Страница 5 из 22
- У нас в студии в гостях победительница прошлогоднего конкурса красоты Леночка Азарова, - продолжал надрываться Андрюшка. - Скажите, Лена, как вы относитесь к поступку шагателя?
- Ну, выродок, чё. Осуждаем мы все, - сказала Азарова хрипловатым голосом. - Ну, то есть, мы все его осуждаем. Не правильно это.
- И какой кары заслуживает, по вашему мнению, этот враг всех истинно верноколёсных?
- А чё я то? - сразу возмутилась Леночка. - Это Спицы пускай решают! Вот суд будет пускай и приговаривают.
Послышался шорох. Это Кулешов, вместо того, чтобы отключить микрофон, просто прикрыл его рукой и начал сердито выговаривать Леночке. Его слов было не разобрать, зато отлично прорезалась реплика победительницы конкурса красоты и племянницы мэра Главной Станции: "Да соси ты, придурок!"
- А Ленка не такая дура, как кажется, - сказал Башмак с порога. Он зашёл и присел на табурет у входа. Следом, волоча ноги, прошла Аня. Она упала в кресло, скинула сапожки. Ступни были у неё стёрты до крови. Она заплакала. Паркинсон молча взял с полки аптечку, подошёл к внучке. Она обхватила его, прижалась. Он гладил её по голове, а Башмак, отвернувшись от них, продолжил:
- Андрюшке очень не везёт на гостей студии. Прошлый раз он додумался притащить ахта-землепашца. Чтобы тот рассказал, как хорошо всем живётся заботами заведующих. Ну, ахт и брякнул - очень всем довольны, хозяин - кормят по два раза и даже иногда мясом, а бьют только если норму не выполним и по голове, не больно.
Заметив краем глаза, что Аня успокоилась, забрала у деда аптечку и вытащила пластырь, он поздоровался:
- Привет, Парки.
- Какой я тебе Парки? - зло ответил Паркинсон. - Завадский, Виталий Викторович. Профессор социологии.
***
Сержант Санитарной службы Андрей Каршев с явным неудовольствием разглядывал предъявленные ему документы. Предъявитель, студент Соломатин, вид имел виноватый, переминался с ноги на ногу, краснел, потел и на вопросы отвечал заикаясь. На Серёжу Соломатина ещё ни разу в жизни не направляли автомат. Ему было по настоящему страшно. А они здесь не шутят, думал Сергей, стараясь не встречаться взглядом со строгим сержантом.
- В резервацию мы вас не пустим, товарищ Соломатин, - лениво произнёс Каршев и протянул Сергею просмотренные документы.
- Бумаги не в порядке? - совсем разволновался Сергей.
- В полном порядке, - заверил сержант и поправил ремень автомата. - Только можете ими подтереться. Я подчиняюсь непосредственно начальнику караула. Он, в свою очередь, командиру части. А командир части, полковник Санитарной службы Супогреев, министру здравоохранения.
Про полковника Супогреева Сергей был наслышан. Это он в прошлом году штурмовал подпольный завод по производству генномодифицированных продуктов и приказал открыть огонь на поражение. Тогда "санитары" перебили две сотни персонала и взвод охраны завода.
- Но вот же письмо министра просвещения вашему министру им подписанное, - Сергей затряс перед носом сержанта бумажкой с водяными знаками и кучей разноцветных печатей.
- Ничего не знаю, освободите территорию, - сказал Каршев.
- Я буду жаловаться, - сказал Сергей.
- Студент, - душевно сказал сержант, снимая автомат с предохранителя. - Если я тебя пристрелю, мне отпуск дадут.
Соломатин резко развернулся и быстро потопал прочь от блок-поста. Он не слышал, как Каршев, прижав плотнее к шее кружок ларингофона, произнёс:
- "Гнездо", я "скворец". К бару двигается штатский с пропуском на объект. Передай бате, пусть за ним наружку пустят.
- "Скворец", что за штатский? Инспекция?
- Нет, не инспекция, - Каршев говорил, с трудом сдерживая смех. - Это студент. На практику к нам приехал. В этнографическую экспедицию! Антрополог, мать его...
В баре Сергей подошёл к стойке, оглядел просторное пустое помещение с пластиковыми столами и большущим грязным окном. Это даже не окно было, а настоящая витрина и ей недавно крепко досталось. Длинная трещина пересекала стекло по диагонали, а внизу отчётливо просматривались два пулевых отверстия. Сергей покачал головой и повернулся к бармену. Тот уже нацедил пива в высокий бокал и сочувствующе спросил:
- Не пускает?
