Виртуоз (в сокращении)

— Майкл, а рисовальные принадлежности у тебя с собой? Карандаши, краски?

Я кивнул.

— Сейчас вернусь.

Она вскоре появилась с моей рисовальной коробкой. В ней было все, что могло мне понадобиться.

Особенно если рисовать мне предстояло с помощью Амелии.

Когда я закончил первую панель — мальчишка читает комиксы в гостиной, — Амелия занялась деталями. Начиная со второй панели дело пошло быстрее. Я только набрасывал общие контуры, Амелия доводила рисунок до завершения, а тем временем я набрасывал следующий.

Так мы и работали. И я постепенно рассказал Амелии свою историю. Той сентябрьской ночью в полутемной пустой комнате мы с Амелией вновь были вместе и старательно разрисовывали стены.

17 июня 1990 года. День отца. Его отмечали в то время и отмечают теперь. Этот день существует вне времени.

Я сижу на полу гостиной и читаю комиксы. Мама на диване, курит и смотрит телевизор. Рядом с ней на диване развалился человек, которого я мысленно называю мистер Икс. Он мне не отец.

И хотя сегодня День отца, на диване рядом с мамой сидит мистер Икс.

Его фамилия действительно начинается с «икс». Но я ее так и не запомнил. Иксено? Иксенас? Словом, еще один повод называть его мистером Икс.

С недавних пор он часто навещает нас. Я не возражаю, потому что он неплохо ко мне относится. Например, приносит кипы комиксов, дарит их мне, а пока я читаю, уходит с мамой в спальню.

Мне восемь лет, но я многое понимаю. И знаю, что комиксы — просто способ чем-нибудь меня занять. Но я охотно подыгрываю: разве я могу помешать им? А так мне хоть комиксы достанутся!

Помню, иногда по выходным я виделся с отцом. Когда мне было лет пять или шесть. А потом он исчез так надолго, что я уже думал, это навсегда. Но даже когда он куда-нибудь уезжал, он продолжал названивать маме.

Мама работает на заводе у реки. Мистер Икс — ее босс. Когда он явился к нам впервые, они с мамой куда-то ушли, а меня оставили на весь вечер с приходящей няней. После этого мистер Икс стал приходить чаще и оставаться у нас дольше. Тогда-то мне и начали перепадать комиксы.

Итак, День отца. Мы все сидим в комнате и вдруг слышим снаружи шум. Мама вскакивает и подбегает к окну, но ничего не видит. Прежде чем вернуться на диван, она закрывает дверь на цепочку.

Есть еще задняя дверь, ведущая из кухни на крошечный двор, обнесенный дощатым забором. Через эту дверь и вошел мой отец. Которого я не видел два года. Он стоит на пороге с таким видом, словно совершил самый естественный поступок в мире, делает шаг в сторону, прислоняется к стене, скрещивает ноги и интересуется:

— А что это такое мы смотрим, а?

Мистер Икс вскакивает первым, отец бьет его по лицу скалкой, прихваченной с кухни. Мистер Икс корчится, закрывая голову руками, отец пинает его. Мама кричит, а я по-прежнему сижу рядом и вижу все, что происходит. Отец еще раз пинает мистера Икс и бросается вдогонку за мамой, которая пытается открыть входную дверь. Она успела бы, если бы не дурацкая цепочка.

Отец кружит маму несколько раз, словно в танце, и спрашивает, скучала ли она без него. Она отбивается, визжит и наконец царапает ему лицо. Отец толкает ее в мою сторону. Мистер Икс пытается встать, поэтому отец хватает скалку и снова бьет его по голове. Потом еще раз.

Мама кричит, требует, чтобы он прекратил, и отец швыряет скалкой в телевизор. Она попадает в экран, который сразу чернеет. Внезапно отец вспоминает обо мне.

Мама умоляет оставить меня в покое, но отец возмущается:

— Чтобы я обидел нашего сына? Что ты несешь?

И лупит ее наотмашь по лицу тыльной стороной кисти.

— В спальню, — негромко приказывает он мне. — Сейчас же.

Я иду в спальню, оглядываюсь на пороге и вижу, как отец стаскивает с себя рубашку, а мама плачет и пытается вырваться. У себя в комнате я пробую открыть окно, но верхний шпингалет заедает, я не могу даже расшатать его. У меня путаются мысли. Из гостиной доносятся жуткие крики.

В моей комнате есть шкаф с книгами, на котором стоит кубок, выигранный на соревнованиях по ти-боллу. Я снимаю его со шкафа, решив, что он пригодится: кубок тяжелый, если таким ударить по голове, будет больно.

