Своя радуга

– Точно все готово? – Спросил Петр старика. – Но спросил не на том знкомом-незнакомом языке, с которого начал, а спросил на родном русском.

– Прошу прощения? – Пролепетал старик. Я не владею языком высоких господ…

– И дань, и дичь… – Повторил на русском повернувшись к товарищам Петр. – Сдается, нас за кого-то принимают.

Межислав, оторванный от понятного троим языка сотней лет, вопросительно глянул на них, выпадая из общения. Петр глянул на него, и поднес палец к губам, а потом подумав, что может, вдруг, этого жеста не было во времена Межислава, еще на всякий случай показал пальцами, как бы крепко сомкнув ими губы. Межислав кивнул.

– Мне все это не нравится, – так же по-русски тихо сказал Андрей.

– Что именно? – уточнил Стас.

– То как трясется этот старик. И дань. Местные запуганы.

– Ладно, – разберемся. – Петр поправил ремень излучателя на плече. – Будьте внимательны. Если хотите что-то сказать меж собой, говорите по-русски.

– А вот не факт что старичок не понимает по-русски. Может просто виду не подает. – Сказал Стас. – Видел я на своем веку разных… мирных жителей.

– Вот потому пока поменьше болтайте, – резюмировал Петр. – Особенно о нас.

Он повернулся к старику.

– Как тебя звать?

– Уприя, – высокий господин.

– Хм… Ну, веди.

– Куда? – Опасливо уточнил староста.

– На площадь.

Старик повернулся и засеменил, с полусогнутой спиной. Друзья пошли за ним. Прошли мимо сетей, густо пахнувших водой и рыбой, мимо навесов где вялилась, рыба, наконец между двух убогих изб, вышли на площадь, – окруженную по периметру кольцом домов круглую площадку, и когда они вышли на неё, под ногами вместо земли оказался…

– А вот площадочку-то явно не местные мостили, – Заметил Андрей, проведя ногой по поверхности площадки, матовой и гладкой как стекло.

Старик семенил дальше. На площади были люди, мужчины и женщины. Они располагались по периметру, кругом. Все они были на коленях.

– Как рабы стелятся. – Сказал Андрей.

– Да, хорошо их тут намуштровали…

– Надо их поднять. – Андрей повысил голос. – Эй, люди!

– Погоди ты глотку драть. – Осадил Петр, и окликнул старосту. – Эй, как там тебя… Уприя. Подними народ.

Встаньте, жители, – задребезжал старик. – Встаньте, вам приказывают высокие господа.

Люди медленно начали подниматься с колен. Люди поднялись, но взгляды остались на земле.

Межислав вдруг дрогнул, медленно пошел к одной из девушек.

– Эй, Мешко, – ты чего? – Позвал Андрей.

– На Велену мою похожа, – Отозвался Межислав подойдя к девушке, с опушенной головой, которая смотрела в землю. – Он аккуратно поднял ей голову и поглядел в лицо. Девушка была худа, явно они здесь не жировали.

– Показалось, конечно… – Смущенно сказал Межислав. – А глаза – пустые.

Он убрал руку, и девушка словно магнит её тянул, снова опустила взгляд в землю.

– Петр показал старосте на мешки сложенные у одной из изб на тележке.

– А что там? Дань?

– Да, высокий.

Петр подошел к мешкам, открыл один из них. Вытащил на солнце янтарно блеснувшую на солнце вяленную рыбу.

– Рыба?

– Да высокий.

– Во всех мешках?

– Разве я бы посмел обмануть?! – Склонился старик. – Самая лучшая, высокий господин.

Но Андрея привлекла не рыба. Он повернулся левее, и подошел к одному из жителей, бывших неподалеку от мешков. Тот как и все был в круге, но в отличие от прочих, не стоял. Потому что ни рук ни ног у него не было. Рубаха без рукавов не скрывала обрубков. Человек на земле молча смотрел на подняв голову приблизившегося Андрея, и взгляд его жег.

– Ребята, – позвал Андрей.

Трое подтянулись к нему. За ними семенил полусогнутый староста.