- Гнида армейская, строевая, - с чувством ответил Сергей и глотнул пива. Пиво было холодным, но не ледяным, в баре было прохладно и после уличного солнцепёка это было хорошо.
- А тебе значит, очень хочется, - констатировал бармен.
- Вы не понимаете! - загорячился Сергей. - Это же уникальный материал для исследования. Полтораста лет изоляции! Мы же ничего не знаем, что там происходит.
- А значит и не надо нам, - заверил его бармен. - Раз вояки из СС карантин объявили, то нечего туда и нос совать. Мы не лезем, и ты не суйся. А то ещё заразу какую-нибудь притащишь.
- Да нет там никакой заразы!
- Тебе почём знать?
Сергей прикусил язык. То есть буквально выполнил распоряжение своего научного руководителя профессора Науменко. Напутствуя, Юрий Петрович сказал: "Главное, держи язык за зубами. Пропустят они тебя в резервацию или нет, это дело десятое. Нам просто надо понять, что там вообще происходит. Считай себя разведчиком. Поэтому не болтай!"
- Если там и была какая-то эпидемия, - сказал Сергей, обдумывая каждое слово, - то за сто с лишним лет все кто мог заразиться, уже умерли.
- А пожалуй, что и верно, - легко согласился бармен. - Ты учёный, тебе виднее. Мы люди тёмные, лицеев не кончали.
- Да что вы, - смутился Серёжа, - какой я учёный. Я студент пока, учусь.
Он допил пиво, расплатился и пошёл к выходу. Надо было забрать вещи в камере хранения и устраиваться в гостиницу. А завтра утром первым же антигравом придётся возвращаться в столицу. Накрылась практика, с тоской подумал Соломатин.
- Слышь, не учёный, - окликнул его бармен. - Ты вечером зайди, поищи Пеку.
- Пеку? - переспросил Сергей. - А кто она такая?
- Пека не "она", а "он", - усмехнулся бармен. - Фамилия у него - Пеклеванный. Поговори с ним. Только я тебе, ясное дело, ничего не рассказывал.
- Конечно, не сомневайтесь, - закивал Сергей.
- И ещё. Ты в следующий раз бумажник вот так наизнанку не выворачивай, чтоб каждому ломовику было видать, что у тебя хрустов немеряно. Ты не в столице, у нас народ грубый бывает. И это последний бесплатный совет.
- Спасибо, - снова кивнул Соломатин.
- Понравился ты мне, - продолжил бармен. - Очень напомнил дружка юности, Юрку Семецкого. Тоже всё в резервацию рвался, интересно ему было. Там и сгинул.
- А как он туда попал? - тут же спросил Сергей.
- Иди, студент!
- Да. Спасибо вам ещё раз. Я никому... - бормотал Соломатин пятясь к выходу.
Значит, Пека, подумал он уже на улице. Ну, Пека так Пека. И пошёл на вокзал.
***
Рассказ Паркинсона был настолько чудовищным, что не укладывался в голове. Поначалу Башмак ему просто не поверил. Но когда старик достал из тайника древнюю карту, молодой шагатель уже не мог от неё оторваться. А когда сопоставил масштаб с площадью территории внутри Обода, просто обалдел! Сколько земли - шагать, не перешагать! И водные пространства - "моря", и "горы", и какая-то "тайга". И никаких тебе крылатых демонов. У него захватило дух от незнакомых слов и непостижимой огромности мира. А вот Аню больше поразила подлинная история резервации.
- Значит мы все больные? - спросила она.
- Правильнее сказать, что вы все уроды, - безжалостно ответил Завадский. - Жертвы генетических экспериментов. Мутанты. Чёрт, вы же и слов таких не знаете! Короче, главное чтоб вы поняли: шагатели - я, ты, он - наиболее похожи на людей за Ободом Колеса. Мы - нормальные.
- Но в Инструкции сказано: "Блаженны верноколёсные на колёсах, ибо уподобятся они Колесу Изначальному".
- Забудь ты про инструкцию! - заорал профессор. - Я сам её сочинял. Я и два таких же идиота, которым удалось, исследуя собственный генетический материал, безмерно продлить себе жизнь. Мне почти двести лет! У меня ни одного седого волоса!! Если бы не болезнь, я бы моложе этого щенка выглядел!!!