Страница 12 из 44
Ахнув, от того, как мужчина с легкостью подхватил ее на руки, будто бы она ничего не весила, Миона одной рукой обвила его плечи, подушечками пальцев другой нежно, почти невесомо, коснулась рубцов на шее. Он так вздрогнул, что девушка испугалась, полагая, что так не далеко и до того, чтобы уронить ее на пол. Ждал ли Северус, что она остановится, попросит его отпустить или даже выгонит, увидев это напоминание о войне, изменившей их жизни? Как бы там ни было, перевернув по дороге небольшой столик, снеся вазу с цветами с полки и, пнув ногой книгу, лежащую недалеко от кресла, он двигался к кровати.
Мисс-которой-снесло-голову принялась расстегивать пуговицы на рубашке зельевара, то и дело раздраженно шипя от того, что каждая вторая противилась ее действиям. После того, как первые четыре оказались расстегнуты, гриффиндорка потянулась приоткрытыми губами к его шее и провела ими по рубцам, которые будто бы вчера зажили.
Мужчина накрыл своей ладонью руку Мионы, которая потянула за шарф. Ледяной ток полоснул мозг. Нет! Только пусть она не увидит, что под ним. Уродливые рубцы, которые образовались на месте укусов проклятой змеи, так и остались на шее. Когда все произошло, было не до них. Главной целью было выжить, а потом было уже поздно. Таковы последствия от укуса темно-магической твари, и ничего с этим не поделаешь. Да магу, собственно, было плевать. Шарф он носил, прячась от ненужного внимания. Кого ему было пленять своей внешностью? Красавцем он никогда не был, в отличие от Люциуса, на фоне которого вовсе выглядел жалко. Впрочем, это мало волновало слизеринца. Да он и не хотел больше ничего. Он поставил крест. Давным-давно и навсегда. После того, как не стало Лили. А шлюхи… Им все равно какой он: кривой, косой, исполосованный рубцами, лишь бы платил. И он платил. Но то, что происходило сейчас, было иным. Совсем иным.
Мерлиновы подштанники! Что произошло за эти два последних часа во Вселенной?! Какие параллельные пересеклись в Мироздании?! Что вызвало глобальные перемены в зельеваре, в самой сердцевине его создания, куда десятилетиями не проникал солнечный свет? Постичь этого он был не в состоянии, да и ситуация не располагала. Он просто чувствовал всем своим существом, как попал в поток судьбы, будто в стремительную реку, и был не в силах противостоять. Северус, увлекаемый стремительным течением, подчинялся. Выпил ли он слишком много виски для того, чтобы сорваться? Устал ли до такой степени, чтобы отпустить тормоза? Суждено ли ему было в этот вечер найти спасение от преследователей в ее доме и, за одно, воспользоваться хозяйкой, или же это могло иметь продолжение? Он не знал.
- Пожалуйста, позволь мне… - горячо шептала Миона в губы, обжигая своим дыханием, и стягивала шарф.
И он позволил. Он доверился этому умоляющему тону, которого от нее было не добиться никакими снятиями баллов или назначением отработок в прошлом… Хотя, обнажая свое изувеченное горло, Снейп чувствовал себя таким уязвимым, нагим и беззащитным. Появлялось ощущение сосущей пустоты и невесомости где-то рядом с солнечным сплетением. Никому ранее, кроме целителей, не позволено было увидеть того, что сделала с ним эта чертова змея.
Ладони профессора скользнули под ткань ее одежды, и теперь руки жадно ласкали тело Мионы под блузкой, такое теплое, такое нежное, такое желанное в этот момент и такое податливое. Губы пили ее, а она наслаждалась его прикосновениями. Она раскрывалась, она отдавалась ему. Это было непостижимо! Мужчина чувствовал, как его мозг плавится, а кровь закипает и бурлит. Желание жгло и рвало на части. Неужели она, лишив себя компании хогвардских болванов, больше никого не впускала в свою жизнь?
Снейп подхватил Миону на руки, она ахнула и обвила руками его шею, и столько в этом было чего-то щемящего. Драконье пламя! Какая она легкая, почти невесомая. Сшибая все на своем пути, он устремился в темноте вглубь комнаты, туда, где видел кровать, осматриваясь, пока она готовила.
