Закат

Закат все-таки очень сомневался, что на этом все закончится. Что настойчивый юноша не захочет отомстить хотя бы последнему из своих обидчиков.

Вскоре солнце поднялось так высоко, что слепило даже сквозь опущенные веки, и натянутый на самый нос капюшон плаща не помогал. Закат видел сверху, как просыпался город: открывались лавочки, покупатели торопились заполучить лучший товар, куда-то спешили прохожие. Шмыгнул воришка, стянул грошовую ватрушку с лотка зазевавшегося пекаря. Почему-то Закату показалось добрым знаком то, что торговец, запоздало заметив пропажу, только рукой махнул, не подняв крик.

Дом Яси стоял на одной из главных улиц, уходящих на высокий холм, который когда-то защищал замок от осад, и вскоре после рассвета по ней потянулись повозки, сначала в сторону Цитадели, потом от нее. Вчера Закат ничего подобного не видел, так что теперь изучал телеги с некоторым изумлением. Продукты, оружие, дорогие ткани… Проехала повозка с бочками, Закат приподнял брови. Вряд ли в Цитадели не было колодца, значит, сегодня рыцари собирались вполне открыто нарушить собственный запрет на горячительные напитки. Закат щурился вниз, провожая телеги взглядом — благо ширина улицы позволяла рассмотреть многое, не отрывая спину от черепицы. Он надеялся, что догадывается о причинах, по которым рыцарям внезапно потребовалось такое множество товаров, но тогда вскоре должны были показаться и иные повозки…

Странный шорох заставил его напрячься и прислушаться. В доме явно кто-то был, и вряд ли это вернулись Яся с дедушкой, которые уже должны были выехать из предместий и спешить вслед за караваном.

Кто-то ходил по чердаку. Закат услышал, как хлопнули о стену дверцы резко распахнутого шкафчика, незваный гость выругался, донесся звук удара — наверное, пнул стену или шкаф. Шаги приблизились, Закат медленно оторвал одну руку от черепицы, прикрыл нос и рот — так выходило дышать тише.

— Тьма! И этот как провалился. Откуда он тогда вообще вылез, я же выглядывал на чердак, а в шкаф он бы не поместился…

Закату самому захотелось выругаться. Лучше бы так и не вернулся в дом, все равно рыцари не догадались залезть на крышу! Или догадались бы, но чуть позже? Впрочем, сейчас жалеть было поздно и бессмысленно. Главное — раз рыцарь пришел снова, Яся уже в безопасности.

Скрипнуло чердачное окно, Закат улыбнулся невесело, вздохнул уже не скрываясь. Рыцарь, выглянув на крышу, осклабился и полез наружу, одновременно вытаскивая меч из ножен. Однако сразу нападать почему-то не стал. Закат со сдержанным недоумением следил за юношей, не слишком вслушиваясь в брань, которой его поливали. Похоже, тому все-таки нужен был повод для драки, а пока он просто болтал, сначала подойдя поближе, а потом…

— Я могу столкнуть тебя вниз, — тихо сообщил Закат.

Рыцарь захлебнулся потоком обвинений. Миг таращился непонимающе, затем судорожно выдохнул, поняв, что в самом деле стоит между краем крыши и своей мнимой жертвой. Когда рыцарь начал поворачивать голову, пытаясь оглянуться через плечо, Закат рванулся вперед, предугадав — сейчас тот потеряет равновесие.

Поймал опасно пошатнувшегося рыцаря за запястье, встретил ошалевший взгляд серых глаз. Сказал спокойно:

— Но я не толкал. Так и не падай.

Мягко потянул на себя, снова откидываясь на спину. Упущенный меч загрохотал по черепице, дзынькнул, упав в желоб. Закат отпустил руку рыцаря, но тот сам судорожно вцепился в его ладонь, уперся второй в теплую крышу. Глубоко вдохнул раз, другой, будто учась дышать заново. В перепуганные глаза медленно возвращалась осмысленность.

Закат смотрел на него со странным ощущением, которому не мог дать название. Похоже, юноша вылез на крышу в порыве ярости, таком сильном, что даже забыл, как боится высоты.

Темный властелин не боялся ничего. Но такое чувство было ему знакомо. Алая пелена, во власти которой делаешь то, о чем потом жалеешь, и никакие сожаления не могут вернуть утраченного.

— С этим нужно просто жить. Сдерживать себя, насколько можешь, — тихо сказал Закат, только после подумав, что отвечает на собственные мысли. Рыцарь, однако, кивнул, почти коснувшись лбом плеча. Перекатился на спину, подполз к чердачному окну, неловко спрыгнул внутрь. Уже оттуда донеслось:

— Ты странный. А если я не хочу так жить? Хочу или уже нарушать правила и делать то, что хочу, или отменить все, что натворил!

