Страница 66 из 99
Где-то хихикал Купидон. Я пожелала ему напороться на свою же собственную стрелу.
Сэлли легко и быстро оказалась рядом и остановилась, ухватившись для равновесия за стену. Если что-то и присутствовало в атмосфере помимо плодов моего буйного воображения, она, похоже, не заметила.
— Простите, что задержала вас! Только сейчас удалось уйти. Джоан не могла найти лед. — Она тряхнула буйной гривой волос, по-сестрински критикуя: — Безнадежно. Просто безнадежно.
Очень похоже на подпись под моей ситуацией.
— Колин уже все вам показал? — спросила Сэлли.
— Да нет. — Колин непринужденно пересек келью. — Окажешь эту честь, Сэл?
— И получше тебя, — отрезала девушка. — Не могу поверить, что за все это время он ничего вам не показал!
Колин напустил на себя обиженный вид.
— Если ты собираешься меня оскорблять, я иду выпить.
Я хотела сказать: «Я бы тоже не отказалась», — и пойти за ним к бару, но подавила в себе данный порыв. Я еще не настолько низко пала. Ключевое слово «настолько». Припомнив свои довольно неуклюжие попытки пококетничать, я порадовалась, что темнота скрыла мое внезапно перекосившееся лицо.
— На здоровье! — сказала я вместо этого и весело ему помахала. — И пусть будет двойной.
— Двойной алкоголь?
— За двойное оскорбление, — мило объяснила я.
— В точку! — воскликнула Сэлли. — Молодец!
— Я, — Колин повернулся и погрозил Сэлли пальцем, — больше тебя не люблю. А что до вас…
Я попыталась изобразить, что не затаила дыхание.
— Да?
— Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю.
И на весьма загадочной ноте он нас покинул.
Для угрозы этому заявлению явно чего-то не хватало. Конкретики, например. В качестве заигрывания…
Я словно хватанула здоровый глоток «Вдовы Клико», настоящего, пьянящего вина, отличного брюта двусмысленности. Мне не следовало придавать этому слишком большое значение. Я это знала. Но тем не менее…
Я повернулась — Сэлли разглядывала меня, сложив на груди руки.
— Всего лишь ради архива здесь? — проговорила она.
Глава двадцать седьмая
Скомпрометированный: разоблаченный и опозоренный; раскрытие личности агента, за которым следует вынужденная отставка.
См. также: Бесчестье.
Майлз быстро вспомнил все замечательные причины, по которым он собирался держаться подальше от Генриетты, пока старость не подавит в нем низменные инстинкты или хотя бы не лишит его средств к их осуществлению. Но было слишком поздно. Перед ним высился его лучший друг — бывший лучший друг, — воздевший руку как средневековое деревянное изваяние разгневанного Бога. От позы Ричарда так и веяло яростью.
Генриетта ахнула и поспешно подтянула платье на место.
Амели схватила Ричарда за руку и толкнула к себе за спину. Учитывая, что Ричард почти на фут возвышался над Амели, рокировка оказалась совершенно неэффективной. Над темной головкой Амели торчало застывшее от бешенства лицо Ричарда. Майлз с трудом сглотнул, медленно выпрямился.
— Думаю, мы не вовремя сюда пришли, — сказала Амели, пытаясь подтолкнуть мужа в обратную сторону.
— Нет-нет, — угрожающе произнес Ричард, отодвигая жену. — Думаю, мы как раз вовремя сюда пришли. Как ты думаешь, Доррингтон, какого черта ты делаешь?
«Думаешь»? Да Майлз как-то вообще не думал.
— А как ты думаешь, о чем он думал? — встряла Амели. — Ричард, правда, может, мы…
— И объяснение должно быть чертовски убедительным.
— Откуда ты узнал, что мы здесь? — прохрипела Генриетта, надеясь отвлечь Ричарда от Майлза, прежде чем прольется кровь. Опасный блеск в глазах брата придавал зловещее значение его словам.
— Один из часовых сообщил, что в парке происходит что-то необычное. — Ричард мрачно хохотнул. — Он и половины не видел.
— Ричард… — начал Майлз, загораживая Генриетту.
— И как давно это длится? — светским тоном поинтересовался Ричард. — Недели? Месяцы? Годы? Как давно, Доррингтон?
