Страница 29 из 32
«Не человек, нет, – замолчал генерал и задумался. – Если такой сорвется, кто его остановит?
– Майор, – он указал пальцем на лицо, – вот этот, после окончания контракта, должен быть наш. Привейте ему чувство верности и веры к нам. Его можно полезно использовать.
– Вряд ли. Все они одним дьяволом кормлены.
– А вы не теряйтесь. Я вас ценю не за рапорты. Не кому-нибудь предлагаю. Что тут мудреного? Не даром ведь.. Так я говорю, товарищ Чан!? Чего вы все молчите? Что с вами?
– Так.. Думаю.. Не в те двери стучимся! Вэн прав. У нас нет выше добродетели, чем у монахов.
– Да ну вас: сговорились, теперь дурачите старика. Товарищ Линь, а вы что скажете?
– Если товарищ Чан сказал, так оно и есть. Чужая душа – потемки. А монах?! Вообще закрытый склеп. Заглянешь – зрения лишат. Пусть они живут себе. Ведь не трогают никого. А нам чего соваться? Своих болячек хватает.
– Ну-ну. Остается мне доложить, что наши хваленые кадры руки отрясают. Чем это вас так припугнули. Вам не звонили случайно на квартиры? Пожалуйтесь мне. Я приму меры. Ничего… Такого парнишку удобней при себе держать, чем против себя. Ведь не для гуманитарных дисциплин это отчужденное лицо. Думается мне, что сей субъект еще не открыл себя. Вглядитесь, – с этими словами генерал показал крупную фотографию, – разве он может переживать?!
– А вы полагаете, что мысль обязательно должна быть отражена на сморщенном лбу? – Чан, без присущей ему живости глядя в окно, словно его там более интересовало, выговаривал. – Что-то не тех результатов мы достигаем с этими чумазыми. Если человек пришибленный воспитанием, что может сделать врач?
– Ну вот, наконец-то тебя растормошили. В прошлый раз ты неплохо рассказал о темных сутанах. И вот я, следуя хронологической точности, тоже поворошил некоторые бумажки. Они мне подсказали, что всякие тайные организации запрещены еще с 1949 года, и что последнее общество «Игуаньдао», против которого велась довольно шумная кампания, прекратила свое житие в 1953 году. Напомните мне, с какой целью у нас вообще шел разговор на эту тему.
– Наверное, в связи с тем, что именно они готовят искусных бойцов.
– Прекрасно. Что мы видим сейчас?
– Ничего не видим. А то, что видим, с не меньшим успехом могут продемонстрировать легальные школы и секции.
– Конечно, – лукаво покачал головой генерал, – скромность – она не лишне, если есть риск оказаться не правым. Насколько они опасны государству?
– Они не опасны.
– Так ли? Почему столько разнообразия в ваших словах?
– Скорее однообразие на меняющейся пестрой социальной картине государства.
– Лихо крутишь!
– Согласно книжкам.
– Как ты мне надоел! Лучше б не читал, а изучал обстановку в Срединной. На монахов нужно смотреть с позиции представителей власти.
Чан подсел к генералу с боковой стороны стола.
– Инспектирование монастырей выявит только принадлежность храма к какому-либо известному религиозному течению. Все.. Но это может насторожить их! Буддийские и даосские культы соперничают в определении абсолютных истин. Это их усобица. Государству нет дела до собственных коалиций религиозных течений. Просто нельзя отбрасывать возможность того, что вполне может иметься какая-нибудь тщательно законспирированная организация.
– Ну, это мнение не только твое. Но почему все-таки жар твоего убеждения более направлен на нейтральные отношения с ними и ты не имеешь известного предубеждения к ним как к оппозиции?
Чан одобрительно кивнул.
– Наверное, прозорливей, да и просто человечнее было бы, чтобы вы, с высоты своего поста, не относились с чиновничьей предубежденностью к монахам. Все же там сконцентрированы немалые философские и живительные силы. Я склонен считать, что монастыри в своем огромном количестве оказались стойкими хранителями традиций и государственности, зорко следящими, чтобы все лучшее и нужное, чем жили предки ранее, в чистом виде доходило до потомков. В этом их весомая помощь и заслуга перед государством. Они санитары истинно китайского духа и патриотизма.
