Король и Дева

***

Отряд с каждым днем поднимался все выше и выше. Множество тропинок шло вроде бы в нужном направлении, но они то упирались в отвесные скалы, на которые невозможно было забраться, то обрывались на краю трещин, которые нельзя было ни перескочить, ни обойти. Глухой тревожный гул доносился из их темной, холодной глубины. В них не было видно дна, из них не поднимался туман, и гладкая каменная пропасть лишь меняла цвет от мрачно-серого до непроглядно-чёрного… Тогда отряду приходилось разворачиваться и снова отыскивать путь.

Гэндальф, опять ориентируясь по ему одному известным приметам и знакам, вел отряд все выше в горы в обход самых гиблых и опасных мест. Гномы временами ворчали, сомневаясь в его знаниях и опыте проводника, но он только неодобрительно косился на них.

Свой доспех Жанна не снимала — движений он не стеснял, а носить его удобнее на себе, чем в походном мешке. К тому же ей было спокойнее чувствовать себя всегда готовой к бою, и кольчуга доставляла ей это удовольствие. Но доспех почти не защищал от пронизывающего ветра, а он дул не переставая с того самого момента, как путники начали свой подъем. Сильный ли, слабый, он был одинаково сердитым. Девушка в полной мере оценила эльфийский плащ с широким воротником, подбитый светлым мехом. Под плащом, поверх кольчуги, она не снимая носила жилетку, еще до Ривенделла подаренную Кили. Но холодный ветер находил лазейки, задувая то под полы плаща, то в рукава, и заставлял девушку зябнуть, покрываться мурашками, а то и выбивать дробь зубами.

По мере подъема и ночи стали совсем ледяными, так что от дрожи не спасали ни плащ, ни одеяло. Однажды под утро Жанна проснулась от холода. Ее колотило — она улеглась слишком далеко от костра, да и ветер разыгрался не на шутку.

Она хотела было подойти к огню, но увидела около него Торина, и не решилась нарушить его уединение. Он дремал, привалившись спиной к камню и сложив руки на груди. Девушка плотнее закуталась в плащ и опустилась обратно на мерзлую землю, стараясь не думать о тепле догорающего костра.

— Подходи уже… — Торин резко вскинул голову, будто и не спал. Лицо скрывал тёмный капюшон, но глаза ярко блеснули из-под него.

«И как заметил?» — удивилась Жанна.

Она подошла и присела рядом с ним, наслаждаясь желанным теплом, вытянула руки вперёд, вглядываясь в огонь, чувствуя, как согреваются окоченевшие пальцы. Горячая волна пробежала по телу.

— Что подарил тебе Элронд, кроме доспеха?

— Только одно.

Вернувшись к своим вещам, Жанна достала из заплечного мешка резную шкатулку и бережно вынула из нее диадему. Драгоценные камни заискрились, грани их заблистали в переменчивом свете костра.

— Дар, достойный короля эльфов, — без улыбки произнес Торин, — и достойный тебя.

Жанна убрала корону и, вздохнув, вновь взглянула на гнома. К чему этот разговор? Ей становилось неуютно под его мрачным взглядом.

— Почему, ну почему, упрямая девчонка, ты не осталась в Ривенделле? — голос Торина звучал прерывисто и глухо. — Элронд заботился бы о тебе.

— Что же ты не поговорил с ним об этом? — в сердцах бросила Жанна и тут же устыдилась своего порыва.

— Говорил. Я почти просил — второй раз в жизни! — убедить тебя остаться.

— И что он ответил? — напряженно спросила Жанна, словно боясь вновь оказаться в Ривенделле, только на этот раз уже навсегда.

— Он ответил мне… — недовольно вымолвил гном и замолчал. Потом закончил: — Он ответил, что не будет и пытаться пришпилить живую бабочку на булавку… Эльфы плохо отзываются на мои просьбы!

Усмехнулся сумрачно, словно вспомнив что-то нерадостное.

— Ты считаешь, что он не прав, - пыталась понять гнома Жанна. - Но если даже Элронду не под силу удержать меня…

— То мне и подавно не убедить, — улыбнулся гном уже по-другому. — Верно?

— Выслушай меня, прошу, — Жанна накрыла своей кистью крепкое запястье гнома.

Торин глянул так остро, будто она обожгла его. Но руку не убрал.

