Страница 15 из 21
-- За что?
-- Я обидела вас, я не должна была говорить, что не хочу за вас замуж.
Губы Винченцо дрогнули.
-- Так вы хотите извиниться за глупость или за ошибку? Вы поняли, что глупо отказывать мужчине до того, как он посватается, или вдруг захотели за меня замуж? -- Джустиниани почти улыбнулся, заметив возмущение девицы, но не дал ей заговорить, -- если первое, то разумные люди на чужую глупость не сердятся, а сострадают ей, если второе -- то вы излишне переменчивы в желаниях. Что до моего отъезда, -- тут лицо его чуть омрачилось, -- мне просто на минуту стало нехорошо. Вы тут совершенно ни при чём. -- Он неожиданно, точно вспомнив что-то дурное, нахмурился. -- Однако хорошо, что вы зашли, я хотел кое-что спросить. Только не торопитесь отвечать, подумайте.
Джованна, заметив его мрачность и тон, осторожно кивнула. В присутствии этого человека приходилось держать себя в руках. Тем временем кот Спазакамино, все ещё лежавший на столе, поднялся и потянулся, вытянув лапки вперёд и отставив округлый зад с загнутым вниз хвостом.
-- Часто ли вы бываете у герцогини Поланти? -- спросил Джустиниани.
Она удивилась.
-- Крестный трижды привозил меня туда до Пасхи.
-- Вчера вечером там был Альбино Нардолини, красивый бородатый брюнет с тёмными глазами. Вы видели его там раньше?
Она кивнула головой.
-- Донна Гизелла сказала, что он сын её покойной подруги.
-- Слышали ли имя Гаэтано Орсини?
-- Нет, но в пансионе я училась с Франческой Орсини.
-- Теперь не торопитесь. Веральди. Это имя хоть раз слышали?
Джованна на несколько секунд опустила глаза, потом ресницы её дрогнули.
-- Я слышала что-то о проповедях Гвидо Веральди. Это не он?
Он смерил её задумчивым взглядом. "G.V."?
-- Не знаю, может быть. Благодарю вас, и буду ещё более благодарен, если вы забудете мои вопросы. Что до обид, -- я не обидчив. Передайте привет вашим очаровательным подругам. Кстати... синьорина Елена намекнула мне. Или я неверно понял её? Ваше сердце принадлежит Умберто Убальдини?
Джованна нервно передёрнула плечами.
-- Чушь. Мессир Убальдини мне ничуть не по душе.
Джустиниани смерил её странным взглядом.
-- Ну, что ж... Ладно.
Джованну почему-то взбесило его равнодушие.
-- Мне нравится другой.
Винченцо вздохнул и устало потёр лоб рукой.
-- Надеюсь, вы понимаете, синьорина, сколь тяготит меня обещание, данное вашему крестному? Я не воспитатель в пансионе, и мне не доставляет ни малейшего удовольствия нянчиться с девицей ваших лет. Но мне важно, чтобы ваш избранник не гнался за приданым, любил, уважал и чтил вас, как свою супругу и мать своих детей, чтобы не был распутным и был способен защитить вас. Вы точно влюблены в достойного человека? -- выражение его лица было утомлённым и немного скучающим.
-- Вы имеете что-то против Рафаэлло Рокальмуто? Он богат, ему нет смысла гнаться за приданым, он никогда не волочится за женщинами, и даже не был любовником Ипполиты Массерано... -- она остановилась, заметив выражение его глаз: они полыхнули огнём и погасли. Она даже в испуге отступила на шаг.
Джустиниани же закусил губу, растерянно почесал переносицу, потом извинился, что не предложил ей сесть, усадил её на диван у камина, и, подвинув переместившегося сюда кота, сам сел рядом. Глаза его теперь были мёртвыми и тусклыми.
-- Вы не пошутили? -- в его голосе проступило что-то, чего Джованна не поняла.
-- Зачем мне шутить? Или вы снова скажете, что я не могу привлечь разумного мужчину?
Джустиниани судорожно вздохнул. Наносить такой удар бедной девице ему не хотелось.
-- Вы сели за стол спиритов из-за него?
Она смутилась.
-- Нет. Наверное, нет. Крестный говорил, что у меня есть дар.