– Может быть, – генерал вяло поцарапал по столу. – Но сейчас, во время революционных перемен, они скорее всего стоят на консервативных, опасных для строя позициях.
– В беседах с ними у меня не сложилось такого мнения. Хотя в их среде есть руководители, отстаивающие старину в нетронутом виде. Но их немного.
– Увел ты меня в сторону, адвокат. Но попрошу в следующий раз более деятельного рассказа об обществах. Хотелось бы знать, каким образом чужеземец оказался в тех стенах, к какому возможному течению он принадлежит.
Глава третья
Штаб-квартира в Лэнгли.
Комфорт.
Широкие улыбки на довольных, упитанных лицах.
– Ну-с, полковник Маккинрой, поначалу я мало верил в успех вашей инициативы, но результат заставил поверить, что с китайцами можно действовать свободнее. Их можно купить. Вы оказались на высоте. Не знаю только, до конца ли сумели остаться для них тем, кем состоите по документам. Но видимого недовольства они не выказывают. Опыт ваш пригодится и в других, не менее важных местах. Значит можно крупно подыгрывать на людском самомнении. Признаться, до сего момента Динстона я выше чтил. Опытный, старый кадровик, но недостаточно пластичен. Конечно, в ваших находках не бог весть что новое, но именно в вашем исполнении оно звучало убедительно и, главное, тихо. Это то, чего так не хватает нашей службе.
– Сэр, именно недостатки полковника очень действенно подыграли. Службы Китая и монахи более потешались над Динстоном, чем анализировали его действия. Так что немало уверен в том, что они в неведении как о главной цели нашего начинания, так и о тех, кто ведет всю нить игры.
– Вот это меня больше всего импонирует. Наши коллеги в последнее время часто попадаются на несущественных деталях. А здесь прямо-таки спокойно, как в чертовой заводи.
– Беспорядки на территории метрополии тоже надо учесть. Они нам в немалой степени подсобили.
– Спорно. Как сказать. Мао может использовать любой предлог для усиления своего влияния. На его счету слишком много неудач, чтобы не внести в свой актив возможность принародно шельмовать Америку. Но продолжайте, самого главного я еще не услышал.
– Сэр, мое мнение едино; мы вышли на одно из течений старых тайных сект. Даже по тем емким словам, что слышал от настоятеля, будто именно у них живет Большой Чемпион, можно утверждать, что монахи принадлежат к одному из ответвлений «Белого лотоса».
– Значит, там наверняка должен иметься исходный материал.
– Несомненно.
– Наверное, у вас имеются какие-нибудь решения относительно приобретения этого материала?
– Пока только воспитанник.
– А монахи?
– Обработке не подлежат. Босс недовольно поморщился.
– Неприятно сознавать, что в мире существуют группки, которые игнорируют твою просьбу. Монастырь богат?
– Не похоже.
– Странно. Динстон просится в Штаты.
– Это будет неожиданностью для китайцев. Вызовет подозрения.
– Пусть тогда поживет еще там. Вербованный надежды подает?
– Надо, чтобы он вжился. Но и монахи, и разведка всучили кабальные условия.
– Сэр Маккинрой, в нашем распоряжении имеется возможность развратить его. Наш образ жизни, деньги, женщины.. Неужели не очнется?
– Трудно сказать. Его глаза очень не те. Если бы он был моложе… Монахи правы: к этим годам человек сформирован внутренне. Подходить к нему можно только со стороны истины, добродетели – иначе не поймет. А если не поймет, то и убить может. В нем нет ограничительной черты. Как зверь! Закон для него ничто. Старейшины – все!
– Похоже. Те фотографии, что мы имеем, не дают повода для оптимизма. Посмотрим, что сможет сделать время. Полковник, о вас извещены в Белом доме. Очень возможно, что в недалеком будущем вас пригласят для конфиденциальной беседы. Со своей стороны отмечу, что вы должны быть прекрасно осведомлены обо всем регионе Юго-Восточной Азии со стороны крупнейших преступных формирований. Это интересует некоторые влиятельные особы. О'кей?