Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 67 из 68



На другой день он доехал до города и остановился там в доме одной старухи, где и узнал, что сандал в этом городе действительно продают на вес золота и что его обманули. От огорчения он на следующий день не стал заниматься делами, а пошел бродить по городу. Видит, возле лавки двое играют в нарды. Они предложили ему принять участие на таком условии: если он выиграет, может требовать у проигравшего все, что пожелает, а если проиграет, должен будет сделать все, что ему прикажут. Надеясь избежать таким образом разорения, купец принял это условие и проиграл. Выигравший требует, чтобы он залпом выпил всю реку, на берегу которой они сидят, или заплатил неустойку. Поднялся спор, сбежался народ. А купец был очень краснолицый и с голубыми глазами. Тут подбегает к нему человек с одним голубым глазом и кричит: «Ты украл мой глаз, подавай его назад или плати за убыток». Тотчас третий бросил ему к ногам кусок мрамора и говорит: «Или сшей мне из него исподнее белье, или плати отступное». Шум поднялся невообразимый. На шум прибежала его квартирная хозяйка, поручилась за него и предложила отсрочить выполнение сделки на следующий день, так как все равно уже поздно идти к судье.

Купец пришел на свою квартиру в полном отчаянии, но старуха говорит ему, что падать духом еще рано. Город этот полон жуликов и мошенников, все они составляют одну шайку, а главой у них слепой старик, у которого они по вечерам собираются на совещание. «Ты оденься в такое платье, какое носят в этом городе все, пойди в этот дом, сядь в темном углу и слушай, о чем они будут говорить. Может быть, ты услышишь что-нибудь, что поможет тебе выпутаться из беды».

Купец так и сделал. Вечером собрались все его противники и начали докладывать о своих проделках. Первым доложил купивший у него сандал. Слепец выслушал и сказал: «Эх, маху ты дал, ведь когда ты придешь к нему и потребуешь купленный товар, он может сказать: «Хорошо, только дай мне взамен мерку блох, наполовину из самцов, наполовину из самок, и чтобы все они были взнузданы и оседланы»». — «Он не догадается это потребовать». — «А если догадается?» — «Тогда я откажусь от сандала». — «Хорошо, если он примет отказ, он может потребовать и неустойку».

Выступил игрок в нарды. Ему старик сказал: «Это ты тоже неудачно придумал. Ведь он потребует, чтобы ты сначала остановил все реки, которые в эту реку впадают».

Человеку с куском мрамора старик сказал, что купец может дать ему кусок железа и приказать наделать из него ниток, чтобы сшить это белье. Но хуже всего, по мнению старика, было положение голубоглазого кривого. «Он тебе скажет: «Давай, вырвем у себя по глазу и взвесим их, если вес будет одинаков, значит, глаз твой, и ты можешь его взять, если нет, тогда спорить не о чем». Он станет, правда, кривым, да ты-то будешь слепым».

Наутро жулики собрались у старухи, и, конечно, все разыгралось так, как сказал слепой старик. Купец получил обратно сандал, который продал за большие деньги, да к тому же получил еще и четыре тысячи динаров от обманувшихся мошенников.

Этот рассказ при всей своей сказочности интересен тем, что в нем говорится о существовании разбойничьих шаек, делавших своими жертвами проезжих купцов. Если вспомнить, что еще ал-Джахиз (ум. в 868 или 869 г.) в своей «Книге скупцов» подробно описывает различные, употреблявшиеся в его время способы обжуливания доверчивых людей, и если учесть, что караханидское завоевание и связанные с ним междоусобные войны довели обнищание населения до невероятных размеров, то станет понятно, что рассказ об увеличении преступности для читателей Захира был актуальным.

Едва ли можно сомневаться в том, что сохраненный одним из фархангов бейт таджикского классика Рудаки

был когда-то включен именно в этот рассказ. Очевидно, это относится к тому моменту, когда старуха, приведя купца домой, начинает упрекать его за доверчивость, а он оправдывается перед ней. Это предположение, высказанное уже П. Хорном, сейчас при наличии текста «Синдбад-наме» может быть подтверждено еще и другими сопоставлениями. Среди скудных отрывков, сохранившихся от столь богатой когда-то поэзии Рудаки, имеются три таких бейта:



Этот простой и живой рассказ, вероятно, многих читателей заставлял пожалеть о невозможности узнать, в чем же тут было дело. «Синдбад-наме» позволяет это установить. Ответ находим в девятой притче, имеющей такое содержание.

Был на свете один праведный дехканин. У него была жена легкомысленного нрава. Как-то раз он дал ей куразу (т. е. обрезок от золотого динара) и послал ее на базар купить рису. Когда она подошла к ларьку бакалейщика, тот, посмотрев на нее, понял, что тут можно поживиться, и, отвесив ей рису и завязав его в уголок ее чадры, предложил женщине зайти во внутреннее помещение лавки, обещая дать ей там еще и сахару. Женщина сказала, что на сахар у нее нет денег. На это бакалейщик ответил, что денег ему и не надо, с него хватит поцелуя. Она согласилась. В комнатке при лавке он завязал ей в чадру немного сахару. Узелок они оставили при выходе в лавку, а сами стали целоваться. Хитрый шогирд (ученик или приказчик) заметил это, вытащил из узелка рис и сахар и, чтобы не было заметно, завязал туда земли.

Женщина, ничего не подозревая, пришла домой и передала узелок мужу. Тот, к своему величайшему изумлению, увидел там только уличную пыль Однако жена не смутилась, тотчас же схватила решето и начала просеивать эту пыль. Недоумевающему мужу она объяснила, что на базаре ее сбил с ног мчавшийся мимо бешеный верблюд и она уронила золото. Но она не растерялась, а, поднявшись, взяла с того места немного земли в надежде на то, что с землей ей удастся взять и упавшее золото. Муж был растроган такой заботливостью, дал ей еще денег, а землю приказал выбросить.

Думаю, что не может быть сомнения в том, что приведенный выше отрывок Рудаки относится именно к этой притче. А так как теперь у нас есть уже два отрывка одного и того же метра (ремель), относящихся к «Синдбад-наме», то и всякий следующий бейт месневи этого метра можно будет поставить в связь именно с этой поэмой. Таким путем мы находим еще два бейта, которые выдают свое происхождение:

Размер этого отрывка заставляет предполагать, что и он восходит к «Синдбад-наме». И в самом деле, рассказ четырнадцатый, излагаемый четвертым везиром, начинается так.

В Каннаудже был один банщик. Некий красивый молодой шахзаде имел привычку ходить к нему в баню. Отец посватал принцу невесту из знатного рода. Однажды шахзаде пришел в баню, и банщик начал его массировать. Тут у них начался разговор о том, что «тело у него (т. е. у шахзаде) было невероятно мясистое». Здесь Захири арабское слово «лахим» употребляет в том же значении, в каком Рудаки приводит таджикское слово «хубгушт». Таким образом, усумниться в том, что приведенные стихи Рудаки восходят именно к этому рассказу, едва ли можно.

Выше мы уже упоминали, что Захири особенно охотно украшает свою книгу стихами в форме четверостиший. Многие из них резко отличаются своей простотой от вычурных цитат из дивана Анвари, которые также, видимо, нравились Захири, Для образца приведем некоторые из этих четверостиший: