Страница 37 из 44
И все было хорошо, до тех пор, пока за завтраком у Гермионы не зазвонил телефон. Она не позволила ни одной эмоции проскользнуть на лице, вот только глаза выдали ее. Глаза, в которых он увидел нечто наподобие сладкой грусти, нежности, отравляющей ее печалью. Он не знал того, кто звонит, не видел того, как она обозначила этого человека в списке контактов, но он уже ненавидел его.
========== Глава 11. Призрак отпущенной любви ==========
Комментарий к Глава 11. Призрак отпущенной любви
При написании начала главы, автор слушала David Bisbal - Esta Ausencia. Для лучшего восприятия, советую включить эту песню.
В конце главы использована композиция Biagio Antonacci - Pazzo di lei.
Esta ausencia tan grande
Tan dura, tan honda
Que quiebra en pedazos
Mi razón.
Внезапно зазвонивший сотовый разорвал в клочья идиллию, воцарившуюся в квартире. Эти звуки были хуже выстрелов, хуже выкрикнутой Авады Кедавры.
Esta ausencia desnuda
De dudas y sombras
Me clava tu amor.
Еще до того, как принять вызов, до того, как посмотреть на дисплей, Миона уже знала о том, кто звонит. Она прекрасно понимала, что тот, кого она вызвала с другой стороны пролива, прилетит так быстро, как только сможет. И все равно не смогла сдержать дрожи, услышав слова песни ассоциирующейся с ним одним.
Esta ausencia que duele
En el fondo del alma
Que quema por dentro
Mi sueño y mi calma.
Отчаянно пытаясь держать себя в руках, она чувствовала, что маска равнодушия с трудом держится на лице. Еще немного - и она станет не властна над собой. Еще совсем чуть-чуть и, завтракая в компании другого, она сорвется.
Esta ausencia de hielo
De piel, de silencio
Que corta las horas sin piedad.
Эти слова всколыхнули в ней волну боли. Но эту боль она никому бы не отдала. Эта боль навечно останется с ней, потому что не было ничего слаще этой отравы, кислотой разъедающей внутренности. Не было ничего слаще, чем быть не в силах сделать вздох, вспоминая их былое счастье.
Esta ausencia infinita
De noches y días
No tiene final.
- Прости, Северус, – xрипловато произнесла Гермиона, не сумев совладать с голосом. В эту минуту она не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза. - Мне нужно ответить.
Fue tan fácil decir
Que el adiós sanaría
Las espinas clavadas
En tu alma y la mía.
Поднимаясь из-за стола, девушке оставалось лишь надеяться на то, что зельевар не знает испанского.
Esta ausencia me grita
Que se acaba la vida
Porque no volverás, volverás
Подхватывая с небольшого столика телефон, Грейнджер отошла на противоположный конец своей огромной комнаты, прежде чем принять вызов от «Лучшей ошибки». Хорошо, что она не видела лица Снейпа, тихо приветствуя звонившего. Хорошо, что она не видела того, как он опустил голову, едва сдерживая желание перевернуть к Моргане обеденный стол. Ее короткое и полное нежности «Да…» выдохнутое в динамик и «Я буду там через два часа», полное обещания, заставляли мага возненавидеть себя за то, что он почти «купился» на ее мастерски расставленные ловушки.
Гермиона вернулась за стол и постаралась воссоздать то настроение, которое царило за ним до звонка. Оба делали вид, что все в порядке. И оба понимали, что, черт возьми, ничего не в порядке. Она открыто улыбалась Северусу, передавая то или иное блюдо. Он делал вид, что его не касаются ее дела.
Но когда она начала убирать со стола, он в каждом ее движении ощущал нервную порывистость, торопливость, которую она из последних сил старалась сгладить. Не выдержав, зельевар поднялся со стула и стремительно приблизился к ней. Заключив хрупкую фигуру в объятия, он зарылся носом во взлохмаченные, еще влажные волосы. Откуда-то пришло противное чувство, что если он отпустит ее сейчас, то прежней она уже не вернется.
- Не ходи никуда, – его руки жадно заскользили по стройной спине. – Давай останемся только вдвоем.
