Страница 6 из 32
– Тогда все, вами прежде сказанное, приобретает иную окраску.
– Да. И, по-видимому, этот монастырёк, в который вы пожаловали, далеко не так безобиден, как можно предполагать.
– Придется со всей серьезностью отнестись к ним.
– Только почтительной вежливостью можно вызвать их на некоторую долю откровенности.
Динстон с той же внимательностью наблюдал за экспертом. Положительно он ему начинал симпатизировать. Этот с плеча не рубит. В нем самом много от китайцев проявляется, И, знает он их, видимо, неплохо.
– Мистер Маккинрой, – полковник не торопился. Еще и еще раз оценивал возможности специалиста. – Вам не доводилось слышать или встречать в каких-либо письменных упоминаниях о применении тибетскими магами и прочими мудрецами средств воздействия на волю и психику людей?
Маккинрой удивленно развел руками.
– Конкретно нет, хотя досужие вымыслы наполняют пространство вокруг уст болтунов.
– Но ваше мнение, и почему досужие?
– У меня нет никакого мнения. Не задумывался. Но байки и сказки у всех народов имеются.
– В данном случае я веду разговор не о байках, но об оружии как таковом. Ведь не можете же вы отрицать возможность подобного?
– Отрицают только невежды. Но и вы меня своей формулировкой в угол загнали.
– Так что вы думаете? – Динстон напрягся.
– Ровным счетом ничего. Фактов никаких не имею.
– Но считаете опасным, если что-то из этого арсенала может появиться у какой-либо агрессивной кучки маньяков.
– Несомненно.
– Не настораживает ли вас, что упорство затронутого монастыря может иметь под собой почву в стремлении сохранить имеющиеся секреты.
Маккинрой глубоко вздохнул. Растерянно вытер лоб.
– Ну, вы меня снова… господин полковник. Все это, конечно, разумеется, но и ваши соображения мне кажутся плодами профессиональной подозрительности.
– Мы должны подозревать. В этом наша работа. И поэтому возможные очаги следует проверять, изучать, чтобы не оказаться в один прекрасный во всех отношениях момент на краю гибельной ямы.
– Меня успокаивает, что у наших высоких умов столь глубоко работает инстинкт самосохранения. Господин полковник, я прекрасно вас понял; если что-либо достигнет моих ушей, немедленно найдет и ваши.
– О'кей, мистер Маккинрой, это я и желал услышать от стопроцентного американца.
Маккинрой встал, показывая, что пора уходить.
– Постойте, самое главное, ради чего я вызвал вас к себе.
– Слушаю, сэр.
Эксперт остался стоять, осторожно взирая на полковника.
– Я надеялся, что вы мне сможете назвать человека, который, наверняка, сумеет местные спецслужбы обратить лицом к нам.
– А что, разве китайцы пасуют?
– Не знаю, чем объяснить их сдержанность.
– Лицо имеется влиятельное, но оно дорого стоит.
– Я уже ставил вас в известность.
– Понял, господин полковник. Завтра вас известят.
– Прекрасно!
– О'кей, господин полковник!
– О'кей!
Динстон остался один. «Ну и бестия. Такая же, как китайцы, – неудовлетворенно хмыкнул он, – говорил, говорил, но ничего толком и не высказал. Ждет взноса. Пять тысяч должно его успокоить».
Глава вторая
ТЕНИ
Полумрак.
Настороженная тишина.
Мерный, подвывающий хлест лопастей вентилятора. Из-за огромного министерского стола тусклым светом оловянных зрачков выглядывают два малюсеньких немигающих глаза. Позади спинка непомерно большущего кожаного кресла. Не совсем понятно, кто восседает там. Но когда раздается шепелявящий голосок с высокими нотками экспрессивности, сомнения исчезают – человек.
Вернее – человечек.
Теневой – для того, кому он известен и на кого он жадно накладывает свою лапу (лапку) чиновника. Пигмей – за глаза, там, где он не может видеть или слышать даже при помощи выдрессированных ищеек.
Лицо влиятельное.
