Одержимость

Шериф задал еще несколько вопросов, и она постаралась отвечать как можно яснее. Наконец он ободрительно похлопал ее по руке:

– Ты сделала доброе дело. Сейчас я приведу твою маму.

– Она здесь?

– Здесь.

– А Мейсон?

– Он у Хаффманов. Миссис Хаффман присматривает за ним, пока он играет с Джерри.

– Хорошо. Они с Джерри часто играют вместе. Шериф Фрэнкс, с мамой все в порядке?

В его глазах промелькнула какая-то тень.

– У нее тоже выдался нелегкий день. – На мгновение он умолк. – Ты сильная девочка, Наоми.

– Не такая уж я и сильная. Сначала меня стошнило, потом упала в обморок.

– Поверь мне, детка. Как-никак я полицейский, – по лицу его скользнула улыбка. – Ты очень сильная. И я хочу предупредить тебя: скоро тут появятся еще люди. Они тоже будут задавать вопросы. Люди из ФБР. Знаешь, что это такое?

– Вроде того.

– Они хотят расспросить тебя. И очень скоро тут появятся репортеры. Много репортеров. Тебе придется поговорить с людьми из ФБР, а вот с журналистами ты общаться не обязана.

Он вытащил из кармана визитную карточку:

– Это мой рабочий телефон, а на обороте я написал домашний. Можешь звонить мне в любое время дня и ночи. Захочешь поговорить со мной, звони. Договорились?

– Да, сэр.

– Спрячь это, а я схожу за твоей мамой.

– Шериф Фрэнкс!

Он повернулся к ней от двери:

– Да, детка?

– Моего папу отправят в тюрьму?

– Да, Наоми.

– Он знает об этом?

– Думаю, да.

Она бросила взгляд на колу у себя в руке, кивнула:

– Ясно.

Папу посадят в тюрьму. И как ей теперь ходить в школу, в церковь или с мамой на рынок? Это даже хуже, чем было с папой Кэрри Портерс, которого упрятали в тюрьму на два месяца за драку в баре. Хуже, чем в тот раз, когда дядю Бастера Крэвита посадили за продажу наркотиков.

Через неделю начнутся занятия в школе. Она придет, а все будут знать, что случилось. Что сделал ее отец, и что сделала сама Наоми. И как ей смотреть…

Дверь распахнулась, и на пороге возникла ее мать.

Выглядела она так, будто проболела не одну неделю. Осунувшееся лицо, красные, опухшие от слез глаза. Волосы торчком, будто к ним даже не прикоснулись расческой. На маме было выцветшее, мешковатое платье, которое она надевала обычно для работы в огороде.

Наоми со всхлипом поднялась на ноги. Сейчас ей хотелось только одного – прижаться к маме, спрятать голову у нее на груди, найти хоть капельку утешения.

Но из глаз у мамы вновь хлынули слезы. Сотрясаясь от рыданий, она опустилась на пол и спрятала лицо в ладонях.

И вот уже ребенку пришлось утешать мать.

– Не плачь, мама, мы справимся. Все будет хорошо.

– Наоми, они клевещут на твоего папу, говорят ужасные вещи. Утверждают, что это ты им сказала.

– С нами все будет в порядке.

– Это неправда. Этого не может быть. – Сьюзан сжала руки Наоми. – Ты все придумала. Тебе приснился дурной сон.

– Мама, я все видела.

– Ничего ты не видела. Скажи им, что ты ошиблась.

– Это не так. Эшли – девушка, которую он прятал, она сейчас в больнице.

– Она лжет. Это все неправда. Наоми, он твой папа, твоя плоть и кровь! Он мой муж. Полицейские ворвались к нам в дом, надели на твоего папу наручники и уволокли прочь.

– Мама, я сама перерезала веревки.

– Неправда. Прекрати лгать, Наоми. Ты должна прямо сейчас рассказать им, что все это твои выдумки.

Когда Наоми заговорила, голос у нее звучал тускло и невнятно.

– Я содрала скотч у нее со рта. Помогла ей выбраться из погреба. Она с трудом могла двигаться, и на ней совсем не было одежды.

– Нет.

– Он изнасиловал ее.

– Не смей наговаривать на отца! – взвилась Сьюзан.

– На стенах висели снимки. Фотографии других девушек. Еще там были ножи, на которых засохла кровь, веревка и…

– Не хочу, не желаю слушать. – Сьюзан прижала к ушам ладони. – Как ты можешь говорить такое? Почему я должна тебе верить? Он мой муж, мы прожили вместе четырнадцать лет. Я родила ему двух детей. Мы спали с ним в одной постели.

