Страница 42 из 99
Майлз рванулся к двери.
С канапе донесся слабый шепот.
— Если бы перед уходом сэр удалил с одежды пятна крови… — выговорил Дауни, прежде чем его голова снова упала на подушки.
Слишком поздно. Майлз уже преодолел половину лестницы, изо всех сил стараясь не думать обо всем том, что могло происходить с Генриеттой в этот самый момент, но потерпел сокрушительное поражение.
Майлз опаздывал.
Ища знакомую светлую голову, Генриетта вглядывалась в толпу гостей в масках, заполонивших гостиные в лондонском особняке Вона. Учитывая количество напудренных париков, шляп с перьями и средневековых шлемов с опущенными забралами, задача усложнялась. Прямо перед ней прошествовал самодовольный Марк Антоний, облаченный в тунику, нагрудник и римский шлем, под руку с едва прикрытой одеянием Дианой Охотницей, позабывшей о стрелах, торчавших из колчана, и жеманно улыбавшейся римскому полководцу. Определенно не Майлзу.
Генриетта испустила тяжкий вздох. Вздох был ошибкой, поскольку от внезапного притока воздуха ребра так уперлись в туго зашнурованный корсаж, что девушка согнулась бы пополам, будь у нее такая возможность. Генриетта сердито посмотрела на корсаж, и в глаз ей для полного удовольствия попал локон. Отвратительный, дурацкий костюм. Однако настолько ей к лицу, что пострадать стоило.
Имея всего два дня на подготовку к маскараду у лорда Вона, Генриетта была ограничена в выборе костюма. Ей хотелось что-нибудь такое, что сделало бы ее более обольстительной, таинственной, неотразимой, что повергло бы Майлза к ее ногам. «Не думаю, что есть такие костюмы», — прокомментировала Шарлотта. Пенелопа сказала: если таково ее желание, то почему бы не действовать напрямик и не последовать примеру Нелл Гвин[31], пришедшей с расстегнутым до талии корсажем и корзиной апельсинов с вложенными в них записками с предсказанием будущего. Ни одно из предложений одобрено не было.
В итоге Генриетта порылась в домашних сундуках и присвоила одно из платьев матери, в котором та выходила в свет в давнем своем первом сезоне, — мерцающее одеяние из зеленовато-голубой парчи, отделанное по низкому квадратному вырезу золотыми кружевами. Верхняя часть платья туго затягивалась поверх белого шелкового корсажа, расшитого крохотными букетиками, а ниже распахивалась, являя нижнюю юбку, расшитую точно так же. Платье, конечно, пришлось удлинить, так как леди Аппингтон была на добрых пять дюймов ниже дочери, но в остальном старомодный стиль идеально подходил Генриетте, наивыгоднейшим образом подчеркивая узкую талию и скрывая бедра, которые для нынешней моды считались слишком пышными. Девушка очень надеялась, что Майлзу костюм понравится.
Где этот противный мальчишка?
Генриетта опустила золотистую маску (постоянно поднятая рука начала болеть) и повернулась к стоявшей рядом Шарлотте:
— Не хочешь пройтись со мной по комнате?
Покрепче ухватив свой посох, Шарлотта с несчастным видом покачала головой, отчего бантики на ее шляпке заколыхались. Шарлотте хотелось одеться Дамой с Озера[32], в платье из струящейся белой венецианской парчи, но бабушка с насмешливым фырканьем отмела ее фантазии как полную чепуху. И вместо этого втиснула внучку в короткий, с тугой шнуровкой костюм пастушки, дополненный полосатыми чулками, посохом, увитым лентами, и даже мягкой игрушечной овечкой.
— Я предпочла бы прятаться здесь, если ты не против, — вздохнула Шарлотта, мрачно тиская свою овцу. — Может, Пенелопа составит тебе компанию?
Девушки повернулись к Пенелопе.
Пенелопа нарядилась Боадикеей[33] и стояла, задрапированная в отрез голубой ткани, что имело два приятных последствия — цвет очень шел Пенелопе, а наряд раздражал ее мать, очень скоро вынудив последнюю сбежать. В последний раз леди Деверо видели направлявшейся к балкону и жаловавшейся полному сочувствия королю Лиру на тяжелый жребий матери, наказанной строптивой дочерью. Вдовствующая герцогиня очень невысоко ставила мать Пенелопы и считала этот костюм блестящей идеей; она лишь попеняла девушке, что та поленилась раздобыть боевую колесницу. Герцогиня быстро оценила копье Пенелопы и развлекала себя и ее, тыча незадачливых кавалеров пониже спины.
