Проект собственной смерти

– Обещаю, мы будем предельно корректны, – поспешил вмешаться Гуров, пока Антонина Егоровна снова не обиделась. – И потом, телефонный разговор на сватовство никак повлиять не может. Не станут же интеллигентные люди подслушивать, о чем идет речь в чужом разговоре?

– Ладно, вам я верю, – вздохнула Антонина Егоровна. – Пишите номер.

Гуров достал записную книжку и под диктовку консьержки записал нужные данные, после чего оба полковника откланялись и вернулись к Ивану Сергеевичу. В холле их уже ждал Егоров.

Рядом с ним стояла женщина лет сорока. Она заметно нервничала. Руки перебирали ручки дамской сумочки, которую она прижимала к животу. Увидев входящих, Егоров поспешил с докладом:

– Товарищи полковники, приходящая помощница Штейна доставлена. Прикажете провести ее в квартиру?

– Доброе утро, – отстраняя Егорова в сторону, поздоровался Гуров. – Надеюсь, мы не оторвали вас от важных дел?

Женщина не ответила. Она переводила взгляд с Гурова на Крячко и молчала.

– Чем ты ее так напугал? – вполголоса спросил Крячко у Егорова. – Посмотри на нее, она ведь вся дрожит.

– Ничем я ее не пугал, – зашептал в ответ Егоров. – Просто новость для нее слишком шокирующая была. Оказалось, она понятия не имела о том, что Штейн, того, умер.

– Вот как? Любопытно. Она что, газет не читает? – удивился Стас.

Гуров тем временем подошел ближе к женщине и вежливо спросил:

– Давайте для начала познакомимся, так легче будет общаться. – Он представился и, не дождавшись от женщины ответа, продолжил: – Нам нужно, чтобы вы осмотрели квартиру господина Штейна и попытались определить, не пропало ли что из его личных вещей.

– Хотите, чтобы я пошла в квартиру, где его убили? – выдавила из себя женщина, и глаза ее наполнились ужасом. – Ни за что!

– Поймите, это необходимо. Лучше вас о личных вещах Штейна никто не знает, – мягко настаивал Гуров. – И не переживайте так, тело уже унесли. В квартире полный порядок. Абсолютно ничего, травмирующего вашу психику, вы там не увидите.

– И не просите, я туда не пойду! – замотала головой женщина. – И искать для вас ничего не стану!

– Да почему же? – вступил в разговор Крячко.

– Потому что не хочу, чтобы убийца вернулся и расправился со мной, – воскликнула она и вдруг громко зарыдала.

Глава 3

На то чтобы успокоить женщину и уговорить ее подняться в квартиру, ушло добрых полчаса и практически все обаяние известного дамского угодника Стаса Крячко. Пока Иван Сергеевич рылся в обильных запасах медикаментов, коим была снабжена вахтенная комнатушка, а Егоров рысаком носился по ближайшим магазинам в поисках воды, Стас методично обхаживал женщину, пуская в ход один за одним испытанные способы завлечения противоположного пола. В итоге результат общими усилиями был достигнут. Наталья, так звали приходящую помощницу, не только согласилась осмотреть квартиру, но и практически сразу, как только туда попала, выдала им нужные сведения. Она лишь мельком взглянула на гостиную и тут же сообщила, чего недостает в комнате.

– Посмотрите, вот тут, во встроенной нише, у Альберта Германовича всегда стояла медная шкатулка. Красивая такая, кованая, ручной работы. Он ею очень дорожил, – заявила она, останавливаясь напротив ниши. – А сейчас здесь ваза. Скучненькая, надо сказать, вазочка.

Наталья старалась не смотреть на меловой силуэт в центре комнаты, но глаза ее невольно останавливались на нем. Крячко, со свойственной ему галантностью, постарался закрыть своим мощным торсом неприятную картину, перебравшись ближе к женщине. После того как Наталья успокоилась, окружающие обнаружили, что она довольно мила собой, и манеры у нее приятные. Она больше не тряслась как осиновый лист, а держалась просто, но с достоинством.

– Вы уверены, что шкатулка пропала? Осмотрите другие комнаты, быть может, хозяин просто переставил ее, – попросил Гуров.