-- Мессир Гвидо тоже увлекался спиритизмом? -- удивился Джустиниани. На взгляд Винченцо, дядя едва ли мог заниматься подобной ерундой.
-- Он был великим медиумом. Но мессир Рокальмуто тоже имеет способности...
Джустиниани с тоской взглянул на Джованну, его лицо исказила болезненная гримаса. Он не любил причинять боль и сейчас подлинно страдал.
-- Мне жаль, синьорина, -- он опустил глаза, -- но привлечь Рафаэлло Рокальмуто вы не сможете. Никогда. Тут никакие способности медиума, даже если что-то подобное существует, вам не помогут. Нашего поэта просто не интересуют женщины. Не знаю, слышали ли вы об этом: есть особый сорт мужчин, которые влюбляются исключительно... в мужчин. Мессир Рокальмуто -- из их числа, он педераст. Он красив, я не спорю, и стишки, говорят, талантливые пишет, хоть мне они кажутся претенциозными, -- обронил Винченцо почти виновато и снова вздохнул, -- но есть и ещё одно печальное обстоятельство. Приглядитесь к его ноздрям. Они утончены и в трещинах. Он кокаинист, причём безнадёжный. Поверьте, чем быстрее вы выбросите его из головы, тем будет лучше.
Джованна окаменела. Винченцо было неловко и тоскливо. Он чуть заторопился, даже потянулся, чтобы обнять её, но она отпрянула. Лицо её превратилось в маску и застыло.
-- Джованна, любовные трагедии только кажутся таковыми, уверяю вас, -- уныло пробормотал Винченцо, -- время лечит любые раны, и несчастная любовь даже полезна, она закаляет душу и учит отличать подлинники от подделок. Впредь вы уже не ошибётесь подобным образом. Теперь, хоть вы и огорчены сегодня, завтра вы не станете посмешищем общества. Это тоже опыт, хоть и горький, я понимаю...
Джованна поднялась, покачнулась, но удержала равновесие, схватившись за спинку стула. Джустиниани поддержал её за локоть, но она снова отстранилась. Винченцо опустил руку и глаза. Чужая боль всегда вызывала его страдание, когда же причинить эту боль вынуждали его, он страдал вдвойне. Кот, как назло, душераздирающе мяукнул.
Джованна считала ступени на лестнице -- только бы не думать об услышанном. В висках её стучало, темнело в глазах. Она с трудом поднялась к себе в спальню. Мысли остановились, несколько минут она тупо смотрела в каминное пламя. Вскоре прибежала вызванная Джустиниани Доната, принесла тёплого молока. Джованна безропотно выпила, не замечая снующую вокруг экономку, заставившую её сесть на кровать. Потом голова девушки бессильно опустилась на подушку: мессир Джустиниани приказал Донате добавить в молоко макового отвара.
Глава 7. Неожиданный разговор
Разве нет сыновей у Израиля? Разве нет у него наследника?
-- Иер.49:1
Сам Винченцо проснулся в восьмом часу утра и ещё на ложе предался неторопливым размышлениям. Ему было искренне жаль бедняжку Джованну. Угораздило глупышку, ничего не скажешь. Впрочем, ничего удивительного тут не было. Рафаэлло в обществе держался безупречно и вполне мог пленить приятным лицом и галантностью неопытную девицу. О его склонностях знали многие, но едва ли Джованна, только что появившаяся в свете, могла слышать эти разговоры: Рафаэлло не давал основания болтать, проявляя свои кривые любовные порывы только за закрытыми дверями спальни.
Но, даст Бог, о нелепом увлечении девица скоро забудет -- она, оказывается, совсем не глупа. Джустиниани на досуге даже попытался припомнить, сколько убивался когда-то сам после измены Глории. Кажется, ножевая боль быстро прошла, за неделю-другую, а потом необходимость искать заработок и крышу над головой вытеснили и скорбь предательства, и горечь обиды. Стало как-то не до того. У Джованны же не было тех печальных воспоминаний изначальной взаимности, которые когда-то отравляли ему душу. Ей просто нечего вспоминать.
Потом Винченцо снова задумался о вчерашнем видении: оно не давало покоя. Он надеялся, что к утру минувший день привычно потускнеет в памяти, но этого не произошло: увиденное проступало вновь и вновь, стоило ему напрячь память, повторялось во всем своём бесовском угаре и пугающей чёткости.