Одержимость

– У вас очень красивый дом, мисс Летти.

– Правда? Мне очень приятно, что ты так думаешь! Надеюсь, вам будет здесь удобно.

– Как вы думаете, долго мы тут пробудем?

– День или два, не больше. – Летти налила в кастрюльку воды и добавила сахара. – Ты делала когда-нибудь домашний лимонад?

– Нет, мэм.

– Тебе понравится. Занимает какое-то время, но куда вкусней покупного.

Наблюдая за тем, как Летти снует у стойки, Наоми заметила, что на ней не было фартука: она просто засунула полотенце за пояс брюк. Дома у них все было по-другому. Отец запрещал маме носить брюки. Женщины, считал он, должны ходить в платьях и юбках.

Как наяву услышала она голос отца, и внутри все сжалось в тугой комок. Нет уж, лучше она будет думать о чем-то другом.

– Мисс Летти, а что вы делаете в офисе шерифа?

– Ну как же, помогаю ему с работой.

– Как мистер Уэйн?

– Именно.

– Значит, вы знаете, что будет дальше. Не могли бы вы сказать, чего нам ждать?

– Могу лишь предположить, поскольку дело передали в ФБР. Мы теперь у них в помощниках. Для начала они соберут все факты, опросят свидетелей. К твоему папе приставят адвоката. Многое будет зависеть от того, какие показания твой отец даст на допросе. Я знаю, все это нелегко, но лучше тебе забыть пока про беспокойство.

– За папу я не переживаю. – Это она уже для себя уяснила. – Но мне нужно позаботиться о маме. И о Мейсоне.

– Что ты, детка, – Летти тщательно размешала сироп, – это тебе нужна забота.

– Мама всегда слушалась папу. Без его указаний она будет совсем беспомощной. А Мейсон слишком мал, чтобы во всем разобраться. Он не знает, что такое изнасилование.

Летти со вздохом прижала к себе Наоми.

– Это не твоя забота – поддерживать остальных. А где сейчас брат твоей мамы? Где твой дядя Сет?

– В Вашингтоне. Но нам не разрешают с ним общаться, потому что он гомосексуалист. Папа называет его отвратительным типом.

– Я знала твоего дядю. Он на пару лет моложе меня. Мы вместе учились в школе. У меня он никогда не вызывал отвращения.

– В Библии сказано… – Наоми поморщилась при мысли о Библии. Точнее, при мысли о том, чему учил ее папа. Пора уже думать своей головой.

– Дядя всегда был добр к нам. У него приятный смех, я помню. Но папа запретил ему появляться у нас дома. Мама не могла даже говорить с ним по телефону.

– А если я попрошу его приехать?

У Наоми вдруг перехватило горло, так что она могла только кивнуть в ответ.

– Вот и хорошо. Как только сироп будет готов, я попытаюсь связаться с твоим дядей. А потом научу тебя выжимать лимоны – это то, что нравится мне больше всего.

Позже они сидели на кухне и запивали собственноручно приготовленным лимонадом сырные сэндвичи. С тех пор это стало любимой закуской Наоми.

Мама ее все спала и спала, и Наоми впервые в жизни попросила дать ей какую-нибудь работу. Летти разрешила ей прополоть цветочные клумбы и грядку с овощами, после чего Наоми подсыпала семян в кормушку для птиц.

Усталость наконец-то сморила ее, и девочка, растянувшись на траве, погрузилась в сон.

Проснулась она внезапно, совсем как прошлой ночью. Что-то напугало ее. Шорох? Чье-то движение?

Она села, с ужасом ожидая увидеть над собой отца. Ей отчетливо представилась его фигура – нож в одной руке, веревка в другой.

Но мужчина, пристроившийся поблизости на плетеном стуле, не был ее отцом. Первым делом Наоми разглядела брюки хаки и тенниску. Подняв голову, она увидела ярко-голубую рубашку, украшенную фигуркой крохотного наездника.

Красивое, без морщинок, лицо с такими же зелеными, как у Наоми, глазами. На густых каштановых волосах – легкая летняя шляпа.

– Я заснула.

– Что может быть лучше, чем вздремнуть в такой жаркий денек где-нибудь в тени? Ты помнишь меня, Наоми?

– Дядя Сет.

В груди у нее снова сжалось, но уже не от страха. Все вдруг стало легким и до странности ярким.