Когда она подняла голову, он увидел ответ в глубине ее глаз. Не было необходимости озвучивать его, но она сделала это.
- Не могу, – виновато шепнула Миона и прижалась лбом к его подбородку. - Прости.
Он ненавидел причины, заставляющие ее срываться в холодный декабрьский день из теплого дома. Он ненавидел то, как она изменилась, перемолвившись лишь парой слов с этим человеком. И он ненавидел того, кто настолько владел этой девочкой. Той, которая еще час назад выкрикивала его имя прежде чем задрожать от наслаждения, ослабевая в его руках.
Она ничего не говорила, торопливо собираясь на встречу, надевая черное шерстяное платье с глубоким треугольным вырезом на груди, едва прикрывающее колени. Ничего не говорила, когда мужчина наливал огневиски в бокал и тут же отпивал треть. Не говорила, опуская палочку в небольшую черную сумочку и подкрашивая губы алым. Ничего не сказала и тогда, когда подошла к нему перед выходом из квартиры и страстно, почти отчаянно поцеловала, искренне надеясь, что вернувшись, застанет его там же, где оставила.
Молодой мужчина откинулся на заднее сидение такси, везшего его из аэропорта в центр Лондона. Салазар его дери, он слишком давно не был здесь и уже успел отвыкнуть от этой вечной сырости и угрюмости. Сколько он не был в Лондоне? Год или уже полтора? Последний раз он аппарировал сюда в совершенно невменяемом состоянии. Его едва не расщепило. Только ему было наплевать. Единственное, что имело значение, было то, что она наконец-то открыла ему дверь, которую он вполне по-маггловски готов был вышибить.
Смотря на то, как снег засыпает туманный Альбион, волшебник вспоминал события, произошедшие всего пару дней назад. Прикрыв серые глаза, он позволил памяти унести себя далеко отсюда.
Этот день ничем не отличался от сотен таких же, прошедших после бегства в маггловский мир. Обычный солнечный день, коими так изобилует южное побережье Франции. Но почему-то именно в этот день он захотел пройтись по набережной, протянувшей практически через весь городок, в котором он осел после того, как Гермиона помогла ему и его семье выбраться из неприятностей, начавшихся сразу после окончания войны. Он даже и сам не понял, что толкнуло его, обычно старательно избегающего всяческих контактов с магглами, если не считать самых необходимых, пойти на этот шаг. Видимо, какое-то чувство тревоги, с утра не дававшее молодому мужчине покоя и вертевшееся внутри, словно пикси, выпущенный из клетки.
Примерно полторы сотни шагов, отделявшие его дом от пристани, Драко преодолел за пару минут, несмотря на то, что не особо и спешил. Яркое солнце, тихий ветер, шуршащий волнами о гальку на берегу и легонько играющий с листвой деревьев, высаженных вдоль дороги, плавно огибавшей берег бухты, в которой раскинулся небольшой городишко, служивший теперь пристанищем для семейства Малфоев, все это почему-то именно сегодня подтолкнуло блондина к воспоминаниям.
Пристроившись на одной из лавочек, стоящей практически в самом конце набережной, из-за чего сюда редко доходили прогуливающиеся парочки, он, прищурившись, принялся наблюдать за небольшой яхтой, пытающейся выйти из бухты. Одно воспоминание сменяло другое, пока память услужливо не подкинула самое яркое из них.
Война окончена, Темный Лорд повержен, и в этот раз окончательно. За это была заплачена слишком большая цена – многие чистокровные семьи прекратили свое существование, те же, кто остался в живых либо оплакивали погибших родственников, либо подверглись нападкам. Их семья была в числе последних. Губы Малфоя искривила едва уловимая усмешка. Ну как же, семья, поддержавшая Темного Лорда, семья Пожирателей смерти. Единственной маленькой зацепкой, которая могла хоть как-то сыграть в их пользу, было то, что мать спасла жизнь Поттеру. Выскочка Поттер, святой Гарри… Именно из-за него начался тот кошмар, который смогли пережить не все члены его семьи.