Мир наизнанку

- Идут они как-то странно, - сказал Карлехар. - Словно на прогулку, а не на бой.

Рангар молчал, тая тревогу. Он уже отметил некоторые несообразности в походке, вооружении и одеянии приближающихся воинов, и все это очень ему не понравилось. Особенно скудность вооружения и защитных средств. Будто бы это не было главным. И тогда возникал вопрос: а что есть главное у нападавших?

Ответ пришел быстро.

Первые четыре стрелы устремились в цель, когда полуголые воины приблизились на сорок шагов. Квенд промахнулся - он так и не научился метко стрелять. Фишур попал в правую руку одному из воинов, и тот выронил меч.

Зато стрелы Рангара и Карлехара угодили точно в грудь избранным жертвам.

И ничего не произошло.

Воины лишь покачнулись слегка и как ни в чем не бывало продолжали шагать вперед. А там, где стрелы вошли в тело, даже кровь не выступила.

Рангар понял сразу. И крикнул, подавив шевельнувшийся в душе, мистический страх:

- Это зомби! Живые мертвецы! Стреляйте по конечностям, рукам и ногам! Надо любыми средствами ограничить их дееспособность!

За четверть итта, что было в их распоряжении, каждый из четверки сумел выпустить по нескольку стрел. Наиболее удачные выстрелы ощутимо замедлили скорость продвижения некоторых мертвецов. Но не остановили их.

И тогда друзья, отбросив луки, обнажили мечи.

...Это был самый страшный бой из всех, в которых Рангару пришлось участвовать. Страшнее даже, чем битва в Холодном ущелье Ибо там хоть живые сражались против живых.

Чем-то потусторонним, неестественно-жутким веяло от этой схватки. Слетали срубленные головы, выворачивались наизнанку разрубленные грудные клетки и животы, являя взору черные, гнилые, кишащие отвратительными белыми червями внутренности, но держащие мечи мертвые руки продолжали мерно взлетать и опускаться; а когда стальная мельница Рангара обрубала их, они продолжали угрожающе дергаться и шевелиться на покрытом черно-бурой слизью песке. Стояла невыносимая, жуткая вонь, вызывающая неудержимые рвотные спазмы.

Но и это было не самым страшным. Потому что самым страшным для Рангара была - в любой из жизней и в любом из миров - смерть друзей.

Первым пал от мечей сразу трех насевших на него мертвецов Карлехар. У одного из нападавших была напрочь срублена голова, за вторым волочились полусгнившие кишки из огромной, во весь живот дыры, третий тянул левую ногу, у которой чья-то меткая стрела выбила коленную чашечку, но они перли и перли вперед, почти неуязвимые, и генерал не выдержал этого мертвого натиска...

Немного дольше пережил его Квенд, сражавшийся с Карлехаром спиной к спине; когда генерал был убит, он отчаянно рванулся вперед, в самую гущу врагов, срубая головы и пронзая мертвые сердца... и тоже пал, пораженный сразу тремя клинками.

Но остались еще Рангар и Фишур. После первых же мгновений боя Рангар определил единственную верную тактику и следовал ей неукоснительно. Он оставил в покое головы и туловища мертвецов, и всю поражающую мощь своих мечей обрушил на их конечности. Он рубил им руки, практически лишая их атакующих возможностей, и ноги, обездвиживая их. Так же действовал Фишур, прикрывавший Рангару спину. И жернова этих стальных мельниц перемалывали казавшуюся неуязвимой и непобедимой мертвую силу, и как ни жутко все это было, и как ни разрывало отчаяние сердца Рангара и Фишура, видевших кошмарную гибель друзей, казалось, что победа уже близка.

Их оставалось всего семь, мертвых воинов, способных еще махать мечами, и Рангар рассчитывал быстро покончить с ними, как вдруг сзади дурным голосом заорал Фишур, и Рангар, отразив очередные удары и отрубив очередную мертвую руку с оружием, молниеносно обернулся.

И понял с ледяным спазмом сердца, что все происшедшее до этого, и даже гибель Карлехара и Квенда, еще не было самым страшным.

Потому что _мертвые_ Карлехар и Квенд, неестественно скаля зубы, шли на них в атаку с выставленными вперед мечами.

Оцепеневший Фишур пропустил от ближайшего мертвеца удар в голову; шлем выдержал, но удар был силен, и Фишур упал.

И тут словно что-то сдвинулось внутри Рангара. Тело его конвульсивно дернулось, будто получив мощный электрический удар, и его мгновенно перебросило в странное, похожее на озарение состояние. Он обрел способность видеть поле боя одновременно с разных сторон, скачком возросли и без того огромные быстрота движений и реакция. Все вокруг застыло, а сам он вмиг превратился в смертоносное вихревое движение... он двигался словно в алом безжалостном кошмаре... а для все видевших обеих ипостасей Верховного Жреца сам стал кошмаром кошмаров, его квинтэссенцией, воплощением неизбежного и неминуемого конца...

Через несколько занов все было кончено. Четвертованные обрубки мертвых тел, все еще шевелящиеся на залитом слизью и кровью песке, страшным бугристым ковром покрывали все вокруг. Рангар так и не нашел в себе сил хоть коснуться мечом превратившихся в зомби Карлехара и Квенда; повыбивав из их рук мечи, он повалил обоих на песок и крепко-накрепко связал ремнями, уцелевшими после падения воздушного шара. Они лежали, извиваясь мертвыми телами, и мертвыми глазами слепо взирали на Рангара...

Это было настолько жутко, чудовищно, противоестественно, что Рангар, шатаясь, вышел на чистый песок и рухнул ниц, сотрясаясь от сухих удушливых рыданий, и забылся в прострации.

Пожалуй, эта ситуация оказалась единственной, когда Рангара могли реально уничтожить. Но от замыкания в мнемонических блоках прекратил свое существование Первая Ипостась, испытавший непереносимый ужас абсолютного краха; практически в этот же момент от обширного кровоизлияния в мозг умер в храме Вторая Ипостась, известный как Верховный Жрец. Черные, будучи всего лишь роботами, не имели права без команды покидать Цитадель; эту команду из неизмеримых глубин Инобытия могли дать Сверкающие, но их могучий и холодный интеллект, просчитав вероятности, принял единственно верное решение о невмешательстве, ибо взлелеянный План рухнул окончательно и бесповоротно. Это отнюдь не означало их проигрыша в Споре - просто теперь необходимо будет строить новую модель и постараться избежать допущенных ошибок.