Страница 14 из 17
Закончив воспитательную беседу, Клем забросил сыромятную полоску, которой порол сына, в угол, сплюнул на пол, вышел. Горн басовито выл у наковальни.
Я тоже вышел. Опрокинул ведро воды на голову, чтобы остудить эмоции, сел на лавку у колодца.
– Дядя Андр… – тонкий голосок.
– Что, малышка? – спрашиваю, не поднимая головы. Вода текла по волосам, по спине.
– А вы правда из скверны?
Боится? А почему на колени лезет?
– Нет, лапушка. Я и в церкви сегодня был. Этот милый дедушка чистильщик меня своей водичкой с ног до головы облил, всего обнюхал. Ничего не нашёл. Не бойся.
– Я и не боюсь, – гордо заявил этот русоволосый ангел.
– А сжигатель старый и нюх совсем потерял, – заявила Пламя, тряхнув медной косой. – И мы рады, что он ничего не унюхал. Ты нам понравился.
– Ты такой большой и красивый! И пироги у тебя вкусные, – заявила Росинка. – А на Горна не обижайся. Он не злой. Он как волос меж ног заимел, совсем глупый стал.
Я рассмеялся:
– Всё-то вы знаете!
– Мы уже большие! – гордо возвестило рыжее Пламя. – Я на будущую весну в школу магии поеду. Буду, как Малашка, красный плащ носить!
– Серьёзно? Да ты маг?
– Я буду магом! – гордо возвестила девочка, протянула ладонь, на которой затрепетал язычок пламени, как от зажигалки, но тут же девочка погрустнела: – Поэтому Горн и обижается. Говорит, мать меня нагуляла. Он не злой, маму тоже любит, но по своей скучает. Он хороший. Но совсем глупый.
Я опять рассмеялся. Разговор с девочками был как бальзам на душу – бестолковый, но приятный. Ничего я не узнал, ничего не понял, а полегчало. Расцеловал этих ангелочков, отпустил. Пошёл собираться в дорогу. Шмотки мои высохли. Утюга я не видел. Не предстану при параде, но и в коротких вещах Клема не поеду. Я не светская львица, конечно, но и не бомж какой! Имею гордость за мундир свой, хоть и оказался в нём случайно. Мог же и в спортивках угодить сюда. Усмехнулся, представив себя в трёхполосочных адиках. Чисто Колян. Что знает тропинки заветных полян.
Клем проводил жену с бани до дома, подошёл.
– В этом поедешь?
– Есть варианты?
– До Медногорска доберёшься в моём, а там на базаре купим. Сшить не успеют, готовое платье подберём.
– С хрена ли? Платья я не ношу, не баба, чай! Да и на какие шиши купим? Ты меня спонсировать собрался?
– Я иной раз тебя совсем не понимаю. Ладно, говор странный, но иной раз вообще ничего не разобрать. Платье – это готовая одежда полностью. Штаны, портки, рубаха, кафтан, куртка, плащ, шапка. На что купим? А ты свои накопители будешь продавать?
– Какие накопители?
Клем сходил куда-то за отхожее место, покопался там, вышел, отряхаясь. Ах, брюлики с ювелиркой!
– А я забыл про них. – Я их оставил в карманах и даже не обратил внимания, что после стирки их не оказалось.
Клем сел рядом на лавку, повесил голову, помолчал. Потом посмотрел на меня, сказал:
– Иной раз ты меня удивляешь. Разумностью своей. Действуешь и говоришь как маг. Или как благородный. А иной раз – ей-ей, блаженный. Ну, как можно забыть про такое? На это весь наш городок купить можно. Вместе со смотрителем.
– Так дорого стоит?
– Накопители сейчас не умеют делать. А маг без накопителя – боец на полчаса. Ну, Малек точно. Есть, конечно, сильные маги. С большой внутренней силой. Но чем сильнее маг, тем больше он готов заплатить за эти камни.
– Значит, я богат?
– И ещё как!
– А я вот тебя и Об… того молокососа не понимаю. Носитесь со мной, блаженным, как дурачок с писаной торбой. Что бы – клинком по горлу, голову чистильщику, и ваше всё, а?
– Вот я и говорю, удивляешь ты меня. Ты правда к богатству равнодушен? Или настолько рассеян?
– Ты правда работал на предка Обереста? Или настолько глуп, что служишь теперь сопляку?
Клем зашипел, как рассерженный кот, бросил мешок мне под ноги и ушёл в дом.
Глава 9
Светило ещё не встало, а подворье кузнеца – рассерженный улей. Разбуженный шумом, высунул голову из сеновала, застал картину примирения – Горн положил буйну голову на грудь Ромашки, она его гладит по волосам, что-то говорит с нежностью. Клем и Молот суетятся у запряжённой Лохматки.