Шутить с ним не с руки. Достоверные слухи: один из членов «Организация 16 мая». Иначе…
Иначе никому не хочется. Жизнь – она одна. Одна на одного человека. Другой не дано. Иначе уже никакие мистические силы Вселенной не повторят твою запоминающуюся, неординарную, стремящуюся к совершенству личность.
И потому никто не осмеливается раздражать его, тем более…
– Ну-с, дорогой товарищ начальник, позвольте мне, недостойному, поинтересоваться вашим драгоценным здоровьем? Какие бы годы вы еще пожелали для себя, уважаемый?
– Покорнейше благодарю, товарищ министр, не жалуюсь И вам светлейше желаю того же, а годов поболее, чем моих, не меньше чем в три раза.
Стоящий мягко поклонился.
– Ну-ну, можно проще. Одни в этой комнате. Лучше ублажите мой слух следующим: почему приятели-американцы жалуются, что не способствуете прогрессу во взаимоотношениях? Мы не маленькие страны, чтобы пренебрегать имеющимся. Это и некоторое оное, понимаете ли, немало гнетет мое чувствительное к внешним раздражителям здоровье. Хотелось бы, чтобы ваши пожелания мне сходились с вашими делами.
Не меняя выражения лица, генерал внимательно посмотрел на Теневого. Кроме отблеска мышиных зрачков, ничего не угадывалось в полумраке.
– Я придерживаюсь официальной политики, тех положений и документов, что спущены мне сверху.
– Верно, дорогой мой товарищ. Печатно все верно. Только досадно слышать мне ответ сродни недалекому и посредственному чиновнику. Не зная вас лично, я бы так и подумал. Но вы работаете на ступеньках большой политики, а отвечаете мне, как ура-патриот из санитарного батальона. Но, кроме всего прочего, тем, кто не внизу, следует понимать цитату Великого Кормчего: «Полный беспорядок в Поднебесной ведет к всеобщему порядку». Очень, поясню вам, глубокомысленная фраза. Достойная больших умов. Не следует нам путаться в ее определениях и цели. Мы проводим ту политику, которую требует от нас партия. Мудрые цитаты Вечного точно направляют нас к великой цели и надо быть истинным китайцем и верным последователем товарища Мао, чтобы не плутать в столь простых, озаренных истинах. Думаю, вы погорячились, вверяя мне свои плакатные мысли о существе отношений – и, я охотно допускаю, что наши стойкие кадры негативно относятся к иностранцам. Это естественно. Но время – бурный поток; – и мы должны силой своего ума, врожденной хитрости, выжидательности, уметь своих прямых и косвенных противников заставить служить нашим интересом. Это намного сокращает путь к цели, которым мы идем. Думаю, что в существе пропагандисткой работы не лишним будет напомнить вам, что в политике существуют такие связи, которые пристегиваются к слову «будущее». Смыслом его мы и должны руководствоваться при определении наших негласных отношений с конкретными службами некоторых стран. Политика – та же девочка: сегодня глазки строит, а завтра фигу. И каждый раз с улыбочкой. Так вот, чтобы не чесать впоследствии потную лысину и не злиться на флиртующую подругу, надо всегда иметь при себе то, посредством чего можно заставить ее всегда быть благосклонной и покорной. Иначе. Иначе лучше прозябать на какой-нибудь другой работе. Бездарей политика не терпит. Слишком высокие ставки. Государственные. Из этого следует, что тот, кто стоит на трибуне, говорит толпе одно, а тот, кто под трибуной, делает все, чтобы подмостки власти были достаточно прочны, чтобы масса не роптала, не лезла валом на помост, не расшатывала утвержденные устои. Спецслужбы – это не просто шпионские гнезда с приличным окладом: это еще первый эшелон дипломатических отношений между странами. Для вас это не должно быть новостью. И, как следствие, не должно быть показной неприязни, вражды. Только игра. Игра умов: кто кого! В каждый момент качания политического маятника наши органы должны чутко среагировать и не терять времени для налаживания связей, которые у толковых начальников должны быть всегда. Вот здесь кроется мудрость нашей работы, и вашей, мой генерал. Но вы, я вижу, всячески стремитесь отдалить штаты. Они нам еще очень и очень пригодятся.