Страница 18 из 19
Это в принципе беда всей современной науки. Она только и занимается тем, что постоянно режет, пилит, разрывает, разнимает, раскурочивает. Несмотря на равный в теории статус анализа и синтеза первый очевидно и слишком безапелляционно доминирует, вообще можно сказать подминает под себя второй. Разумеется, есть смысл в том, чтобы порой понять, как именно работают части с тем, чтобы выяснить, как функционирует целое, но слишком часто свойства составляющих вообще ничего не говорят о характеристиках того, что получается при их сложении. Даже в математике это не всегда работает, потому что в некоторых случаях перемена мест слагаемых сказывается на сумме.
Если мы всё-таки воздадим богу богово, а цезарю то, что по праву принадлежит ему, то мы получим – я не настаиваю, и всё же – одно целое. В своей небольшой работе по физике – я и вправду лезу везде – я предложил считать частицы локальным искажением общего пространства-времени. Такой подход позволяет понять очень многое и решает огромное количество проблем. Все четыре типа взаимодействия оказываются видами искажения, что, в сущности, порождает столь желанную ныне теорию всего. Чёрные дыры объединяют их в себе, возможно порождая пятый тип или являясь непростой их суммой. Чёрные материя и энергия больше не нужны, потому что при таком взгляде волны от любой ряби сразу же оказываются везде. И, кстати, второму закону термодинамики это тоже не противоречит.
Как бы то ни было, но нужно понимать, что анализ не единственный способ осмысления мира, но существуют и другие. Хаос возникает потому, что мы привыкли смотреть на него как на сумму частей, и если их много – а так оно и есть – то совершенно естественно, что учесть воздействие каждой на конечный исход попросту не представляется возможным, а потому нужен случай.
Во-вторых, я отказываюсь понимать, почему мы упорно продолжаем верить в непогрешимость и истинность своего взгляда на реальность – вопреки даже тому, что очень многое знаем и о своей физиологии, и о своих психологических эвристиках. Те же фазовые переходы, о которых также речь шла в первой главе, видны нам, но они не обязательно будут заметны, например, бактериям, да и к тому же занимают какое-то время, а не случаются внезапно. Закон перехода количества в качество ложен. Есть лишь континуум возможностей, на котором мы довольно произвольно выбираем точки – а на самом деле отрезки – и затем объявляем их порогом, сингулярностью, пиком. Ничего подобного в природе нет, да и не в состоянии быть, потому что всё происходит постепенно, хотя и с разной скоростью.
Все наши теории, гипотезы и аксиомы верны лишь до той степени, до которой мы способны добраться. Мы только тешим себя иллюзией того, что отыскали законы мироздания, но в действительности просто объяснили и описали его человеческим языком, не больше, но и не меньше. Я не говорю о том, что мы малого достигли – впрочем, это как посмотреть – но о том, что не стоит обольщаться на собственный счёт.
Тот факт – который обычно приводят в качестве обоснования успеха науки – что наши конструкции подтверждаются опытным образом, сам по себе мало что значит и почти ничего не сообщает в абсолютном виде. С одной стороны, у нас было слишком мало времени, чтобы проверить их на по-настоящему внушительном – а не на том, что мы актуально и провели, вообще говоря, Вселенная-то бесконечна, и запросто может быть так, что где-то наши якобы законы не работают – количестве случаев, а с другой – вполне вероятно, что мы лишь частично правы, но не в состоянии ни понять этого, ни, самое главное, принять. Помимо прочего, мы строим модели, а не имеем дело с реальностью, а последняя куда более комплексна, чем нам представляется.
Я ни в коем случае не призываю отказаться от науки. Она гораздо лучше того, что было до неё или что предлагается в качестве её альтернативы. Однако мы должны набраться смелости для того, чтобы, наконец, признать её ограниченный, а не абсолютный характер, и, помимо прочего перестать слепо ей верить. К тому же учёные тоже люди, а потому им свойственны все наши коллективные и индивидуальные недостатки. Опять же случай возникает не из-за того, что он реально существует – этого попросту неизвестно – а вследствие нашей слабости.
