Страница 3 из 16
— Что?
— Если бы я был ему интересен, то на вашем месте сидел бы он.
— Он не приходит повидаться с вами?
Беккер качнул головой.
— А кто-нибудь ещё из вашей семьи?
— Сестра была. Один раз.
— О, — сказал я.
— Считают себя опозоренными.
Слова на мгновение повисли в воздухе. Статья на первой полосе «Нью-Йорк Таймс» об охранниках Саваннской тюрьмы была озаглавлена «Позор Америки».
— Ну, — сказал я, — возможно, мы сумеем их разубедить.
— С помощью психологической хрени? — Он фыркнул своими тонкими губами.
— С помощью правды.
— Правда в том, что мой адвокат считает меня психопатом. Сраным Норманом Бейтсом[4]. — Он покачал головой. — Что это за защита такая, а? Вы, наверное, умом тронулись?
Я не испытывал к нему никакого сочувствия; то, что он сотворил, было ужасно. Но я преподаватель: задайте мне вопрос, и я обязан на него ответить — такова моя природа.
— Вы совершили хладнокровное убийство, и обычно суд считает это убийством первой степени, верно? Однако представьте, что на МРТ у вас в мозгу обнаружат опухоль, которая влияет на ваше поведение. Присяжные могут склониться к мнению, что вы ничего не могли с собой поделать. У вас нет опухоли, однако мои исследования показывают, что психопатия — такое же ясно определяемое физическое состояние, и оно должно приниматься в расчёт при определении вины.
— Ха, — сказал он. — И вы тоже думаете, что я псих?
— Честно говоря, не знаю, — ответил я, кладя свой чемоданчик на деревянную столешницу и щёлкая замком. — Но могу узнать.
— Профессор Марчук, присутствовали вы, когда мой учёный оппонент, окружной прокурор, представляла своего эксперта-свидетеля, психиатра Саманту Голдсмит?
Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно, но, чёрт возьми, я нервничал неимоверно. Мне, разумеется, был привычен сократический метод[5] в академической обстановке, но здесь, в этом душном зале суда, на кону стояла человеческая жизнь. Я подался вперёд.
— Да, присутствовал.
Подбородок Хуана Гарсии выдавался вперёд, как скотоотбойник на паровозе.
— Вы сидели здесь, в третьем ряду, верно?
— Именно так.
— Вы помните, как доктор Голдсмит излагала клиническую оценку ответчика, Девина Беккера?
— Да.
— И каков был её диагноз?
— Она утверждала, что мистер Беккер не является психопатом.
— Объяснила ли доктор Голдсмит методику, с помощью которой она пришла к такому выводу?
Я кивнул.
— Да, объяснила.
— Вы знакомы с использованной ею методикой?
— Весьма близко. Я также прошёл сертификацию по её применению.
У Хуана была манера так двигать головой, что мне он напоминал ястреба — когда голова мгновенно поворачивается из одного положения в другое; сейчас он смотрел на присяжных.
— Тогда, вероятно, вы могли бы освежить память этих достойных людей. Какую методику использовала доктор Голдсмит?
— Психопатический опросник Хейра, исправленная версия, — ответил я.
— Обычно называемый «опросником Хейра» или «ПВП-Р», — верно?
— Да.
Быстрый поворот головы в мою сторону.
— И, прежде чем мы пойдём дальше, просто чтобы напомнить нам — что такое психопат?
— Это лицо, лишённое эмпатии и совести, лицо, не сочувствующее другим людям — некто, кого заботят лишь его собственные интересы.
— А опросник Хейра? Напомните, пожалуйста, присяжным.
— Роберт Хейр выделил двадцать признаков, определяющих психопата — от гладкоречивости и внешнего шарма до распущенности и отсутствия угрызений совести.
— И, опять же, напомните нам: чтобы быть психопатом, вы должны демонстрировать все двадцать признаков?
Я покачал головой.
— Нет. Существует числовая шкала оценки.
— Испытуемый заполняет некую форму?
— Нет-нет. Специалист, прошедший специальную подготовку по применению методики профессора Хейра, проводит интервью с испытуемым, а также изучает его полицейское досье, психиатрическую медицинскую карту, историю его занятости, образования и так далее. Затем эксперт оценивает испытуемого по двадцати критериям: ноль означает, что данный признак — патологическая лживость, к примеру — отсутствует; единица — если присутствует в некоторой степени — возможно, он постоянно лжёт в личных взаимоотношениях, но никогда — в деловой обстановке, или наоборот; и двойка, если данный признак систематически проявляется во всех сферах жизни испытуемого.
