Свободная касса!

– Чтоб я так жил! – искренне восхитился я жизнью грудастых американских несушек.

Таким образом, ориентация моя в маркетинге получилась короткой, но весьма плодотворной.

Дойдя до своего рабочего местечка, я тут же углубился в чтение бесчисленных электронных посланий. Никогда не думал, что работа в «Макроналдсе» это, по сути, работа писателя. Пишут все. Начиная с вице-президентов и кончая последними клерками в бухгалтерии или производственном отделе. Причём, как я понял, пишется весь этот литературный креатив в первую очередь для прикрывания задниц его создателей. Второй по значимости причиной, склоняющей сотрудников к писательству, по-видимому, является собственно любовь к эпистолярному жанру. И только малая часть электронных писателей садится за клавиатуру своих десктопов с желанием поделиться с коллегами той или иной информацией. Причём все три типа писателей задействуют максимальное количество адресатов, дабы люди в самых разных отделах знали об их трудовых успехах и гениальных бизнес-идеях. Процентов восемьдесят полученных мной посланий ни малейшего отношения ко мне не имели. В них сообщалось о взаимных обидах ресторанов и отдела оборудования. Рассказывалось о том, как загибаются наши несчастные конкуренты. Служба офис-менеджмента сообщала о перерасходе бумаги для принтера в ряде отделов. И так 427 писем. Боже, сколько же дурной работы можно избежать, если время от времени просто использовать телефон и хотя бы вдвое сократить количество адресатов в письмах!

– Коллеги, напоминаю, через полчаса тестирование в ресторане! – запыхавшимся голосом выпалила, появившись из-за шкафа, миловидная брюнетка из отдела контроля качества. Кажется, Настя. – Марины сегодня нет, поэтому всё организовываю я.

– И кого мы сегодня едим? – с трудом оторвалась от компьютера Аня.

– То есть как это кого?! Круглова же писала всем месяц назад! – возмутилась девушка. – Пробуем «Премиум Биф»: сначала отдельно котлеты и булки, а потом бутерброд в комплекте.

– Коллеги, у кого остался мезим? Я вчера после пробы наггетсов последнюю пачку съела, – тоскливо позёвывая, доложила Садальская.

– А у Алексея сегодня боевое крещение! – ехидно ухмыльнулся Червочкин, высунувшись из-за горшка с мясистым, откормленным кактусом.

– Почему бы и нет, – весело отозвался я, – как раз время обеда.

– Ну, да, ужинать тебе сегодня тоже вряд ли захочется, – добавил мне оптимизма Червочкин, нежно погладив пухлыми пальцами силиконовый коврик для мышки.

Не особо торопясь, с шутками и прибаутками, отдел закупок в полном составе спустился в ресторан.

Было видно, что кухонная братия не слишком обрадовалась нашествию офисных крыс. Тем не менее в наше распоряжение была выделена тесная комнатушка, гордо именовавшаяся кабинетом директора. Ещё во время трэйнинга я понял, что должность директора ресторана, притом, что она кажется недостижимо высокой для ресторанной челяди, в иерархии компании является относительно низовой.

На столе уже стояли несколько тарелок, три из которых были фарфоровыми, а остальные – пластмассовой штамповкой.

– Это для Джима, Шэрон и Виталика, – заботливо объяснила мне Садальская про фарфор.

– А кто такая Шэрон? – спросил я по аналогии с популярной песенкой про Эллис.

В комнате повисла гнетущая тишина, как в книжке про Гарри Поттера, когда кто-нибудь, по глупости, упоминал всуе имя Волдеморта.

– Ты действительно ещё не встречался с Шэрон? – набралась, наконец, смелости Настя.

– Не имел чести.

– Тогда у тебя сегодня знаменательный день, – с кривоватой улыбкой произнёс из дверей, как всегда незаметно прибывший Виталий. – Это старший вице-президент по производству и, по совместительству, наша Железная леди.

Настя начала подтаскивать с кухни пластиковые подносы с жирными горячими котлетами, имевшими такой вид, будто их однажды уже ели.