Вдруг он почувствовал на шрамах своего горла прикосновение ее пальчиков, такое легкое и нежное, и в то же время такое пронзительное, как копье из раскаленной гномьей стали. Кровь с силой ударила в мозг. «Сейчас вскрикнет», - сухо констатировал Внутренний, потерявший надежду. «Брезгливо оттолкнет. Сейчас все кончиться». Он не унимался, разъедая изнутри. Руки дрогнули, ноги стали ватными, маг чуть не выронил Миону. Его дыхание вмиг закончилось. «Все? Это все? Все?!» - испуганно метался внутренний голос. Одна секунда вакуума, вторая, третья… Когда Северус вновь почувствовал пол под ногами, оказалось, что Мисс-непостижимое-создание в его руках, нежно касалась губами шрамов на его шее и рубцов на его душе. Он никогда не переживал и не чувствовал такого тепла. Да, пожалуй, это можно было назвать теплом. Горло изнутри сдавил тугой ком. Захотелось взвыть и закричать, но если бы он это мог, хоть когда-то, позволить себе… Целый мир чувств, ощущений, боли и желаний был готов вырваться наружу.
В темноте маг налетел на кровать, больно ударившись, но, не отвлекся на это. Похоже, что он не обратил бы внимание и на то, если бы в квартиру вошел кентавр. Сердце билось с такой силой, нахождения которой в нем мужчина считал более недоступным, оно будто желало проломить грудную клетку и вырваться на волю. Возбужденная плоть ныла в тесноте брюк. Разомкнув руки, он бросил девушку на кровать. Она тихо ахнула и тут же окинула его изучающим взглядом снизу вверх. Ее взгляд будто бы дразнил, хотя вряд ли она сейчас была способна на это.
- Я хочу тебя. – Хрипло выдохнул зельевар, опускаясь на ведьму, податливо тянущую к нему руки.
Внутренний подсказывал мужчине, что его голос, и произнесенная им фраза, может отрезвить ее. Но уже в следующий момент, ее пальчики расстегивали брюки мужчины, почти отрывали пуговицы рубашки. Внутренний ошибся - слова не отрезвили девушку. Боги, как нетерпелива она была, как едва слышно шипела проклятия, отшвыривая подальше рубашку, как проводила сначала кончиками пальцев, а потом ладонями по его груди, очерчивая каждый оставленный на теле шрам. Она буквально дрожала от возбуждения, лаская тело мага, каждый его сантиметр. Она любовалась им. И все это опьяняло и возбуждало ее.
Она, как в бреду, словно пьяная, обнимала и ласкала его, а мужчине хотелось проникнуть вглубь ее глаз и вглубь нее самой… Хотелось взять ее лицо за подбородок и заглянуть куда дальше глаз, шагнуть в ее голову, понять какого черта с ней творится. Но маг послал все к чертям собачьим, не желая разрывать этого безумия. Видимо, и сам уже мало что соображал. Эти декоративные пуговицы, застежки на ее брюках… Мерлиново проклятье! Жадность, проснувшаяся в нем, побуждала неистово рваться к ее телу. Он не помнил, чтобы хоть одна продажная девица в Косом вызывала у него такое желание.
Ее брюки Северус нетерпеливо сорвал, едва расстегнул молнию. Кажется пуговица, про которую он забыл, не выдержала и оторвалась. Черная одежда полетела в сторону. Впившись сильными пальцами в бедра, он рывком притянул гриффиндорку ближе к себе, не заботясь о том, что на нежной коже назавтра наверняка появятся синяки. Лучше бы ей не ошибаться в том, что бывший пожиратель будет с нею нежен. Не желая тратить время на то, чтобы разобраться с тем, как правильно снимать эту маггловскую блузку, он просто рванул тонкую ткань, усмехаясь от того, как в глубине глаз волшебницы появилось недовольство. К черту! Одной рукой зарывшись в густые волосы, и притянув Миону за затылок еще ближе, второй мужчина провел по упругой груди, наслаждаясь тем, как идеально она смотрелась в черных кружевах. «Идеальный выбор». Тут же довольно протянул его внутренний голос, а сам маг властно накрыл приоткрытые губки девушки поцелуем, скользнул языком в ее рот, и провел кончиком по небу, слушая сладкий сдавленный стон.
Девушка чувствовала напряжение, охватившее Северуса, она буквально ощущала то, как он замер в ожидании ее реакции, которой не последовало. Обдав его шею своим горячим дыханием, она глубоко вздохнула и провела язычком по рубцам, лаская человека, которого так долго считала самым большим злом в замке, которого ненавидела, считала предателем и бесчувственным куском льда.