И, в-третьих, хотя подчеркну, как я это обычно делаю, что я мог и почти наверняка что-то упустил. У математиков, а вместе с ними и у тех, кто устраивает различного рода лотереи, есть проблема построения действительно случайного набора цифр и чисел – но не исключено, что вторым это и не нужно. Нельзя – априори и по определению – создать такой алгоритм, который бы был в состоянии генерировать совершенно непредсказуемые исходы, потому что он именно алгоритм – и в принципе это означает, что кто-то способен взломать код и выиграть джек-пот, пишут-то их люди, ну, или создают какие-то механизмы.
С одной стороны, это означает, что учёные противоречат сами себе, раз пытаются понять что-то по-настоящему случайное. Та же теория хаоса – как и вообще любая подобная мыслительная структура – постулирует, по крайней мере некоторые, степень и меру организованности мира несмотря на то, что предмет их интереса таким процедурам не поддаётся по принципиальным причинам.
С другой стороны, мы можем попросту ошибаться или заблуждаться, и никакого случая нет, но, напротив, всё не только закономерно, но и вполне ожидаемо, а мы не настолько умны, сообразительны или талантливы, чтобы это понять, увидеть или вывести. Все научные теории и стремятся к тому, чтобы уложить наблюдаемое разнообразие в прокрустово ложе тех или иных моделей или их набора, и, как знать, вероятно так оно всё и устроено. Но какое отношение всё это имеет к жизни, вирусам и энтропии? На самом деле самое непосредственное.
Не знаю, как вам, но мне довольно странно слышать о том, что, во-первых, всё живое строго упорядочено, а, во-вторых, что может быть нечто, что не нуждается в никакой подпитке извне. Обвиняя вирусы в том, что им нужен хозяин для того, чтобы обрести столь, по всей видимости, желанный для них статус, мы забываем о том, что сами мы столь же зависимы, как и они, и без поддержки извне просто не состоялись бы. Кроме того, мы тоже являемся частью целого, и несколько непонятно, на каком основании или по какому-то критерию мы должны изымать себя из него – как, впрочем, и любой иной вид. Рассмотрим эти возражения в обратном порядке.
Вне зависимости от того, есть ли случай и энтропия, совершенно очевидно то, что ничто и никто в этом мире не существует изолированно от всего остального. Скажем, медведь находящийся в спячке, тоже, как и вирус, в каком-то смысле дремлет, пока на улице не потеплеет. Хотя он и умрёт, если ему не предоставят после сна еду, а его коллега продержится сколь угодно долго, всё-таки сходство ситуаций налицо. Может быть косолапому и нужно окружение побольше, но это не меняет сути происходящего.
Кроме того, живое, в конечном счёте, состоит из неживого. Углерод, который является основой всех нас, вообще-то сам по себе не дышит, не размножается, не кушает. Его электроны и протоны – по шесть каждого – просто есть, и это всё. Только будучи собранными в определённом порядке химические элементы начинают демонстрировать эмерджентные свойства, не характерные для них самих по отдельности. И в этом отношении и вирусы, и медведи одинаковы. Т.е. и у тех, и у других должны быть определённая организация, которая бы и позволила им обладать или показывать всё то, что обычно называется в качестве признаков жизни.
Впрочем, сама конфигурация или структура тоже вызывает некоторые вопросы. Я понимаю, что многого не знаю, но смотря иногда на своё тело, на отдельные его части я нередко обнаруживаю просто скопления клеток, а не порядок – ну, или очень сильно разреженную его версию. Конечно, какие-то закономерности соблюдаются, но они не столь жёстко заданы, как это постулируется нашими теориями. К тому же благодаря эпигенетике нам теперь известно, что многие процессы, происходящие в и с нашим организмом, носят вероятностный, а не детерминированный характер, а потому об организованности речь может идти только в сильно ослабленном её виде. Но в таком случае возникает проблема определения какого-то порога или хотя бы отрезка, до которого жизни нет, а после уже есть. По всей видимости вирус находится в начале данного диапазона, а медведь – и мы, и всё остальное – расположился ближе к концу, но всё-таки все мы умещаемся на нём.