Сбегал до удобств, умылся из поильника в конюшне – вода там тоже чистая, у Клема не забалуешь. Пальцами расчесал короткие волосы, выгоняя травинки. Только тогда явил себя народу.
– Меряй, – кивнул Клем на висящую на коновязи кольчугу и надетую на кол большую глубокую каску, больше похожую на миску с кольчужной сеткой. Типа шлем.
Натянул. Молот помогал. Ага, а кольчуга – не сплошная рубаха, имеет кожаную основу, а под мышками до низа – распашная. Продеваешь в ворот голову, подтягивается в размер кожаными ремешками с боков. Такая кожаная куртка, усиленная кольчугой. Нормально, чё!
Шлем тоже не миска. Имеет подшлемник. Так же в размер подгоняется.
Я так понимаю, что это вариант для ополчения. Когда размер не имеет значения.
Клем осмотрел меня, скривил морду, махнул:
– Пойдёт. Всё одно подогнать что-то стоящее не успеем. Каким оружием владеешь?
– Автоматом, – усмехнулся я.
– Не знаю такого. Меч, копьё, топор? Лук?
– Нож, – вздохнул я, – штык.
– Штык? Что это? Как? Покажи!
Молот принёс двухметровое копьё. Я показал. «Штыком коли, прикладом бей!»
– Сойдёт. Ножи свои возьми. Щит. Если на бродяг нарвёмся, отобьёмся. Не одни будем, чай.
Поверх кольчуги надел подаренную портупею. На кольца на ней нацепил нож. А, что мелочиться! И туристский топорик тоже. В чехле. И складную лопатку в чехле. На поясницу. А вдруг? Артналёт – окопаюсь. Ха-ха!
Клем махнул рукой на мою придурь. Спросил:
– Что решил по накопителям?
– Думаю, везти с собой всё – неразумно, – бросил ему обратно мешок с ювелиркой. – Отбери столько, сколько нужно. У тебя маг в семье растёт. И вообще, неразумно продавать то, что купить нельзя.
– Нет, ты не совсем блаженный. Просто дурак, – усмехнулся Клем. – Какое тебе дело до моей дочки?
– А какое ей до меня дело? А тебе? Я же брат твой, забыл? Родственник. А вот и наше светило! Иди сюда, дитя!
Пламя, сонная, не убранная, в ночной рубашке, босая, подошла. Я отобрал мешочек у Клема, высыпал его содержимое. Осмотрел. Вот! С рубином. Или не рубином, но тоже красный. Да и просто красивый кулон. Водрузил на шею девочке. Огромными, не верящими глазами смотрит на меня. Сказать ничего не может. Сейчас расплачется.
– Ну-ну, будущий великий маг! Не пристало такой взрослой и красивой девушке сопли пускать! Это твоё. Пусть этот хлыщ в красном плаще удавится.
Ну, вот, улыбнулась. Кинулась ко мне на шею, тщетно стараясь её, шею, сломать. Потыкалась мягкими губами в щетину.
– Задушишь! – притворно хриплю я. – Папу твоего накажут, что не довёз арестованного до следственного комитета.
– Я покажу маме? – спросила сияющая девочка.
– Твоё же. Маме – покажи. И Росинке. Больше никому не говори. Люди знаешь какие злые? Отобрать захотят.
– Не дам! – пискнула Пламя, зажала кулон в руке и порхнула в дом.
– Описается от радости. В отхожее место же шла, – вздохнул Молот.
– Зачем? – спросил строго Клем у меня.
– Что легко пришло, легко должно уйти, – пожал я плечами. – Иначе беду накликает. Да и нравится мне делать подарки. Особенно красивым девочкам.
Клем покачал головой:
– Теперь спать с топором надо. С женой – приятнее.
– А ты не говори никому.
– У баб язык что помело, – буркнул Горн.
– Чья бы корова мычала, а ты бы молчал, – ответил я. Горн опустил глаза.
Клем выбрал кольцо с круглым камнем тёплого цвета, засунул за пояс, остальное спрятал в мешок, пошёл ныкать в схрон.
– Клем, – спросил я, когда тот вернулся, – меня в темницу посадят или отпустят?
Он пожал плечами:
– Властитель ко мне неплохо относится. Но время сейчас тяжелое. Соседи наглеют. Легче же прийти и отобрать, чем потеть самому. Власть императора совсем ослабла, распоясались властители и князья. Друг дружку режут, кровь как водичка стала. Нервный Красная Гора. Потому не знаю, чем обернётся.