Страница 27 из 32
Рус стоял у ворот монастыря. Глаза его ничего не видели. Недвижная бледность покрыла чело. Взгляд, частивший от беспомощной борьбы и смятения чувств, выдавал скрытый ужас. Что-то трещало внутри, как натянутый трос, готовый в любой миг сорваться.
Дэ подошел к воспитаннику.
– Ступай, сынок. Время сведет нас, и мы снова будем вместе. Ступай.
Губы Руса мелко подрагивали. Невидящим взором огляделся, еще раз поклонился старейшинам, развернулся, и неуверенно, будто впервые ступал по земле, медленно направился к американцам.
Шел, волоча ноги. Обернулся. Чуть ли не весь монашеский анклав стоял у ворот.
– Пат, – тихо, почти неслышно, заговорил настоятель, – у меня чувство, будто мы сильного ручного зверя выпускаем на волю. Как-то он сможет там? Поймет ли жизнь?
– Сильные не погибают, – с вызовом, брошенным всем силам Рока, голосом, которым даже никогда не разговаривал с янки, вставил Чемпион.
Рус удалялся от них, повернув голову. Смотрел и шел… Спотыкался… Чем более увеличивалось расстояние, тем более темнело его лицо. Шел, как бы погружаясь в морскую пучину.
– Что за сентиментального чухла выставили нам монахи? – злорадно и язвительно изрек Динстон, с ехидством наблюдая сцену прощания.
Юноша поравнялся с янки, остановился. Пальцы мелко тряслись. Желваки на скулах нервно перекатывались. Он стоял, расставив ноги, разведя руки, как малыш, которому неинтересно и страшно подходить к незнакомым. Снова обернулся.
– Довольно, – хлопнул по плечу отрока один из охранников, – дорога длинная.
Рус, не поворачивая головы, издал хрип стенающей кошки: короткий, жуткий. Быстрый, почти неуловимый для глаз щелчок ноги. Дюжий пехотинец согнулся, схватился за живот.
Подскочил второй. С отвагой бравого джи-ай протянул руку к уху парня. Но следующее мгновение гримаса боли исказила его физиономию. Он неловко кувыркнулся у ног монаха.
– Рус!!! – громовой голос Вана заставил всех вздрогнуть и обернуться. – Слушайся отцов. Повинуйся обстоятельствам.
Воспитанник собрался и медленно побрел к указанной машине.
– Вот вам, сэр, и пантомима. У Смита глаза навыкате. Доедет ли до Пекина. А ведь и не бил вроде. А вы.. мистификация. Японец, и тот наотрез отказался. Этот звереныш стоит своих денег. – Умно рассуждающий голос Споуна больно бил по самолюбию полковника.
– Помолчите, майор. Много вы знаете. Мы пристрелим его, как помойную кошку, голосом которой он так страдальчески воет, если что не так.
– Несомненно, мы..
Но неожиданный, новый, жуткий вопль агонизирующей гиены с дрожащей вибрацией звука заставил до потери личностного передернуться всю американскую свиту.
– Каб ты сдох, – только и сказал Маккой.
– Не так-то все просто в этом обиженном мире, – продолжил прерванный разговор настоятель, – ой, как не просто. – Но в голосе слышались нотки уверенности и нескрываемой гордости.
– Дэ, ты видел косяк двери, за которую взялся Рус в последний раз?
Настоятель и патриарх повернулись к Вану.
– Там остались вмятины от пальцев. Не думаю, что кто-то сможет пережить мертвую хватку нашего брата.
Суровый глаз Большого Чемпиона зловеще светился боевым блеском, затаенной радостью.
– Хотелось бы, – поддержал патриарх. – Не слепой да увидит, не глупый да предвидит. Но мир и души людские так неопределенны. Придется Коу Кусину держать самые прямые отношения со службами. Позаботьтесь, Дэ, чтобы через две недели все настоятели «Воли» собрались во втором Шаолиньсу.
– Значит, и мы переворачиваем свою страницу? – спросил настоятель.
– Времена круто меняются. Запах и направление ветра в Срединной не предвещают никаких послаблений монастырям. В высоких кругах уже слышны призывные склоки против храмов. Нужно почти все наши монастыри, кроме Шао, переводить дальше в горы, как во времена больших репрессий, чтобы сохранить людей. Рус дал временную поблажку только для Шао. Авторитетна ли будет его фигура в полемике, чтобы смерч анархистского дебоша не тронул наши монастыри? Скорее всего нет.