— Моя жизнь без цели не имеет смысла, — тихо продолжала Жанна, чувствуя, как начинает горячиться, — и ты не можешь посадить меня в клетку и выкинуть ключ! Потому что тогда я просто умру. Ты хотел бы, чтобы я водила хороводы и пела песни? Это — не для меня! Я ведь уже встретила тебя и твой отряд. Я знаю — знаю! — ты взял меня с собой только, чтобы спасти. В этом твоя слабость и твоя сила. Ты не смог бы пожертвовать мной, даже во имя великой цели. Но поверь, то пламя, что пылает в твоем сердце, горит, отражаясь, и в моем…

Жанна замолкла, не зная, что еще сказать. Дрожь пробирала от холода и волнения.

Торин долго молчал, не говоря ни слова. И лишь когда Жанна готова была взвыть от неопределенности и тишины, сказал очень тихо:

— Я не могу ведать будущего. И не знаю, чем закончится наш поход. Ты выбрала не того короля. Молчи! - оборвал он ее порыв. - Мне иногда безумно страшно за своих, а иногда я страшусь своего безумия. А ты, Жанна, ты готова без страха разделить все, что нас ожидает! Ты словно не знаешь слова “страх”. Это глупо. Так же, как глупо - глупо, неразумно и неправильно — тащить с собой в Гору человеческую женщину, пусть хоть и трижды — воина. У меня нет другого выхода, у меня — нет! Я думал, я надеялся, что он есть у тебя. Но — я уже не могу тебя оставить. Жанна, Жанна! Тебе бы сидеть рядом с Элрондом, носить венки и украшения, наслаждаться негой Ривенделла, а ты… во мраке, холоде и неопределенности. Здесь, со мной.

- Я не отступлюсь, мой король.

- Я знаю, Жанна, - взял ее плечи, словно подытоживая сказанное. - Вместе и до конца, каким бы он ни был?

Жанна кивнула, глядя ему в глаза, готовая шагнуть в пропасть по его приказу.

Торин осторожно притянул её ближе, прикрыв широкой спиной от свирепого ветра, укрыл полой своего плаща, шепнув: «Я целую вечность ни с кем так долго не говорил о себе».

«Я тоже, — подумалось Жанне. — Я тоже!»

Под плащом короля гномов она отогрелась, ей стало тепло и уютно. Черкали синеву неба скалы, а горный воздух был прозрачен и чист. Резкий ветер раздувал огонь костра, и он, потрескивая, доставал до неба горячими языками. Яркие искры уносились в вышину, сливаясь с горящими звездами, обещая исполнение всех желаний…

На следующий день путники поднялись так высоко, что на одном из крутых поворотов петляющей тропы смогли с высоты птичьего полета увидеть нагорье, где прятался Ривенделл, за ним в дымке терялись холмы и леса, по которым шел их путь.

— Бильбо, — позвал маг, — погляди, вон там, на западе, Хоббитон — жаль, далеко, не разглядишь!

Бильбо с грустью посмотрел в сторону дома. Там тепло, там лето, кругом всё зелено… Скоро, глядишь, начнут собирать урожай, и нет ни драконов, ни гномов.

«А мою родину вовсе не видно, сколько ни всматривайся, — подумала девушка, — странно, но меня это совсем не огорчает».

Жанна подошла к самому обрыву. Снизу в лицо ей подул сильный и ровный ветер. Она почувствовала себя птицей… Вот бы броситься вниз, расправить широкие крылья и парить без тревог и забот над далекими и такими прекрасными землями! Она подалась вперед, чувствуя на щеках мощный поток холодного ветра, что обманывал, обещая вольный полет — надо лишь сделать шаг…

Сильные пальцы до боли сжали плечо и не позволили двинуться вперед. Жанна, ахнув, отшатнулась от обрыва.

— Опасно всматриваться в бездну.

Глаза, ставшие сине-серыми, словно небо перед грозой, с тревогой смотрели на неё. Ветер развевал тёмные волосы короля гномов, откидывал полы плаща, играл густым мехом воротника, в который Жанна чуть было не вцепилась. Она задохнулась, не в силах ответить.

— Помни, что и бездна может вглядеться в тебя.

========== Часть 8. Яблоко и лягушка ==========

Высоко в горах вновь появилось солнце. Оно слепило путников, заливая все вокруг ярким, нестерпимым блеском. Маг надвинул шляпу пониже на лоб и поля почти скрывали лицо. Бильбо, постанывая, морщился. Гномы и Жанна не снимали капюшонов, защищавших теперь не от дождя и ветра, а от беспощадного света, острыми стрелами падавшего на них с вышины, больно, до слёз, резавшего глаза, стоило лишь оторвать взгляд от земли.