Страница 8 из 14
Прибыв в Иркутск, Николай Резанов незамедлительно вручил именные депеши иркутскому генерал-губернатору И. А. Пилю, касающиеся деятельности иркутских купцов компании Голикова-Шелихова, предприятие которых собственно и следовало ему проинспектировать.
На следующий день в дом отца пришел посыльный от Георгия Ивановича Шелихова. Молодец в забавном треухе сообщил о желании купцов-компаньонов встретиться по решению деловых вопросов и передал официальное приглашение от самого Георгия Ивановича быть у него завтра к обеду.
Обед был знатным. Собрались все компаньоны хозяина в делах торговых, коих было человек десять, а встречала гостей хозяйка Наталья Алексеевна – молодая еще, свежая, с восточной яркостью во внешности. Ходили слухи, что бабка Натальи происхождением была из Страны Утренней Свежести – Кореи и жила у курильских айнов пленницей. Айнов русские купцы прозывали «лохматыми» из-за характерных неухоженных богатых растительностью голов и мнения, что всё тело у них также покрыто шерстью.
От лохматых-айнов Натальина бабушка была вывезена Никифором Трапезниковым и стала женой сибирского купца. Наталья от бабушки унаследовала немного раскосые темные глаза, восточный овал лица и смоляные густые косы.
Стол отличало изобилие сибирских продуктов – тут и разная байкальская рыба – сиг да нежный омуль с осетром во главе, и соления-копчения, и всяческая иная стряпня – пироги, да расстегаи.
К гостям вышли и две дочери Шелиховых – не полных пятнадцати лет Анна, что была постарше и Евдокия – еще более юная тринадцатилетняя кокетка с ярким, совсем еще детским личиком, румяная и быстрая.
Анна
Анна, не смотря на ранние свои года, уже невестилась. Голубоглазая и русоголовая русская сибирская красавица, юная еще совсем, только входившая в дивную девическую пору, когда грудь при волнении теснится и вздымается, распирает и казалось ведет за собой страстное томление и желание неизведанного, непонятного, ради которого хочется и страдать, и умереть даже. Влечет образ милого и ласкового участия в девичьей доле, которая пока весела-беспечна и одновременно полна грусти, скрытна и в то же время открыта всем взорам и от того хочется поминутно то бежать, раскинув руки и просто радоваться миру, то тихонечко сидеть у окна, томиться, ожидая неведомого.
Поведение при гостях выдавало в Анне тщательную подготовительную работу, проведенную под руководством матери. Заученные степенность, неторопливость суждений, кроткий, но прямой взгляд синих глаз и длинная коса, создавали образ вполне законченный, но в то же время такой юный, такой заманчивый, что гости, глядя на Анну, всегда улыбались, радуясь удаче видеть такую девушку в нарядах, во всей её замечательной привлекательности.
Анна поняла, что неспроста её маменька нынче вывела на люди и тихонечко сидела за столом, робко и совсем мало кушала, изредка поглядывая на приезжего гостя из самой столицы. Думала ли она, что пройдет всего несколько недель и она уже в своих мечтах будет только с ним, с этим взрослым, исполненным достоинства кавалером, который совсем не походил на здешних парней и мужчин.
Николай сразу почувствовал, что он сегодня объект повышенного внимания не только как посланник и инспектор императрицы, но и как потенциальный жених. Было несколько странно представить в роли невесты юную Анну, все же она еще только входила в пору своего девичества, но он знал, что нравы в среде купцов проще и рациональнее светских, а дочерей старались отдать с выгодою для семьи пораньше – как только появлялся достойный жених. И, слава, Богу, если жених находился по летам еще не старый. А то могли отдать и за старика, торопясь оформить брак как выгодную сделку посноровистее, чтобы можно было извлечь из неё новые для дела и семьи преимущества.
Девка-доченька в семье – товар, а коли уж и красива, да пригожа и умненькая – товар высоких качеств.
Сын верный помощник и наследник дел купеческих.
Так вот сложилось, так и распоряжались по жизни спокон веку.