– И руки, и ноги – по одному удару на каждый. – сказал тихонько остальным Межислав. – Чистая работа. Умелая рука. Но не воина, – палача.

– Кто это с тобой сделал? – Тихо спросил у человека Андрей.

Человек на земле молчал. Но лицо его кривила гримаса, а вся душа жила в глазах. Там была чистая концентрированная ненависть.

– Что с тобой случилось? – Снова спросил Андрей.

Калека молчал.

– Он не может ответить, высокий господин. – Сказал сзади староста. – Это Герб, он пострадал за дерзость. Когда высокий господин удостоил чести его невесту…

– Удостоил чести? – Переспросил Андрей.

– Да, высокий. Герб не смог оценить оказанного ему благодеяния. Он… повредился умом и позволил себе… поднять руку на высокого господина.

– И что вышло?

– Истинно, Герб повредился рассудком. Он перерезал высокому господину горло. Он забыл, что высокого нельзя убить. – Забормотал староста глядя на Андрея как кролик на удава. – Потом Герб сбежал в леса. А высокий господин снова пришел, сжег свое мертвое тело, и отправился охотится за Гербом. Он привез его в деревню обратно, вот такого как сейчас. И сказал, что мы должны очень хорошо заботиться о Гербе. Для памяти, так он скзаал… И еще он сказал, чтоб никто не смел оказать Гербу смертельное милосердие. И еще сказал, что если Герб умрет, он сделает еще с десяток таких, из первых мужчин и женщин, что подвернуться ему под руку. Но… Мы очень хорошо заботимся о Гербе, господин. Очень хорошо. Вы видите, он сыт, ребер не видно, и даже волосы расчесаны. Вот – Старик показал на молодого парнишку стоящего рядом с калекой. – Это его младший брат. Он и заботится. А если надо мы все помогаем.

Андрей хмуро взглянул на парня. Тот стоял упорно глядя в землю.

– Убитый вернулся и сжег свой труп? – Повторил по-русски Стас. – Потом искалечил убийцу? Чертовщина какая-то…

Эй, Уприя. – Мрачно вмещался Петр. – Давно ли вами правят… Давно ли мы правим вами?

– Высокие господа всегда были, есть и будут, до конца света! – Тут же страстно оттарабанил Уприя.

Межислав сделал шаг к Петру и положил ему руку напредплечье.

– Там у воды. Старик сказал, что они ждали нас… –

Он особо выделил слово "нас". Это было единственное, что он сейчас мог позволить себе, говоря на общем знакомом-незнакомом языке, и Петр его понял, кивнул. И снова обратился к старосте.

– Уприя.

– Да высокий.

– Ты сказал что вы ждали нас. Как вы узнали о нашем приходе?

– Как узнаем обычно, высокий. Голос в кумирне поведал нам.

– Веди нас к нему. Туда где слышите голос.

– Сюда, – поклонился староста – сюда, высокий.

Старик засеменил к одному из домиков окружавших площадь.

– Идемте, – махнул рукой Петр, бросив взгляд на калеку, и они двинулись за стариком. Люди мимо которых они шли, стояли опустив головы. За все время на площади никто не кинул на них ни одного прямого взгляда. Если бы не посвист речного ветра и клекот птицы… Андрей поднял голову и увидел в небе большую птицу неторопливо парящую в высоте. Силуэт был виден четко – длинный, без малого журавлиный клюв, и двойной хвост навроде ласточки. Чужая птица… Но не это сейчас занимало Андрея.

– Все здесь запуганы до смерти. – Сказал он по-русски.

– Это еще слабо сказано, – кивнул Петр. – Они выполняют наши команды как автоматы. Этот старик… Он так сильно боится сделать что-то не так, что почти ополоумел. Иначе он бы уже давно сообразил, что мы не те за кого нас принимают.

– А если появятся те?

– То-то и оно. Взглянем на их кумирню. – Может быть это хоть что-то прояснит, – и убираемся к чертовой матери. Надо бы прихватить у них мешок с рыбой…