Я открываю дверь совсем чуть-чуть, как делаю по вечерам, когда меня гонят спать, а мне хочется посмотреть, что идет по телевизору. Но теперь я вижу только маму, согнувшуюся над журнальным столиком. Ее волосы подметают пол, отец стоит позади нее.

Он не видит, как я подкрадываюсь к ним с кубком в правой руке, как подбираюсь все ближе и ближе, пока вдруг не замечаю, что мистер Икс лежит весь в крови.

Я убегаю по коридору, но не в свою спальню, а в свободную комнату, где хранится моя старая кроватка, в которую я уже не помещаюсь, и старый сейф для оружия. Сейф отцовский, но слишком тяжелый, чтобы вывезти его из дома.

Мне запрещено не только открывать сейф, но даже прикасаться к нему. Мама часто напоминает об этом. И добавляет, что там есть какие-то пружинные засовы, которые автоматически срабатывают, если закрыть дверь. Но я не хочу, чтобы отец сделал со мной то же, что и с мистером Икс, поэтому отпираю дверь сейфа и прячусь внутри. Сейф, конечно, пуст, потому что отец уже не живет с нами и не кладет туда оружие. Места внутри как раз хватает, чтобы сесть, скрестив ноги. Я сажусь и прикрываю за собой дверцу.

И только тут вспоминаю, что изнутри на ней нет ручки. Я не смогу выбраться, даже если захочу. Я начинаю думать, задохнусь ли я, и как узнать, что я уже задыхаюсь. С той стороны дверцы, где она укреплена на петлях, сочится тонкий лучик света, и если прижаться к щели носом, кажется, что дышишь свежим воздухом.

Так я и сижу, скрестив ноги и прижимаясь носом к щели в двери. Я плохо слышу, что происходит снаружи. Но точно знаю одно: я должен сидеть тихо.

И ждать.

Наконец я слышу шаги. Сначала в комнате, потом в коридоре.

И снова в комнате. Голос отца.

— Майкл?

Теперь справа от сейфа.

— Майкл, ты там?

Тихо-тихо. Ни звука.

Я чувствую, как сейф слегка наклоняют в сторону.

— Майкл, да ты что! Неужели ты туда забрался? Ты же умрешь! Задохнешься! Майкл, открой дверь! Открой сейчас же!

Я слышу, как поворачивается диск замка.

— Черт, забыл код! Ты его помнишь?

Удар кулаком по верху сейфа. От страха я перестаю плакать.

— Слушай меня: ты должен открыть сейф немедленно. Протяни руку и поверни ручку. Сделай это сейчас же!

Здесь нет ручки. Молчи. Ручки нет.

— Обещаю тебе, больно не будет. Слышишь, приятель? Честное слово, не будет. Просто выходи, и мы будем вместе, хорошо? Ты и я.

Я по-прежнему прижимаюсь носом к щели, но у меня уже кружится голова.

Я слышу, как отец плачет. Потом уходит. Наконец шаги затихают вдалеке.

Облегчение и паника охватывают меня разом. Он ушел, и теперь я останусь запертым здесь навсегда.

Но шаги возвращаются. Что-то шуршит. Свет тускнеет.

— Мы уйдем вместе, — говорит отец. — Я с тобой. Жаль, не удалось еще раз увидеть тебя. Ничего. Не бойся. Мы уйдем вместе.

Лучик света возле дна сейфа. Чем бы отец ни обернул его, на весь сейф материала не хватило.

— Ты еще жив, Майкл? Ты меня слышишь?

И вдруг мое убежище начинает крениться. Я слышу, как подо мной скрипят колеса. Вниз по ступенькам. Тук-тук-тук. Мы вышли из дома. Теперь мы на тротуаре. Колеса подпрыгивают на каждой трещине. Тра-та-та. Теперь — на гладком асфальте. Машина проезжает мимо и сигналит. Движение сейфа почти прекращается. Я слышу, с каким трудом тащит его отец, преодолевая дюйм за дюймом. Мы, видимо, на неровной земле. Куда он меня везет? Только не к реке. Не надо туда.

Еще несколько шагов. Остановка.

— Мы вместе, Майкл, — ты и я. Как ты там, слышишь? Ты и я. Навсегда.

Падение. Удар, впечатавший меня в стенку сейфа.

И вода, просачивающаяся в щель. Холодная. Она заполняет сейф дюйм за дюймом. Вытесняет остатки воздуха.

Медленно уходят секунды. Вода подбирается к самому лицу.