Ровно в установленное время в комнате появились Джим и Шэрон. При одном взгляде на эту женщину мне стало не по себе. Хотя, женщиной её можно было назвать достаточно условно. Лет ей на вид было около пятидесяти, хотя, подозреваю, биологический возраст этого существа был значительно меньше. Прежде всего в глаза бросалась невероятная неухоженность тела и небрежность в одежде. Наспех причёсанные клочки некрашеной пакли прикрывали невысокий лоб и то место над глазами, где, по идее, должны находиться брови. Сами же глаза были поразительно похожи на волчьи и в цветовом плане представляли собой странную смесь жёлтого с серым. Но главным предметом неотразимой внешности Шэрон Митчелл, конечно же, являлся нос. Примечателен он был, прежде всего, своим безумным размером, огромными ноздрями и высокой кавказской горбинкой. С носом гармонировали тонкие рассохшиеся губы и глубокая горизонтальная складка на подбородке. И, наконец, портрет был бы не полным без упоминания грубой пористой кожи и неряшливых, криво обстриженных ногтей. Одним словом, вылитый персонаж русских сказок из избушки на курьих ножках.

Народ торопливо рассаживался за столом, пропуская руководство в почётный угол с фарфоровыми тарелками. Что называется, корпоративная демократия в действии. Каждому раздали анкеты с многочисленными параметрами продукта, которые нам предстояло оценить. Меня особенно развеселили такие пункты, как «пузырчатость» и «пятнистость» в случае булок и «резиновость» в анкете котлет. И вот участники этой своеобразной дегустации стали рвать на части ещё тёплые тела бедных котлет. Причём, естественно, каждый пытался показать особый энтузиазм в поедании тестового материала. Краешком глаза я видел, с каким омерзением засовывает себе в рот кусочек котлеты Джим. Напротив меня почти незаметно выплёвывала свою порцию в салфетку Садальская. Типа девушка вытирает губы. Единственным участником шоу, который поглощал этот кулинарный шедевр с видимым удовольствием, была Шэрон. Даже когда котлеты полностью остыли и их было трудно оторвать от подноса из-за холодного застывшего жира, она с плотоядной улыбкой пожирала последние экземпляры.

Настя, на правах организатора мероприятия, первой нарушила чавкающую тишину:

– Теперь обсуждение. Кто что скажет?

– По-моему, слегка кислое послевкусие и недостаточно гомогенная текстура, – задумчиво закатив глаза, высказался Виталий.

– А мне кажется, недостаточно жира, что делает котлеты слегка резиновыми, – внесла свой профессиональный вклад Садальская.

– Полностью согласен с коллегой, – отозвался из своего угла Джим. – Не зря мы её посылали в университет гамбургерологии!

При этих словах жирные щёки Садальской залил довольный румянец. А я вместе с котлетой стал переваривать название новой для меня науки – «гамбургерология».

– А теперь, с вашего позволения, скажу я. – Шэрон положила на тарелку недоеденный кусок. – Котлеты хорошие. Вкус действительно чуть кисловатый, но в пределах допустимого. Всё. Предлагаю переходить к булкам.

– А я абсолютно согласен с Шэрон! Котлеты просто замечательные! Великолепный вкус! – засюсюкал Червочкин, лихорадочно стреляя глазами и подёргивая носом, который на какое-то мгновение показался мне коричневым.

Тестеры стали торопливо заполнять анкеты, явно руководствуясь комментарием Шэрон. На столе быстро сменялись декорации – два бойких паренька под руководством Насти убирали котлетные останки и расставляли подносы с ароматными тёплыми булками.

– А я и не знал, что в «Премиум Бифе» будет булка чиабатта, – вставил реплику Джим, протирая салфеткой запотевшие от активной желудочной работы очки.

– Всё правильно, я… то есть мы примем окончательное решение только сегодня, после этого теста, – ответила Шэрон.

Вкус того, что здесь называли булочкой чиабатта, вызвал у меня ностальгические переживания, напомнив буханки условно белого армейского хлеба. Сверху булка была стыдливо присыпана мукой.

Виталий озабоченно посмотрел на часы.

– Коллеги, предлагаю скорее приступить ко второму блюду – у меня через полчаса совещание.

– А я думала, что продукт в нашей компании важнее всех совещаний, – отчётливо произнесла Шэрон, глядя на свои жутковатые ногти. – Но, видимо, я ошибалась…