— Отменить не выйдет, — отозвался Закат, глядя как внизу прохожие расступаются, готовясь пропустить что-то, приближающееся со стороны ворот. — Можно только перестать убивать людей.

Раскатившийся над городом зов трубы заглушил слова рыцаря. Зазвучал многоголосый гимн во славу света — все оставшиеся на улице влились в хор. Из-за домов показалась первая карета, бело-золотая, с эмалированным, блестящим на солнце гербом — ладони, меж которых разгорается пламя. Закат моргнул, тряхнул головой — ему на миг почудилось что-то странно знакомое в очертаниях тянущихся вверх огненных языков. Сказал сам себе — конечно, ведь сколько раз видел этот знак на груди пришедших за ним рыцарей, выбросил беспокоящее сходство из головы, вглядываясь в кавалькаду.

Нарядное шествие прокатилось по улице, гремя по брусчатке, стихла славящая рыцарей песня. Закат наклонился, подобрал меч, лежащий в водостоке. Спрыгнув на чердак, окликнул все еще не ушедшего рыцаря, протянул ему оружие. Сказал:

— Мне пора идти.

— Куда? — вскинулся юноша. — Может, я могу пойти с тобой?

— Лучше не быть моим спутником, — покачал головой Закат. — Я иду в Цитадель.

— Но почему мне нельзя? — удивленно спросил рыцарь. — Я же все равно должен туда вернуться, я только ненадолго отлучился.

Закат посмотрел на него долгим взглядом. Тихо уточнил:

— Тебе никогда не хотелось отправиться в Черный замок? Победить зло?

— Хотелось, конечно! Но меня не взяли, — отмахнулся рыцарь, — это ж честь, ого-го. Из всех моих ровесников только Светозар поехал, но он всегда был таким, немножко слишком… — он покрутил пальцем, пытаясь подобрать слово. — Слишком светлым, что ли. А что?

Посмотрел на Заката вопросительно. Тот только откинул капюшон, стянул с волос завязанную Ясей веревочку. Рыцарь миг непонимающе смотрел на рассыпавшиеся по плечам волосы, затем перевел взгляд на лицо Заката и наконец отшатнулся, побледнев так, что видно было даже на полутемном чердаке.

— Не может быть!..

— Может, — отозвался Закат. — Ты угадал правильно.

Снова натянул капюшон, спустился по лестнице. Рыцарь, помедлив, последовал за ним. Спросил недоверчиво:

— Это из-за той девушки? Ну, которую Доброяр привез?

Закат только кивнул.

— А я думал, это дурацкая затея, — растерянно протянул рыцарь. — Ну кто добровольно полезет в ловушку, тем более если на ней крупными буквами написано «придешь — убьем»?

— Я, — просто ответил Закат. — Главное, на ней написано «если придешь, мы отпустим Ро».

Они вышли на улицу, пошли в сторону Цитадели. Рыцарь, упорно шагающий рядом, вздохнул.

— Красиво… В смысле, то, что ты делаешь, красиво. И глупо, как сказочный подвиг.

Закат промолчал. Ему не хотелось обсуждать, глупость он делает или нет. И так понятно, что глупость. Но все равно обменять свою жизнь на жизнь Ро казалось справедливым.

Он остановился перед последним домом, обернулся к рыцарю:

— Тебе не стоит идти со мной. А лучше вообще уходи из города. Мы мимо двух патрулей прошли, если они тебя вспомнят — станешь для всех слугой тьмы.

— Ладно, — кивнул тот. — Уйду. Желать тебе удачи глупо, правда? Говорить «береги себя» еще глупей… Но ты выживи, если сможешь. А то это будет неправильно, если тебя там убьют.

Закат улыбнулся. Он не только не мог обещать, что выживет — он был почти уверен, что это невозможно.

Уже вдогонку рыцарь снова крикнул:

— Ты странный! И совсем не похож на… Ну ты понял!

Наверное, он был прав.

Закат поднял голову, посмотрел на смыкающиеся над ним кроны деревьев. Оставалось пройти совсем немного. В лесу было душно, от земли поднимался вытопленный солнцем пар. Идти в гору было тяжело, в какой-то момент стало не хватать дыхания, и Закат остановился передохнуть, сел в тени под деревом. Солнце пробивалось сквозь листья и пекло макушку даже под капюшоном плаща. От того, что он увидел в городе, было почти страшно. И в то же время оставалась надежда — ведь на каждого, доносящего на соседа, находился свой добросердечный пекарь.