От гнева ее не осталось и следа. Опустив голову на плечо дочери, Сьюзан разрыдалась:

– Что же нам делать? Что теперь с нами будет?

– Все будет в порядке, – беспомощно повторила Наоми. – Мы справимся, вот увидишь.

В тот день они так и не смогли вернуться домой. Нужно было дождаться, пока полиция и ФБР все осмотрят. Но Летти принесла им их собственную одежду, зубные щетки и прочие мелочи. Наоми и ее мать она устроила у себя в гостиной, а Мейсон разделил комнату с ее сыном.

Доктор дал Сьюзан снотворное, так что она смогла наконец вздремнуть. Наоми приняла душ, надела свои вещи, зачесала волосы назад и только теперь почувствовала, что вновь стала собой.

Возвращаясь из ванной, она заглянула в гостиную, чтобы проверить, как там мать. Сьюзан спала. Рядом с ней на кровати сидел Мейсон.

– Не разбуди ее! – прошипела Наоми и тут же устыдилась своей резкости.

По опухшему лицу и покрасневшим глазам было видно, что Мейсон ревел.

– Я просто смотрел на нее.

– Идем отсюда, а то мама проснется и снова начнет плакать.

Он послушался без возражений, что в последнее время было большой редкостью. Просто подошел и крепко обнял ее, уткнулся в нее носом.

– Они пришли к нам в дом, когда мы еще спали. Папа что-то кричал и другие люди, и я выскочил на улицу. Папа дрался с помощником шерифа, а потом его прижали к стенке и надели на него наручники. Совсем как в кино. Он что, ограбил банк? Никто мне ничего не говорит.

– Нет, он не грабил банк.

Если они спустятся вниз, там наверняка будет мисс Летти. Не желая говорить при посторонних, Наоми присела прямо на пол, Мейсон устроился рядом.

– Он обижал людей, Мейсон. Женщин.

– Почему?

– Не знаю. Но он поступал с ними очень плохо.

– Может, это они во всем виноваты.

– Нет, они тут ни при чем. Он запирал их в лесу, в потайном месте, и мучил.

– В каком еще месте?

– В плохом. Теперь его посадят за это в тюрьму.

– Не хочу, чтобы папу сажали в тюрьму, – по щекам у него вновь заструились слезы.

Наоми со вздохом обняла брата за плечи:

– Он делал ужасные вещи, Мейсон. Теперь его точно посадят.

– Маму тоже отправят в тюрьму?

– Нет, она же ни в чем не виновата. Она не знала, что папа мучает людей. Только не донимай ее расспросами. И старайся не нарываться на драку. Про папу сейчас много будут говорить. Тебе наверняка захочется вступиться, но лучше этого не делать. Даже если про него будут говорить плохо, это правда.

Мейсон воинственно взглянул на сестру:

– Откуда ты знаешь, что это правда?

– Потому что я все видела, и я знаю. Но мне не хочется больше об этом говорить. Я и так сегодня наговорилась. Хорошо бы все закончилось и мы оказались бы где-нибудь далеко-далеко.

– Я хочу домой.

А вот ей домой не хотелось. Там бы она все время вспоминала о том, что находилось в соседнем лесу. О том, что жило с ними под одной крышей, ело за одним столом.

– Мисс Летти сказала, что у них в комнате есть игровая приставка.

Мейсон взглянул на нее со смесью надежды и сомнения:

– Думаешь, нам дадут поиграть?

– Думаю, да.

– А «Донки Конг» у них есть?

– Пошли спросим.

Дома у них не было видеоигр, как не было и компьютера, но они иногда забегали к друзьям, чтобы поиграть. Наоми знала, что Мейсон обожает видеоигры. Мисс Летти охотно усадила его за компьютер, после чего взглядом приказала своему сыну-подростку поиграть с ребенком.

– Я хочу сделать немного лимонада. Наоми, почему бы тебе не помочь мне с этим?

Дом у мисс Летти был на редкость уютным. Чистый и опрятный, с удобной, яркой мебелью и картинами на стенах. Наоми знала, что муж мисс Летти преподает английский в средней школе, а сама она работает помощницей шерифа. Но в глазах девочки дом их выглядел богато.

На кухне она заметила посудомоечную машину. Посреди комнаты тянулась белоснежная стойка, в которую была встроена вторая раковина.