– Не мог он ее переставить. Он даже пыль с нее стирать мне не позволял. Говорил, что в ней вся его жизнь, – возразила Наталья. – С какой стати ему ее прятать? Он гордился шкатулкой, как ничем другим в квартире.

– Скажите, Наталья, у Альберта Германовича всегда такая стерильность? Я сейчас говорю не о чистоте, а об отсутствии каких-то особых мелочей, какими набит любой дом, в котором проживают достаточно долго.

– Всегда, – просто ответила она. – Альберт Германович не был сентиментален. Если не считать шкатулки, конечно. И потом, большую часть времени проводил в своей мастерской, как он ее называл. Возможно, там он и хранил дорогие ему предметы. Сюда приходил только для того, чтобы выспаться и набраться сил к новому проекту. Это с его слов. Вообще-то он не очень любил свою квартиру.

– Вот как? А нам сказали, что дом этот он проектировал исключительно для себя, – заметил Крячко.

– Видимо, былые чаяния не осуществились, и дом стал приносить ему разочарование, напоминая о неудаче, – меланхолично проговорила Наталья. – Он как-то оговорился, что планировал переехать в новый дом не один. Правда, с кем именно собирался тут жить, он не сказал. Возможно, хотел жениться, а свадьба разладилась.

– У Альберта Германовича была постоянная подруга или что-то в этом роде? – спросил Крячко.

– Не знаю. Он нечасто откровенничал со мной, а сама я предметов женского туалета у него в квартире ни разу не находила.

– А друзья к нему приходили? Институтские приятели, коллеги по работе?

– Насколько мне известно, вечеринок он здесь не устраивал. Предпочитал для этого общественные места. Да и вряд ли у него было много друзей.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Гуров.

– Характер, – односложно ответила Наталья.

– Поясните, – настаивал Гуров.

– Он был очень вспыльчивым. И непримиримым к чужому мнению. Я частенько наблюдала такую картину: он звонит по телефону и изрыгает проклятия в адрес своего собеседника, причем не стесняясь в выражениях. Любил употреблять эпитеты, особенно обидные.

– И с вами он был груб? – нахмурился Крячко.

– Нет. Я являлась для него чем-то вроде одушевленного пылесоса, а на пылесос ругаться скучно, – улыбнулась Наталья. – Вот вы же не станете обругивать электрическую бритву, пока бреетесь?

– Я бреюсь станком, – машинально ответил Станислав.

– Неважно. – Улыбка Натальи стала шире. – В любом случае со мной он вел себя корректно. Его устраивала моя работа, да мы не так часто и соприкасались. Альберт Германович предпочитал, чтобы я наводила порядок в квартире в его отсутствие.

– У вас есть ключи от квартиры? – насторожился Гуров, стараясь голосом не выдать своей настороженности.

– Конечно. Я приходила раз в неделю, обычно по понедельникам. Но иногда он отменял визит, перенося его на другой день недели. Чтобы ему не приходилось дожидаться меня в квартире, он и дал мне ключи. Я приходила, убиралась во всех комнатах, запирала дверь и уходила. Мои визиты строго фиксировались консьержем, этого было достаточно.

– Где сейчас эти ключи?

– Дома. Я ведь не предполагала, что они вам понадобятся. Кстати, кому я могу их сдать? Теперь ведь не нужно будет тут убираться. По крайней мере, до тех пор, пока не въедут новые жильцы.

– Я могу подъехать к вам вечерком и забрать ключи, – поспешно предложил Крячко. – Часикам к восьми будет не поздно?

– Да, конечно. Подъезжайте, – слегка растерянно произнесла Наталья. – Адрес написать?

– Наш помощник подскажет, – кивнул Стас на Егорова.

Гуров осуждающе покачал головой и предложил перейти к дальнейшему осмотру. Наталья осмотрела все комнаты, включая ванную, но больше никаких изменений не обнаружила. О тайной кладовой она тоже понятия не имела. Штейн ни разу не просил ее навести там порядок, сама же она и предположить не могла, что за декоративной тканью обоев скрывается еще одно помещение. На этом осмотр был окончен, и вся честная компания покинула дом Штейна. Наталья поехала домой, Егоров отправился в отделение, а Гуров и Крячко – к себе в Главк.