— Мы не… — перебила Генриетта.
— А ты вообще молчи, — предостерег ее брат.
— Как я могу молчать, если вы говорите обо мне?
Ричард проигнорировал Генриетту. Не отрывая взгляда от Майлза, он стал стаскивать фрак.
— Мы можем обсудить это на рассвете или выяснить прямо сейчас.
— Прежде чем мы это сделаем, — скинув фрак, Майлз автоматически стал в защитную стойку, поднял сжатые в кулаки руки, — я бы хотел кое-что сказать.
Ричард уронил фрак на посыпанную гравием дорожку.
— Какая жалость, — он сделал стремительный выпад, двинув апперкотом прямо в челюсть Майлзу, — но я ничего не хочу слышать.
С легкостью, выработанной долгой практикой, Майлз уклонился от удара и схватил Ричарда за руку, блокируя новые удары. Прежде они тысячу раз по всем правилам сходились на ринге в заведении джентльмена Джексона, но никогда по-настоящему. И Майлз не собирался начинать сейчас. Молодые люди сцепились, состязаясь в силе, как атлеты на греческой вазе — под рукавами рубашек напряглись мышцы, — Майлз старался сдержать друга.
— Проклятие, Ричард, — крикнул Майлз сдавленным от натуги голосом, — ты хоть послушай!
— Тут нечего, — пропыхтел Ричард, вырывая правую руку, — слушать.
— Я хочу, — Майлз едва увернулся от резкого удара в живот, — жениться на ней!
— Что? — ахнула Генриетта.
— Что? — проревел Ричард, попятившись.
— Великолепная мысль! — зааплодировала Амели. — Таким образом, никто не скомпрометирован, никто не стреляется на рассвете и все счастливы.
Выражение лиц остальных трех участников сцены полностью опровергло последнюю часть заявления Амели.
Не обращая внимания на других, Майлз испытующе посмотрел на Генриетту:
— Генриетта?
— Тебе не обязательно это делать, — прошептала та.
— А я думаю, обязательно, — заметила Амели. — Ситуация очень компрометирующая.
— Генриетта? — настойчиво повторил Майлз.
Девушка смотрела на него и мучительно размышляла, перескакивая от одной неразрешимой проблемы к другой. Она может отказаться и увидеть, как ее брат или убьет Майлза на месте, или продырявит его завтра утром по всем правилам. И хотя Майлз, бесспорно, был более опытным спортсменом, Генриетта знала, предложение он делает только потому, что честь не позволяет поступить иначе в данных обстоятельствах, и еще она знала — Майлз никогда не поднимет руку на ее брата. А когда одна из сторон терзается чувством вины, о какой дуэли на равных может идти речь?
Генриетта полагала: Ричард, когда у него будет время подумать, тоже не захочет причинить Майлзу вред, но в теперешнем его настроении… Генриетта не надеялась, что брат выстрелит в воздух.
С одной стороны, смерть и бесчестье. С другой…
Она может выйти замуж за Майлза и провести остаток своих дней, зная, что вынудила его к браку под дулом пистолета своего брата.
Майлз медленно повернулся к своему бывшему лучшему другу, и по ссутулившимся плечам и необычно мрачному его лицу Генриетта поняла — если она протянет еще мгновение, роковые слова будут произнесены и двое самых дорогих для нее мужчин обречены будут пройти по пути, откуда нет возврата. Никогда.
— Да, — выпалила Генриетта. — Да, я выйду за тебя замуж.
Ричард опасно побагровел, повернулся к сестре и прорычал:
— Ты не выйдешь за этого… этого…
— Мужчину? — услужливо подсказала Амели.
Ричард сердито посмотрел на жену.
— Соблазнителя, — со злостью закончил он.
— Ты бы предпочел, чтобы я вышла за Реджи Фитцхью? — ядовито спросила Генриетта, поворачиваясь к брату. Все, что угодно, только бы не смотреть на Майлза.
— Не смеши меня! — отрезал Ричард.
— Почему мне не разрешают быть смешной, когда ты сам ведешь себя смешно? — потребовала ответа девушка в своей самой раздражающей манере младшей сестры. Краем глаза она увидела — Майлз медленно подбирает фрак. Или он предпочел бы очистить свою совесть на рассвете? — Это несправедливо.