Страница 4 из 14
Теперь неся караул и наблюдая ежедневно императрицу, опытный, послуживший уже изрядно в гвардии Николай Резанов был необычайно воодушевлен её присутствием. В императорском одеянии, сверкающая мехами и бриллиантами Екатерина производила впечатление своим величием и не сразу замечались её полнота и подвядшее лицо стареющей дамы. Многое заменяли яркие и внимательные глаза – лучистые и умные, проникающие в душу и дарящие теплый свет души.
Николай был впечатлен близким общением с императрицей и долгими ночами на постое лежал и представлял, как там, невдалеке на своем ложе отдыхает эта величавая женщина. В своих мечтах скромный дворянин Николай Резанов представлял себя рядом, и ему казалось, что он бы справился с миссией и мог быть оценен Екатериной по достоинству. Его это волновало и, увлекшись, строил уже планы своей жизни в роли нового избранника и помощника императрицы. К этому его подталкивали её внимание и ободряющая улыбка. Нынешний её избранник вел себя слишком скромно и был подобен тени великой женщины, а порой казалось, даже несколько был смущен своей ролью. Поговаривали о скорой его отставке, так как было отмечено несколько раз явное недовольство Екатерины. Это тоже способствовало нарастанию желаний и амбиций отдельных представителей свиты. Поездка была удобным моментом для сближения.
В один из дней, когда фаворит слег от простуды и был оставлен для лечения в Нежине, Екатерина заскучала в дороге и уже ближе к вечеру, выглянув из окна огромного своего воза-кареты, в которой помещалось сразу несколько персон, поманила Николая пальчиком в перчатке алой атласной кожи. Николай скомандовал остановиться и приблизился к карете. Склонившись к открытому окну, Екатерина подала подъехавшему Николаю свой перстень и, глядя ему прямо в глаза своими смеющимися лучистыми глазами, сказала очень просто, слегка коверкая акцентом слова:
– Будь ныне, голубчик, у меня. Нужда есть с тобой повидаться.
Получив перстень и услышав слова призыва от великой женщины, Николай, был оглушен. Весь остаток дня, а также время, когда устраивались на ночлег, прошли как во сне. Уже ближе к ночи за ним прислали и отвели в покои Екатерины. В сумерках, при свечах он видел опочивальню, убранную нарядно и в ней, в белоснежном ночном убранстве, Екатерину с распущенными волосами. Она, сидя на постели, склонила голову и с улыбкой смотрела на Николая, молча приглашая его подойти ближе. Когда он подошел к ней и опустился на колено, к нему была протянута её рука и, взяв её в свои руки, Николай припал к ладони губами, чувствуя, как пылает его лицо. А рука Екатерины прохладная, пахнущая невероятным ладаном, была необыкновенно мягкая и приятная. Перебирая пальцами поданной для поцелуя руки, императрица погладила лицо Николая и увлекла его к себе, − теперь нужно было целовать её губы и лицо. Николай был почти в беспамятстве, и вся ночь прошла как стремительные грезы.
Утром же, едва рассвело, умаявшись, он спал, и его разбудила Екатерина, погладив по щеке мягкой своей рукой.
− Вставай, голубчик, на службу пора. Все же охраняешь императрицу, а не кухарку стережешь, − уже смеясь, сказала она. И уже более серьезно, но тихо и душевно:
– Ты, молодец был ночью-то.
И потом, засмеявшись звонко, по-девически:
– Справился, братец.
И снова мягко, но серьезно и покровительственно:
– Но дела, голубчик, призывают вставать уже. Ступай с Богом. Удачного дня тебе.
Теперь Николай на службе старался из всех сил. Мысли скакали и чувства одолевали молодого человека. Потрясение было столь велико, что прийти быстро в себя он не мог. Хотелось куролесить и Николай, едва сдерживал себя. В голову приходили строки:
– Ах! Эта пропасть и напасть! В ней можно быстро так пропасть! Ах, эта власть…, ах, эта страсть….
Вдруг от чего-то мысли рифмовались, выстраивались и порой приходили, казалось глубокие и верные, но тут же забывались.
Николай скакал рядом с каретой, еще более внимательно всматриваясь вдаль, старался контролировать все, что могло попасть в поле его зрения.