– Ты приехал. – Давясь рыданиями, она поспешила обнять его, раствориться в его тепле. – Не оставляй нас. Пожалуйста, не оставляй нас!

– Не бойся, детка, я вас не брошу. Хватит переживать. Я здесь, и я о вас позабочусь.

– Ты подарил мне нарядное розовое платье.

Он рассмеялся, и ей вдруг стало легче дышать. Потом он достал из кармана белоснежный платок и аккуратно промокнул ей слезы.

– Ты еще помнишь? Тебе ведь было лет шесть, не больше.

– Оно было таким красивым, таким нарядным. Мама спит. Все спит и не просыпается.

– Это то, что ей сейчас нужно. А ты подросла, детка. Только взгляните на эти длинные ножки! Правда, немножко поцарапанные.

– В лесу было совсем темно.

Он крепче прижал ее к себе. Пахло от него чем-то приятным вроде лимонного шербета.

– Сейчас светло, и я с вами. Как только все утрясется, мы вместе поедем ко мне домой. Ты, Мейсон и ваша мама.

– Мы будем жить с тобой в Вашингтоне?

– Верно. Со мной и с моим другом Гарри. Он тебе понравится. Гарри играет с Мейсоном в «Донки Конг», так им проще познакомиться друг с другом.

– Он гомосексуалист?

– Вроде того.

– Но симпатичный, как ты?

– Это уж тебе судить.

– Мы с Мейсоном скоро должны идти в школу.

– Вы и пойдете. Там, куда уедете со мной. Не возражаешь?

Ее охватило невероятное чувство облегчения. Не в силах справиться с эмоциями, Наоми только кивнула.

– Не хочу оставаться здесь. Все очень добры к нам. Мисс Летти, помощник шерифа, сам шериф. Он даже дал мне свой телефон, чтобы я могла звонить, если нужно. Но я все равно хочу уехать.

– Как только нам разрешат, мы сразу уедем.

– И я не хочу встречаться с папой. Не хочу его видеть. Я знаю, это нехорошо с моей стороны…

– Вот еще глупости! Тебе совсем не обязательно с ним видеться.

– Ты скажешь маме? Она непременно захочет взять меня с собой. Меня и Мейсона. А я не хочу его видеть. Он меня даже не заметил. Нельзя ли нам сразу уехать в Вашингтон?

Дядя Сет обнял ее, как обнимают малышей.

– Я постараюсь, чтобы все закончилось побыстрее.

Уехать им удалось через неделю, хотя в доме мисс Летти они не провели и одной ночи. В городок, как и предсказывал шериф, нагрянули репортеры. Они приезжали толпами, с камерами и фотоаппаратами. Обступив дом, они терпеливо ждали, пока кто-нибудь появится в дверях, чтобы обрушиться на него с вопросами.

Никто даже не вспомнил про ее день рождения, но Наоми было все равно. Впервые в жизни ей самой хотелось забыть про него.

Их переселили в дом на окраине Моргантауна, где было уже не так уютно, как у мисс Летти. Вместе с ними поселились люди из ФБР – из-за репортеров, а еще из-за угроз, которые уже начали поступать.

Наоми слышала, как один из полицейских говорил об этом. Ее отца тоже собирались увезти куда-то подальше в целях безопасности.

Ей многое удалось услышать в эти дни.

Мама успела поругаться с дядей Сетом: ей не хотелось уезжать из городка. И она собиралась взять детей на свидание с их отцом. Но дядя Сет сдержал обещание: в тюрьму мама поехала одна, в сопровождении женщины-полицейского.

После второго свидания она вернулась домой и наглоталась таблеток. И проспала целых двенадцать часов.

Еще Наоми слышала, как дядя разговаривал с Гарри: они собирались сделать кое-какую перестановку, чтобы в их доме могли поселиться еще три человека. Наоми понравился Гарри – Гаррисон Доббс. Правда, ее порядком озадачило, что он не был белым. Хотя и чернокожим его не назовешь – лицо цвета карамели. Вроде той, какой покрывали мороженое. Наоми любила мороженое, но ей не часто удавалось заслужить подобное лакомство.

На этом карамельном лице особенно выразительно смотрелись ярко-синие глаза. Гарри был шеф-поваром. Как он доверительно объяснил Наоми, это такой человек, который готовит всякие вкусности. Мужчина на кухне был для Наоми в диковинку, но вскоре она привыкла, что Гарри каждый вечер сам готовит ужин. Он подавал на стол блюда, о которых она даже не слышала.