Ехали подавленно, молча. Покачивались, потряхивались в такт дорожным ухабам. Разговаривать не хотелось. Думать тоже. Но…
– А вообще-то монахи довольно странные субъекты, – встрепенул всех майор Кевинс. Дремавшие вздрогнули, но, увидев, что это майор упражняется, успокоились и приняли прежние позы. Сейчас все они ехали в бронетранспортере, так как китайские офицеры остались в монастыре. – Такое, понимаете, впечатление, что они не с тобой разговаривают, а с твоим двойником за спиной. Отношение, будто все, что ни делается, так, для чего-то несущественного.
Он помолчал. Никто не изъявил желания поддержать разговор. Кевинс не обращал внимания, что с ними ехал Рус, и то, что он изучал английский в монастыре.
– Жить без цели, – продолжал настырно свое майор, – ничего не желать, ни к чему не стремиться. Нужно ли тогда жить? Зачем все это? Прозябать в – заброшенном сарае? Такое выдержать может только душа, в которой не осталось ничего человеческого, мирского, которая имеет большое зло на людей. Человек с нормальной психикой через неделю с ума сойдет в такой тюремной обители.
– Вы так думаете? – вмешался с сомнением Споун. – Первоначально и у меня складывалось подобное впечатление. Вы заметили, – повернулся удобней к Кевинсу, – чтобы на стенах монастыря проступала плесень, ползали тараканы или клопы? Чтобы слышался стойкий запашок гнили? В общем, всей той смеси, которая скапливается и годами не может выветриться. Ничего подобного в монастыре нет. Я бы сказал, что их строение скорее напоминает уютный особняк на манер ретро. В нем все просто, даже пусто. У меня мнение, что это больше, чем обычный монастырь, который имеет свои, далеко летящие цели.
– Я так не думаю, – опережающе возразил Кевинс, – приходилось мне бывать и в китайских, и в японских, и в корейских, и прочих монастырях – порядок везде образцовый. И люди у них также стройны и бодры. Вот только взгляд, – подумал, покрутил пальцами перед собой, – разнится.
Споун согласно кивнул. Не хотелось дополнять. Впереди сидел Динстон и мог болезненно отреагировать.
– И все-таки, господа, нам еще повезло, – поспешил начальственно полковник. Он не желал снова пережить, даже в мыслях, прошедшее и торопился разрушить диалог говоривших. – Не часто из Китая выезжают наши миссии, имея в папках подписанные документы. Да, – обернулся он к офицерам, – заметили вы, настоятель поставил всего одну подпись. Подпись на ведомости счета по деньгам. Каков, а? И все. Во всех других стоят только наши закорючки да китайских офицеров. Они, точно, могут подвести меня под монастырь. Благо, что местные службы поддержали. А то что за документ с односторонним подтверждением?! Но и те козявки не особо утруждались пополнить их количеством. Хитрые: под стать своему Будде.
– Хитрые? Не хитрые, скорее всего наглые, – резко огрызнулся Маккой, – используют момент, и все. Нечему здесь удивляться.
Сейчас, когда машины везли их обратно в Пекин, американцы, не обращая внимания на Руса, вовсю упражнялись в охаивании китайцев. Будто бы все неприятности исходили только от них. Сидя вдоль стен вместительного бронетранспортера, офицеры соревновались между собой в определении точности высказываний в сторону монахов. Остроты с пошлостями сыпались сначала осторожно – даже поглядывали по сторонам в щели бортов машины. Но чем дальше отъезжали от монастыря, тем смелее и наглее становились речи. Открыли люки, стало светлее, свежее. Скороговорок и редких оборотов речи монах не понимал, да он никак и не реагировал на их скальные гоготания и выкрики. Это совсем успокоило американцев.
– А вы заметили, господа, – продолжил инструктор по фехтованию, – как много у них варварского, средневекового. Им чужды понятия «современность», «комфорт». О чем с такими говорить, если их удел – идолопоклонство, да козни тем, кто не верует.
То один, то второй не спеша выкладывали все, что они надумали о схимниках, дополняя своим – художественным.