него от самого исходил тяжелый дух смерти.
«Зол и жесток, да еще и умён, судя по глазам, — поняла девушка. — Стало быть, опасен втройне».
Верховный гоблин словно выжидал чего-то, не отрывая пристального взгляда от короля гномов. И лишь когда Торин быстро посмотрел на Жанну и тут же отвел взгляд, он радостно встрепенулся и уселся на свой трон, подперев подбородок костлявыми узловатыми пальцами.
— Вот с нее и начнем! — он ткнул концом скипетра в сторону девушки.
Ее подхватили и бросили перед троном, а гоблин злорадно уставился на гнома.
— Она предупредила старикашку, что троих наших порешил, — громко зашептал один из вояк, что притащили пленников.
— Виновна безусловно! — нараспев объявил Верховный гоблин, оскалив сточенные треугольником зубы. — Своею властью мы приговариваем ее к пыткам и смерти. А этот — пусть смо-отрит!
И он ткнул концом палки в рванувшегося к Жанне Торина:
— Не смей ее трогать! — прорычал Король-Под-Горой, отбиваясь от навалившихся гоблинов.
За спиной его завязалась драка, гномы пытались раскидать наседающих врагов, но без оружия и в цепях они мало что могли сделать. Гоблины тоже пока ограничились кулаками, подчиняясь молчаливой команде вожака.
— А то что?! Думаешь, я не узнал тебя? Думаешь, ты что-то можешь сделать, Король-Под-Горой? — Верховный Гоблин затрясся от хохота, сразу став похожим на своих подданных. — Ах, прости — под какой горой? Горы-то никакой у тебя и нет!
Торин только зубами скрипнул, продолжая вырываться. Жанна тоже дернулась — она не желала стоять на коленях перед гнусной тварью, пусть даже сидящей на троне. Но охранники с двух сторон крепко держали ее за плечи, не позволяя подняться.
— Зато у тебя есть нечто иное… — произнес Верховный гоблин, наклонившись к девушке.
Его голос звучал теперь вкрадчиво, почти нежно, и этим до смерти напугал Жанну. Верховный Гоблин по-прежнему не смотрел на Торина, но обращался только к нему.
— Странно-странно. Ты ищешь сокровища в неизведанной дали и не видишь того, что рядом, совсем близко, только протяни ру-уку. Но ты не можешь, — теперь чудище облизывалось и чуть ли не мурлыкало, как сытый кот. — Пылкая, страстная… Ты даже не представляешь, сколько всего можно сделать с такой красотой!
Судя по тому, как яростно дернулся Торин, едва не сбросив с себя гоблинов, он представлял.
— Вот только скоро, очень скоро она будет просить об одном… Они все об этом просят!
Лицо гоблина скривилось, как у злого мальчишки, недовольного, что все игрушки так быстро ломаются.
Он дернул плечом, и на Торина с двух сторон обрушились тяжелые цепи, пригнув того к земле. Девушка чувствовала его боль, и она была не от ударов…
Верховный Гоблин склонился к Жанне, ухватив за подбородок сухой жесткой ладонью, заглянул в глаза. Против воли она разглядывала его шишковатую лысину, обтянутую белой, не знающей солнца кожей, резко выдающуюся вперед зубастую челюсть…
Он раздул ноздри, ухмыльнувшись пакостно, лизнул черным языком палец и медленно провел по ее щеке, словно пачкая. Было в этом жесте что-то донельзя порочное…
Воспоминания дохнули застарелым ужасом.
…Так же темно и холодно. Генри Бофорт, в очередной раз не добившись от нее признания ни в ереси, ни в сношении в дьяволом, встает, чтобы уйти из ее камеры. Застывшее лицо самую малость искажается - то ли ухмылкой, то ли намеком. Но Жанне хватает понять его недовольство и ее наказание - дверь камеры не закрывается. Шаркающие шаги гаснут. Может, сбежать? Двое стражников врываются в ее камеру и она сгибается от удара в живот. “Скажи кардиналу Винчестеру, что он хочет”, - шепчет один. Другой закидывает Жанне голову и тем же жестом, как и король гоблинов, проводит по ее щеке. “А то придется сношаться с нами вместо дьявола”. Жанна дергается, и кричит, кричит… Видимо, лишается сознания. А приказа насиловать у англичан не было.
Жанна в настоящем вздрогнула от ужаса и отвращения, дернулась, но никак не могла отвернуть лицо.
«Увы, Жанна, орки и гоблины — чистое зло!» — вспомнила она слова Элронда.
И теперь, глядя в узкие бездонные глаза их короля, она осознала смысл слов владыки Ривенделла…
«Они могут только уничтожать красоту и добро, разрушать хорошее, мучить и издеваться, особенно над теми, кто беззащитен и слаб. Они… не-люди! Они убивают мужчин исподтишка, насилуют женщин, вспарывают животы детям, разбивая младенцам головы о стены… Ничего не создают, лишь орудия пыток и мучений…»
В глазах короля гоблинов Жанна видела бесконечную череду никому не нужных рождений — поколения существ, влачащих жизнь во мраке гор, отягощенных тьмою, тех, кому ненавистен и невыносим дневной свет… Перед ее мысленным взором раскрылись лабиринты узких кривых ходов, прорытых во чреве горы, укромные темные норы, все их мерзкие делишки и гнусные маленькие секреты…
Король гоблинов прищурился и вовсе прикрыл глаза ладонью, словно луч солнца обжег роговицу. Но тут же снова склонился к Жанне:
— Ты ни о чем не хочешь попросить меня, пока мы не начали?
Жанна улыбнулась. Не так давно Владыка Элронд спрашивал ее об этом же.
— От тебя - мне ничего не нужно.
Гоблин поморщился, будто утратив к ней интерес.
— Я передумал. На костер ее! И убейте уже их короля.
«А я думала, что меня нельзя сжечь дважды!» - отвращение выжгло в Жанне страх, оставив бесшабашное отчаянное веселье. Жанна шагнула навстречу королю - вырвать меч.
Торин крикнул, и Жанна обернулась. Он сбросил повисших на нем врагов и рванулся к девушке. Но его тут же снова повалили на спину. Кривой ятаган уже взлетел над гномом, как вдруг все факелы и костер разом погасли. Гоблины растерялись, и Жанна почувствовала, что хватка их ослабла.
В углу залы возникло белое свечение. Маг появился! Но ни гномы, ни гоблины не обращали на него никакого внимания. А тот воздел посох и с резким выдохом опустил его. Пламя вновь вспыхнуло посреди пещеры, синим столбом ринулось к самому потолку и взорвалось ослепительным белым сиянием. Вскипевшие в огне брызги рассыпались жаркими искрами, они обжигали гоблинов, заставляя их корчиться, кататься по полу, в неистовстве бросаться друг на друга…
Гэндальф протянул руку и легким движением послал меч вперед. Повинуясь магической воле, тот устремился к Верховному Гоблину, все ускоряя движение, пока не вонзился в его грудь. Тот успел только в недоумении взглянуть на светящийся красным и синим клинок, пригвоздивший его к трону из искореженного металла. Гэндальф резко крутнул кистью — лезвие повернулось в черном сердце, разрывая плоть, отнимая остатки жизни. Темная кровь потоком хлынула из раны, пульсируя вслед за ударами сердца, все медленнее и медленнее. Король гоблинов, судорожно дергаясь и кашляя, свесил голову, руки, цепляющиеся за Гламдринг, бессильно повисли, злые черные глаза подернулись пеленой… Корона с глухим стуком упала на пол и покатилась к костру. Клинок же, насытившись вражеской кровью, посветлел и затих.