— И какова средняя сумма оценок по двадцати критериям?
— Для нормальных людей? Весьма невелика: четыре из максимально возможных сорока́.
— И сколько же нужно набрать, чтобы оказаться психопатом?
— Тридцать или больше.
— Вы помните, во сколько баллов оценила доктор Голдсмит ответчику мистеру Беккеру?
— Помню. Её оценка равнялась семнадцати.
— Профессор Марчук, присутствовали ли вы в этом зале, когда мы — сторона защиты — представляли нашего эксперта-свидетеля, ещё одного психолога, который давал показания непосредственно перед вами?
Я снова кивнул.
— Да.
— Этот психолог, доктор Габор Баги, показал, что он также провёл тестирование Девина Беккера на психопатию. Вы это помните?
— Да.
— Получил ли доктор Баги такую же оценку, что и доктор Голдсмит?
— Нет. Его оценка для мистера Беккера равнялась тридцати одному.
Хуан довольно правдоподобно разыграл удивление.
— Тридцать один из сорока? Тогда как доктор Голдсмит насчитала лишь семнадцать?
— Верно.
Его голова рывком повернулась к присяжным.
— Как бы вы объяснили это расхождение?
— Хотя и предполагается, что опросник профессора Хейра объективен, насколько это возможно, результаты применения его теста в клинических условиях разнятся в зависимости от эксперта, проводящего тест. Однако разница в четырнадцать баллов? — Я пожал плечами под своим синим костюмом. — Этого я не могу объяснить.
Его взгляд снова метнулся ко мне.
— Тем не менее наш результат — тридцать один балл — помещает мистера Беккера за установленную законом границу психопатии, тогда как результат, полученный доктором Голдсмит, оставляет мистера Беккера за пределами этой границы, верно?
— Да.
— И, принимая во внимание, что обвинение требует смертной казни, вопрос о том, является ли мистер Беккер клиническим психопатом — определялось его поведение его волей, или нет — критически важен для назначения ему способа наказания, что ставит перед достойными членами жюри незавидную, но, к сожалению, весьма распространённую задачу: сделать выбор между противоречащими друг другу заявлениями экспертов. Не так ли?
— Нет, — ответил я.
— Прошу прощения, профессор Марчук?
Моё сердце заколотилось, но голос мне удалось сохранить абсолютно ровным.
— Нет. Доктор Голдсмит совершенно не права, а доктор Баги прав. Девин Беккер — психопат, и я могу это доказать — доказать это, не оставив ни малейших сомнений.
2
— Простой бинарный способ диагностики психопатии? — переспросила Хизер, глядя на меня через ресторанный столик. — Но это ведь невозможно.
— О, очень даже возможно. И я его открыл.
Моя сестра для меня — один из самых любимых людей на свете, и я для неё тоже; думаю, мы были бы лучшими друзьями, даже если бы не были родственниками. Ей сорок два, она почти ровно на три года старше меня и работает корпоративным юристом в Калгари. Её работа довольно часто приводит её в Виннипег, и тогда мы зависаем вместе.
— Да ладно, — сказала она. — Психопатия — это спектральное расстройство.
Я покачал головой.
— В наше время все хотят, чтобы всё было спектральным расстройством. Аутизм — классический пример: «расстройство аутистического спектра». Нам хочется, чтобы вещи были аналоговыми, чтобы имели бесконечное число градаций. Но люди не аналоговые устройства; жизнь вообще не аналоговая. Она цифровая. Да, не двоичная; четверичная. В буквальном смысле четверичная: четыре основания — аденин, цитозин, гуанин и тимин — составляют генетический код. В нём нет ничего аналогового, так же, как ничего аналогового нет в большинстве состояний человека: он либо жив, либо нет; у него либо есть гены болезни Альцгеймера, либо нет; он либо психопат, либо нет.
4
Персонаж фильмов Альфреда Хичкока.
5
Метод, названный в честь древнегреческого философа Сократа, основывающийся на проведении диалога между двумя индивидумами, для которых истина и знания не даны в готовом виде, а представляют собой проблему и предполагают поиск. Этот метод часто подразумевает дискуссию, в которой собеседник, отвечая на заданные вопросы, высказывает суждения, обнаруживая свои знания или, напротив, своё неведение.