Генриетта и Шарлотта обменялись возмущенными взглядами.
— Не думаю, что Пенелопа захочет ко мне присоединиться. Если твоя бабушка спросит, скажи ей, что я пошла в дамскую комнату… э…
— Поправить оборки? — предложила Шарлотта, впервые за весь вечер с намеком на улыбку. — Передай привет мистеру Доррингтону, когда найдешь его.
Генриетта порывисто обняла подругу, и ее широкие юбки столкнулись с кринолином Шарлотты.
— Если я встречу влюбленных пастушков, направлю их к тебе.
Шарлотта на прощание стукнула подругу мягкой овцой.
Генриетта пробралась мимо Генриха VIII, которому для достижения нужной толщины, судя по всему, потребовалось подложить в дублет совсем немного, и угрюмой Екатерины Арагонской[34] с четками в руках. Генрих небрежно приобнял Генриетту за талию, когда девушка огибала его, и Екатерина ударила короля по голове четками. Генриетта прошла дальше.
Слева от себя она увидела Болвана Фитцхью, одетого… святые небеса, огромной гвоздикой? У Генриетты голова пошла кругом. Он болтал с женщиной в таинственном черном одеянии, которая на первый взгляд показалась Генриетте маркизой. Девушка шагнула в ту сторону, чтобы рассмотреть получше, но ей преградили путь два Пьеро, для равновесия цеплявшихся друг за друга и при каждом выдохе источавших запах бренди. Генриетта убрала с пути покачивавшихся мужчин свои широкие юбки и стала выглядывать в толпе розовые лепестки Болвана или черные кружева его соседки, но парочка, как капли воды в пруду, исчезла в людском водовороте, перетекавшем из одной гостиной лорда Вона в другую.
У Генриетты имелись личные причины желать встречи с маркизой.
Коротая время перед развлечениями сегодняшнего вечера, Генриетта вдруг подумала: если за ней и Майлзом проследил шпион, вполне разумно предположить, что он один из тех, кто в последнее время стал оказывать им много внимания.
У Генриетты мелькнула мысль, что по-настоящему талантливый шпион постарался бы не оказывать пристального внимания своей добыче, но девушка быстро отбросила ее как бесполезную. Даже если это и правда, что с того? Тщательный поиск среди людей, которые в последнее время не выделяли ее, являлся бессмысленной задачей, возлагаемой на героинь волшебных сказок. Но у них были хотя бы волшебницы крестные, помогавшие перебрать мешки фасоли или напрясть из соломы золота.
Кто-кто, а маркиза не делала секрета из своего интереса к Майлзу: она преследовала его при каждом удобном случае.
Разумеется, существовала небольшая проблема — из-за революции маркиза все потеряла и ничего не приобрела. Об этом она поведала в фаэтоне. Дома, картины, одежду… и мужа. В память о нем маркиза все еще одевалась в темные, траурные тона, но у Генриетты зародилось неблагородное подозрение, что выбор гардероба диктовался не любовью к мужу, просто маркиза знала — эти цвета идут ей больше пастельных. Любовь не завоевала бы верности маркизы, а замок в долине Луары, увешанная работами Ван Дейка стена и фамильные драгоценности, конечно, могли это сделать.
Вот незадача. Генриетте так страстно хотелось, чтобы маркиза оказалась причастной к чему-то страшно незаконному.
Если только… Генриетта просияла. Если только маркиза не пошла на соглашение с французским правительством, и тогда она сохраняла свои драгоценности и замок в обмен на небольшую измену родине. Малоубедительная теория, но пока ничего лучше Генриетта придумать не могла. За маркизой придется приглядывать. Ради блага Англии, конечно.
Перед самым уходом из дома Генриетта написала Джейн коротенькое письмо с просьбой узнать о прошлом маркизы. Чувствовала она себя очень даже глупо, прибегая к ресурсам Розовой Гвоздики в деле, которое скорее всего является личной антипатией, однако… на всякий случай.
31
Нелл (Элинор) Гвин (1650–1687) — английская актриса, фаворитка Карла II.
32
Дама с Озера — Вивиана, владелица замка на дне озера; персонаж легенд о короле Артуре, воспитательница Ланселота и возлюбленная Мерлина.
33
Боадикея — жена вождя одного из племен восточных бриттов; возглавив мятеж против римских завоевателей, разгромила их гарнизоны в городах Сент-Олбанс, Колчестер и Лондон; потерпев поражение, покончила с собой; изображается в колеснице, к спицам которой приделаны мечи.
34
Екатерина Арагонская (1485–1536) — первая жена английского короля Генриха VIII; отличалась особой набожностью.