Екатерина иногда выглядывала через стекло в карете-возке и всегда теперь видела своего ночного кавалера рядом. Наклоняя голову то вправо, то влево, улыбалась и думала:
− Вот хорошо, братец, что я тебя вижу так часто теперь – хотя бы ради этого стоило тебя к себе пригласить.
И тихонечко посмеивалась в платочек, лукаво оглядывая молодца. И хотелось что-то для него сделать, чтобы и не переборщить с вниманием и отметить по-царски.
Вечером распорядилась:
– Пошлите вина гвардейцам от меня, да передай поручику Резанову, − пусть угостятся.
Вечером, получив вино от императрицы, гвардейцы сидели за столом и разлив вино в бокалы пили за здравие Екатерины стоя.
Потом добавили еще вина, и изрядно раскрепостившись, подпоручик Еланской спросил бестактно Николая Резанова о его ночной миссии:
– А скажите, поручик, а мягка ли кровать у Екатерины, хорошо ли почивает наша матушка-императрица?
Николай ответил на бестактность сослуживца резко: оборвал его и потребовал объяснений, назвав, дураком беспросветным, а его поступок подлостью. Подпоручик побагровел, но смолчал и насупившись удалился, а на утро прислал Резанову записку со словами, что если ему угодно, то по возвращении из похода он готов ответить за свои слова, о которых он, право, сожалеет, на дуэли. Николай простил поручика, благоразумно решив, что теперь это все некстати совершенно сейчас, а уж через полгода по возвращении в столицу будет и вовсе ни к чему.
Служба гвардейская продолжалась, вся процессия во главе с Екатериною была уже на подходе к Киеву. Николай Резанов периодически исчезал на всю ночь и все, понимая причину такого его поведения, помалкивали и относились к нему все более внимательно и уважительно.
Одной из ярких примет поездки императрицы по городам российским было придуманное самой Екатериной мероприятие, которое позволяло бы показать её щедрость и богатство управляемого ею государства.
По приказу императрицы казначей выдавал перед въездом в каждый следующий город несколько сотен или даже тысяч золотых рублей и полтин, которые переодетые в гражданское гвардейцы щедро кидали в толпу.
Это было поначалу столь неожиданно, что народ столбенел, задирал головы и следил за полетом сверкающих на солнце монет.
Гвардейцы, старательно подбрасывая монеты вверх над головами встречающих, с любопытством наблюдали как монеты сверкая падали на толпу, ударяя мечущихся людей по головам и спинам. Люди метались под золотым дождем, хватали монеты на лету, алчно сверкая глазами, вступали в свару за обладание того или иного рубля, упавшего рядом. Затем с дикостью кидались собирать упавшие сверкающие золотом рубли, раскапывая снег голыми руками, выискивали дорогие кругляши, толкали в карманы, в шапки вместе со снегом и снова рылись в снегу, извлекая на свет монеты или замерзший помет.
Рубли и полтинники в большом числе терялись в снегу, но эффект был громким – все славили Екатерину и были ужасно довольны.
С каждым новым городом, число встречающих росло, так как слух о невиданной щедрости распространялся быстрее императорской колонны и деньги таяли, вызывая сожаление и казначеев, и других служивых, приобщенных к процедуре.
Казначей раз за разом качал головой, выдавая монеты, и выговаривал неведомому собеседнику о пустоте глупой затеи, о таких неразумных тратах.
В один из дней, когда уже дело шло к прибытию в Киев, один из служивых попросил Николая на разговор и свел его с распорядителем поездки Новосельцевым. Распорядитель живо предложил заменять изредка часть золотых монет медными пятаками и серебряными гривенниками, а золотые тихонечко разобрать и таким образом устранить, эту, как ему казалось, глупость по разбрасыванию денег. Николай, будучи в этот момент в состоянии воодушевленном и полагая, что это не столь уж сложная задача и опасная затея, похожая скорее на шутку, согласие своё после недолгих колебаний дал.
Для реализации мероприятия Николай Резанов приготовил очередных двух гвардейцев, которых обещал упросить не распространяться о подмене, давая понять, что замена денег как бы санкционирована сверху и соответствует плану. При въезде в очередной городишко, после всех приготовлений и подмены золотых рублей на пятаки и гривенники, провели мероприятие и к вечеру Николаю принесли увесистый мешочек тяжелых монет с дорогим ему профилем Екатерины.