Аннушка была славной и любимой дочерью, воспитанной в строгости под неустанным внимательным контролем маменьки. Она знала правила ведения домашнего хозяйства, была грамотна в меру, свято верила в бога и в своих родителей. Красотой её природа не обидела – русская классическая красота в ней сочетались с некоторым восточным намеком на тайну происхождения кровей шелиховских детишек.
Наталья Алексеевна слыла деятельной хозяйкой, порой на равных с мужем вершившей купеческие дела в компании.
В своей ранней молодости, приученная еще дедом своим купцом Никифором Трапезниковым к дальним поездкам, рисковым делам, которые часто приходилось вести с полудикими людьми, она побывала на дальних таежных промыслах на берегу океана, сопровождая мужа, сплавлялась по рекам и знала мощь и безграничные размеры океана. Вот в такой первой тогда поездке и понесла Наталья первенца – Анну и вернулась домой, в их новый выстроенный после венчания дом, уже с писклявым кулечком. По рождению детей прыть энергичной хозяйки поубавилась. Она перестала выезжать на дальние рубежи, верша дела в отсутствии мужа решительно и грамотно, не боясь споров и противостояния с компаньонами и клиентами. И теперь, мгновенно оценив столичного гостя, его потенциал для роста их купеческого дела, она в первый же вечер после знакомства с Резановым предложила мужу подумать о том, чтобы выдать юную доченьку замуж за тридцатилетнего чиновника из Санкт-Петербурга.
– Ну как же, Наташенька, мала еще Анна – попытался возразить Григорий Иванович, несколько ревностно подумав о мужчине в жизни его такой еще юной и любимой Анечки.
− Вот так всегда! Рано, рано, а потом – раз! И уже поздно будет! И потом! Где мы тут найдем ей достойного жениха, чтобы и нашему делу был помощник?! А коли затянем, то она сама начнет себе искать суженого. А как найдет, – то и вовсе не обрадуешься. Девка, она хоть и послушная, но себе на уме, – своевольная. В кого это она такая? – продолжала натиск Наталья Алексеевна, вспоминая себя в том девическом возрасте, когда уже невтерпеж, и готова была уже из юбки выпрыгнуть, чтобы сразу из девки стать бабою.
При этом претендентов на помощь, в осуществлении такого качественного перехода из девки в бабу, всегда хватает. Только вот если хватало умишка сдержаться и дождаться суженого, тогда и толк бывал в делах этих сугубо личных.
Наталья Алексеевна
Когда-то и Наталье Алексеевне пришлось решать такую задачу. С одной стороны, миленок – паренёк, чуть постарше самой Натальи, что за ней хаживал, − не давал проходу, всё норовил повстречать её в проулке да прижать поплотнее к плетню. С другой-то стороны видно было конечно, что пустозвон и голытьба этот настырный милёнок.
– Гол, как тесаный кол, и подпоясан глупостью, – подвёл итог наставлениям дед Натальи Никифор, дав краткую характеристику Наташиному милёнку.
Дедушка Никифор Трапезников, – знатный купец в прошлом, ей все на Алексея Гуляева показывал. Тот конечно не красавец, в годах уже мужик, да дело знал. Все мотался в Троицкосавск-Кяхту, – небольшой, но богатый купеческий городок на границе с Китаем, известный обширным чайным рынком – промежуточным пунктом Великого чайного пути из Китая в Европу. Через Троицкосавск-Кяхту Гуляев продвигал торговлю китайскими товарами, среди которых были чай, ткани, лекарства и обменивая это добро на меха и кожи, добытые промысловиками в сибирской тайге.
Вот когда умишком-то Наташа раскидывала, оставалось за купца Алексея Гуляева идти и следовало – он старше её конечно, но сильный, быстрый да удачливый – было сразу видно с перспективой купец. Так и сладилось.
Сосватали Наталью и оженили молодых под золотым куполом поздней осени.
Сошлись тогда торговые дела Трапезникова, старого уже и уставшего от дел хлопотливых, и Гуляева – молодого, да энергичного. Воспринял советы, подхватил идеи старого купца Алексей Гуляев и дела пошли в гору.