Страница 11 из 44
Грейнджер была уверена, что зельевар только терпит ее выходку, что ему неприятны ее касания, она думала, что отстранится, как только исчезнет леденящее душу чувство опасности. Но она и предполагать не смела, что Северус ответит на ее отчаянные поцелуи. Ответит с такой жадностью, что у нее подкосятся ноги. О небо, он тихо выдохнул в ее губы и почти укусил за пухлую нижнюю, пробуя ее поцелуи на вкус. Гриффиндорка хотела притвориться пылкой парой для тех, кто мог заметить их, но реакция двойного шпиона вселяла сомнения на счет того игра ли это.
Гиппогриф ее раздери, девушка абсолютно не понимала, что с ней происходит. Она чувствовала себя будто в тумане, в то же время, ощущая, как кольцо сильных рук сжимает ее в стальных объятиях. Мерлин, как же это было сладко! Будто бы он мог стать для нее панацей от всех страхов, бед и потерь. Судорожно вздохнув, она провела кончиком язычка по контуру губ мужчины, скользнула рукой вниз по его спине, едва ли не потираясь о сильное тело.
Как знать, быть может, одиночество сводило ее с ума настолько, что девушка ухватилась за призрачную возможность согреться чьим-то теплом. Пусть он и оставит ее на утро, посчитав выше своего достоинства что-либо сказать на прощание, но сейчас она дрожала уже не от страха, а от того, как он склонился к ней. И плевать на то, что она сейчас втаптывала остатки своей гордости в землю. Плевать, что он подумает о надломленной героине войны, едва ли не постанывающей от его почти грубых поцелуев.
Миона была уже готова залезть на подоконник и рывком привлечь его ближе, готова была обвить стройными ножками его бедра. А в итоге с ее губ сорвался удивленный вздох, стоило зельевару рывком передвинуться от чертового окна и прижаться к стене спиной. Тяжело дыша, героиня-долбанной-войны-мать-ее-за-ногу посмотрела в непроницаемые черные глаза мужчины, думая о том, что если маг оттолкнет ее теперь, то она проклянет его. Проклянет так, что никто потом не поможет.
А пока он молчал, Гермиона потянулась подрагивающими пальцами к шарфу, обматывающему его шею. Осторожно потянула за один конец, предполагая, что сейчас прозвучит что-то в роде «оставьте меня, глупая выскочка!» или ядовитого «вы всем предлагаете себя?», а потом вновь порывисто потянулась к его губам, едва ли не умоляюще, исступленно целуя их. Мерлин, он был так нужен ей сейчас.
За несколько минут у окна Северус пережил глобальный контрастный эмоциональный душ. То в жар, то в холод, то снова в жар. И когда маг ощутил в своих объятьях дрожащее, теплое, мягкое тело девушки, прильнувшее к нему, ее пальчики, впившиеся в плечи, ее мягкие, теплые губы, жадно и страстно терзающие его, то вся термоядерная смесь из крови, огневиски, адреналина, тестостерона и, Мерлин его знает, еще чего, взорвала его тело вместе с мозгом. Внутренний голос визжал и вопил. Возможно, он уже тряс или бил зельевара. Да только все было бесполезно! По Снейпу уже раскатисто шла жаркая волна желания. В руках и ногах возникла зудящая невесомость, мозг накрывало туманом. Он стремительно терял контроль.
В первый момент у него еще пронесся обрывок мысли о мотивах Мисс-сносящей-мозг-своими-поступками-на-фиг. Во второй момент это для него уже было не важно. Его рука, между ее лопатками, крепко прижала Миону к нему, своими губами он поглощал такие сладкие и пьянящие ее, может он уже кусал их. От девушки пахло специями, свежим хлебом, ванилью, корицей и еще чем-то тонким и пронзительным, щекочущим какие-то доселе неизвестные уголки мозга. Он непроизвольно глубоко вдохнул. Ему хотелось дышать ею, а поцелуи пить и падать, падать в туманящем угаре.
В Центре управления полетами одна за другой, методично отключались системы контроля. Все, что оставалось - с обреченным отчаянием наблюдать за своим падением. Может он слишком долго был один. Может дикое напряжение, которое держало его в стальных объятьях, дало трещину от доверия, с которым эта девочка распахнула перед ним двери. Может огневиски, растворившееся в крови, дало какую-то химическую реакцию с тем, что у него там еще было… «Может ты просто скотина, Снейп! Похотливая скотина!» - хрипел и бился в истерике Внутренний.
