Страница 17 из 17
Я ещё плотнее утрамбовал пищу в и без того сытый желудок, затопил всё настойкой. Да так мне похорошело! Кумовья уже не стесняясь, похихикивали, щупают друг друга.
Видя, что клюю носом, хозяйка велела дочери проводить меня. Да не пьяный я! Сытым таким давно не был.
Какой кайф! На перине да на постельном белье! На хрен все эти рубахи-портки. Блин, трусы тут не предусмотрены. Ну и…! Раскинулся.
Шаги. Под одеяло – нырь! Прижалась тёплым боком.
– Эй, ты чего, девонька! У меня же бабы давно не было! Не сдержусь я! – возмущаюсь.
Рука сразу – хвать за нужное место. Прыг она на меня – поздно. Уже не сдержался. Прижалась вся, будто впаяться хочет в меня, шепчет горячо:
– Хорошо! Хорошо! Ещё! Ещё! У тебя не было, а у меня? Этот, старый, своротил да пропал, туда ему и дорога! Хрыч немощный, сморчок плюгавый! А-а-а!
Упала на меня, целует щетину, трётся лицом, уткнулась под мышку, глубоко вдыхает:
– Мужиком пахнет! – говорит восторженно.
Вот тебя проняло, девонька!
– Понесёшь, а муж вернётся?
– Вернётся или нет – то не ведомо, – отвечает. Села обратно на меня, гладит. – А ребёночка знаешь как хочется? А если будет такой же, как ты – великан? Это же радость! Матушка так и сказала: «Иди и понеси от него!» Так что не уйду, пока не выдою тебя досуха!
Впилась поцелуем.
– Ну, тогда приступай, – давлю ей на плечи. Быстро поняла, что требуется. – Вот так. Старайся, девонька. Ночь вся твоя. Ого, молодец! Теперь – я!
Переворачиваю. Как там? Нефритовый стержень в какую-то пещеру? Или в раковину?
– Тише ты! – шепчу. – Весь дом поднимешь на ноги!
– Плевать! Ещё!
Ну, вот! А обещала – всю ночь. Ловлю губами локон спящей любовницы. Вдыхаю её аромат полной грудью. Мне нравится её запах. Значит, генетическая совместимость. Ребёнок должен прижиться. А оно мне надо? Не особо. Ей надо? Её проблемы – как-то не по-мужски. Да о чём я? Может, и не вернусь я с этой долбаной Медной Горы! И вся недолга. Нет человека – нет проблемы.
И так как в сказке. Одни плюшки – заботятся обо мне. Кругом – друзья-товарищи. Носятся со мной, как с принцем крови. Хотя принц-то как раз и скрывается.
Одно плохо. Я уже долго живу. Вторая жизнь пошла. Неплохо так пошла. Но знаю, чем лучше тебе было, тем сильнее будет похмелье. Вот это и тревожит. А-а, пох! Мы, пофигисты, народ пречистый. Нас не заманишь… не помню, чем. Как там говорила одна особа: «Я подумаю об этом завтра!» Надо поспать.
Глава 11
Надо же! Утро красит. Молодое сочное тело под боком в утреннем свете! Ещё как красит. Тёплая, распаренная со сна, мягкая такая. Вскрикнула со сна:
– Какой же ты большой!
А вот ты – такая сладко узкая! Как девочка. Аж зарычал, как зверь.
Завтракаем. Морды у всех, бл…, довольные, заё… заспанные. Глаза сияют. Девонька глаз не сводит с меня. Смотрит на мать, смущается. А хозяйка тоже хороша – так и тра… имеет меня в виду глазами своими, бл…, жадными. Клем посмеивается в усы. Довольный, что тот самый кот, у которого усы в сметане.
Экипируемся в выстиранную, высушенную и, казалось, выглаженную (как?) одежду, в вычищенную броню и обувь.
Провожают до сеней. Девонька обнимает меня страстно, я её – нежно, бережно. Вся она такая – нежная, мягкая. Явно маменькина дочка. И это в средневековье-то? Где у женщин мускулатура крепче, чем у моих современников в пиджаках и штанах! Раздавить её о броник?
Удивила кума. Тоже залезла на шею, всего расцеловала, шепнула, что ждёт в гости, и даже за пах меня цапнула и сжала. Я оху… ох, и удивился. Кошусь на Клема – вот котяра, посмеивается.
Но это только цветочки. Ягодки были в виде одиннадцати страдающих с похмелья бойцов, с их солдатскими подколками. Я их вежливо и недвусмысленно послал. И даже так подробно описал маршрут, что навигатор не нужен. Одна беда:
– Красиво ругаешься, – восхитился Клем, – только ничего не понятно!
Да, велик и могуч русский мат. И язык – тоже. Непереводим. Тоже странно. Почему дешифратор мат не переводит? Идёт прямым текстом.
Мне сегодня пейзажи сельских пасторалей и суровых реалий борьбы за существование – ниже пояса. Ещё ниже. Ещё. Вот. Тут. Падаю спиной в телегу, головой к спине Клема, что сегодня за водилу этого пылесоса, прям на груз, укрытый дерюгой – а бронежилет мне на что? Ноги, с колен, свешиваются, болтаю берцами, как в детстве.
Я уже много прожил и знаю, что вся жизнь наша состоит из сплошного дерьма. И если не уметь насладиться кратким мигом, лишь мигом одним, когда тебе хорошо – вся жизнь так и будет в стиле нуар. Потому я заголосил:
Согласен, песенка детская, но уж какая в голову пришла. Тем более всем – до лампочки. Пою-то я по-русски. Поэзию, песни особенно, попробуй, переведи. Да чтобы и в лад, и смысл сохранить.
– Хорошо поёшь! – говорит Клем.
– Ну, повезло, есть такое, – отвечаю, – я ещё на гитаре играю. И вышивать могу. Крестиком. И на машинке – тоже.
– У тебя так каждый раз?
– Что?
– После этого.
– Нет. Обычно в сон клонит.
– А сейчас что?
– Жить – хорошо, глубокоуважаемый мастер Клем.
– Это так! – хмыкает кузнец, отворачиваясь.
– А хорошо жить – ещё лучше!
– И не поспоришь! – воскликнул он. – А давай вместе что-нибудь споём?
– А давай! Давай про наших спутников. Попробую перевести. Не знаю, как получится.
Клем сначала кашлял. Всё кашлял и кашлял. Простыл? Поперхнулся? Или подумал, что песня – намёк? Но на следующей песне кашель прошёл. И он тянул басом:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.