Плевать. На все плевать! Пусть потом она накричит, пусть надает пощечин, пусть побьет, пусть оскорбляет, пусть выгонит к чертям собачьим! Но сейчас ее язычок ласкал его губы, ее рука скользила вниз по его спине, она страстно прижималась к нему. Он чувствовал под своими руками бешеное биение ее сердца, слышал ее дыхание и легкий стон. Он чуял запах страсти. Она хотела его, и маг сходил от этого с ума.
И все же Северус остановился. Находясь на грани, с невероятным усилием, но остановился. И, обнимая нежную и хрупкую мисс, прижался к стене возле окна, пытаясь поймать дыхание. У Мионы должен быть шанс спастись от него. Убежать. Ударить. Накричать. Выставить. Выгнать…
Зельевар смотрел в ее глаза и ждал приговора. Он тонул. Каждая секунда ее молчания ударяла ему в висок. И вдруг ее рука потянула шарф. Проклятье! Ей лучше не видеть, что под ним. Он накрыл руку своей ладонью.
- Миона… - прошептал едва слышно.
Договорить не успел. Грейнджер порывисто прильнула к его губам. Столько отчаянной страсти было в этом, что последние остатки благоразумия покинули мужчину. Его бастионы пали. Он резко привлек мисс к себе, и его руки жадно устремились по ее телу. Он терзал ее губы своими. Дыхание срывалось, сердце колотилось как бешеное.
Чувствуя его желание, Миона ликовала, даже через пелену наваждения понимая, что, сколько бы ни выпил мужчина, он бы явно не опьянел до такой степени, чтобы потом сваливать все на нее. Мол: «я не понимал, что делаю, Мисс». Черт возьми, он прекрасно понимал, что делает! Она чувствовала это, ощущала даже через ткань одежды то, что он, в какой-то момент, отбросил все доводы «против».
Тихий, хрипловатый стон, заполнивший тишину комнаты, вызвал у нее дрожь, прошедшую по позвоночнику, только потом девушка осознала, что он принадлежал ей. Его ладонь между лопаток жгла кожу, это казалось почти реальным, в то время как она подрагивала и тихо стонала от укусов, которыми он терзал ее губы. И если бы это не она не давала ему шагу ступить от стены, то можно было бы сказать, что профессор близок к тому, чтобы взять ее не сходя с места.
Запрещающий жест Северуса отрезвил ее ровно настолько, чтобы вспомнить, насколько был «обнажен» этот мужчина перед всем магическим обществом, после того, как Гарри озвучил его воспоминания. Возможно, она делала ошибку, требуя слишком много. Да только Грейнджер не могла позволить себе остановиться. Только не сейчас, когда впервые за долгое время она чувствовала себя живой, наплевав на дикость происходящего.
Собственное имя, сорвавшееся с его губ, послужило спусковым крючком, после которого она ощутила, как между ног стало влажно. Мерлиновы яйца, ей так крышу не сносило никогда прежде. Ни тогда, когда Виктор терпеливо и умело ласкал ее в выручай-комнате, ни когда она, перепив, трахнулась с босом в подсобке, ни когда в клубе подцепила какого-то мужчину и поехала к нему. Да она просто плавилась в его руках, чувствуя себя пьяной от того, что ей было позволено в них находиться.
Ей хотелось сказать, что все в порядке, что ее не испугает то, что скрывается за шарфом. Подумаешь, шрам от укуса змеи… У нее после встречи с Беллатрикс тоже осталась метка, как и отметины после нападения. И они были гораздо уродливее, неся в себе всю суть ее унижения.
- Пожалуйста, позволь мне… - тихо шепнула в губы и решительно потянула шарф прочь, в то время как его руки изучали неведомую доселе территорию, скользя по стройному телу, посылая импульсы наслаждения в ее мозг.
Боги, она позволила бы ему все что угодно, лишь бы снова не остаться одной в этой пустой квартире, в которой не было ничего, что напоминало бы ей о том, кем она была. За последние три года для нее не было ничего столь томительно сладко, чем его поцелуи. Ошибалась ли она, полагая, что Северус безумно истосковался по чьему-то теплу? Знал ли он вообще, какого это – чувствовать чьи-то нежные, ласкающие прикосновения, идя по тонкому канату между теми и этими, или же ему всегда не хватало на это времени и не подобало?