Страница 47 из 128
Кейрану захотелось придушить того парня.
Но самое удивительное, что думая об этом, он видел того незнакомца отчетливей и ближе, чем… Шону.
Образ подруги стал размытым, отодвинулся куда-то. Может быть это «куда-т» зовется «прошлым»?
Он послушает старика, как всегда слушал его. И все решит. Правильный ответ все равно только один, и он сдаст экзамен, которого невозможно избежать.
Как не избежать боли. Никому.
Дед бросил на внука короткий взгляд и промолчал.
Они еще немного пообщались на разные отвлеченные темы, и Кейран ушел.
Джек попрощался в своей обычной спокойной и непринужденной манере, обняв и ободряюще похлопав внука по спине. Но когда молодой человек повернулся и направился к выходу, старик посмотрел ему вслед задумчиво, без улыбки, сдвинув густые снежно-белые брови.
***
…На вилле Морин сегодня вечерняя съемка, и хорошо бы завершить намеченное за один дубль. После этой фотосессии они сделают перерыв, и послезавтра Кейран уедет на пару дней в Столицу, где его ждал еще один заказ от небольшого рекламного агентства.
Несмотря на усталость и загруженность, поездке Кейран обрадовался, как возможности на полтора дня хотя бы при помощи географической величины — расстояния — отдалиться от всего, что угнетало его здесь.
От деда молодой человек заехал домой, принял душ, перекусил, привычно просмотрел отснятый накануне материал и вставил в камеру новую карту памяти.
Из огромного, как целая гардеробная, встроенного шкафа, Кейран достал свежую рубашку, брюки. Нагнулся, чтобы взять пару туфель, и увидел элегантную спортивную сумку, когда-то оставленную здесь Шоной. Через приоткрытую молнию видна лавандового цвета футболка, в которой девушка обычно ходила у него дома.
Последние дни Шона напоминала натянутую струну. Виделись они ежедневно, и все больше становилось заметно, что их отношения изменились, зависнув в зоне какой-то неуютной, нервозной недосказанности. Они ничего не пытались выяснять, не ругались и не спорили, но все равно пришло время попытаться понять, что происходит. Может быть, Шоне нужна какая-то помощь или участие, которые он еще способен ей дать. Маловероятно, что ее состояние объяснялось только ревностью, которую вдруг начала испытывать прежде трезвомыслящая, уверенная в себе и благоразумная Шона.
Старый Джек задал ему вопрос, который сам Кейран задавал себе уже тысячу раз: «И что теперь?»
Порвать с Шоной. Заполучить Хейз. Все просто и понятно. Но на самом деле все куда сложней. Ему сводило челюсти от мысли, что придется сделать Шоне больно, и становилось тошно от идеи, что, возможно, придется встать между Хейз и тем парнем.
Он ничего не знал о Хейз. Просто заболел ею и носился с этой «хворью», изводившей его. Психовал, избегая контактов с ней, и шнырял по кустам, подглядывая в окна. В самом деле, почему он просто не может поступить по-взрослому — позвонить, назначить встречу? Или приехать к ней внезапно, но не шататься тайно в ночи, а позвонить в дверь, дождаться, пока она откроет и увидеть в ее глазах ответы.
Это необъяснимо, это даже пугало, но факт оставался фактом — он не мог решиться. Какой-то барьер стоял между его потребностью быть с ней и тем, чтобы сделать шаг к осуществлению желаемого. Словно та область мира, где сбываются именно эти его мечты, являлась безвоздушным пространством, непригодным для жизни. Заоблачная, ослепительно сияющая высь, где выстраиваются замки Фата Морганы — восхитительные в своей нереальности миражи, куда нет доступа простым смертным.
Чувства к Хейз терзали тело и прожигали душу насквозь, а Кейран упорно продолжал считать это лишь миражом.
Во время оформления сделки с квартирой он постарался сделать все возможное, чтобы не встречаться с девушкой, надеясь таким образом побороть одержимость ею.
Спасала только работа. Он целиком отдавался процессу, выбрасывая из головы все лишнее на время съемок. Ему это удавалось до тех пор, пока однажды не понял, что чем больше проходит время с их последней встречи с Хейз, тем глубже эта женщина проникает в его сознание и словно растворяется в кровотоке.
Его руки и губы хранили искры живого тепла, некогда порожденные прикосновением к ней и их единственным поцелуем, который он украл. И сбежал, унося с собой пронзительное желание, ставшее наваждением, дразнившим его нервные окончания и будоражившим воображение до такой степени, что иногда, глядя, в объектив камеры, он стал видеть там не Морин, а Хейз.
Кейран с трудом засыпал. А если удавалось уснуть, то чаще прочего его посещали видения образа обнаженной женщины с длинными блестящими волосами цвета темного шоколада.
Волосы касались его кожи, накрывали шелковым плащом, пока женщина двигалась на нем, вжимаясь бедрами, скользя по его плоти влажным жаром…
Грань между сновидениями и реальностью истончалась настолько, что он ощущал соприкосновение голых, разгоряченных тел, слышал звуки их взаимного желания, дикого и необузданного, и… просыпался злой, растерянный и возбужденный до боли.
Ледяной душ приносил временное облегчение. Иной же способ снять невыносимое напряжение вызывал разочарование и бессильное отвращение. Еще более взвинченный, он начинал новый день.
Тем временем надлом, что возник между Кейраном и Шоной, медленно, но верно углублялся, постепенно отдаляя их друг от друга.
Морин все настойчивей проявляла ненужное внимание к ним обоим. С Шоной она была особенно дружелюбна, мягка и приветлива, чем приводила девушку в еще большее замешательство и нервозность.
Царственная мисс Берриган покровительствовала всей съемочной группе, незаметно делая из них одну большую дружную, нет, не семью, а команду ее преданных обожателей. Наблюдая все это, Кейран рвался в «нейтральные воды», туда, где ставшая излишне приватной обстановка особняка не будет давить с такой мощью.
Жизнь незаметно превращалась в некое подобие давнего сна, приснившегося ему в Столице. Неясные женские образы, ощущения, запахи — все смешалось, перемещаясь из грез и снов в реальность, цеплялось за чувства и сознание, оставляя саднящие шрамы и неисчезающие следы…
Казалось, его персональные Прошлое, Настоящее и Будущее ведут борьбу за право занять главное место в его судьбе. И это притом, что Прошлое и Настоящее уже определены, а Будущее оставалось неизвестным. Только от свободы воли зависело то, где останется сам Кейран.
Душа и сердце рвались куда-то, а сам он топтался на месте, чувствуя себя закованным в невидимые кандалы. А может Джек прав и не надо все усложнять? На съемку Кейран поехал полный решимости поговорить с Шоной и позвонить Хейз.
***
…Морин действительно буквально жила в кадре. Совершенное тело, идеальная кожа, оттененная пламенем волос. Естественная грация, полная раскрепощенность. Кейран почти не давал указаний своей модели, она все делала сама, с утонченной пластикой меняя одну безупречную позу на другую. Все те известные бренды, реклама которых присутствовала в проекте, становились лишь органичным дополнением к фото-роману. В двухсотстраничный альбом попадут лучшие снимки. Но выбрать будет непросто, ведь каждый кадр с Морин практически идеален.
Кейран с головой ушел в процесс, на время забыв о том, что не давало покоя. Изредка бросал быстрые взгляды по сторонам, выбирая точку, откуда будет сделана следующая партия снимков и легко перемещался по помещению.
И не замечал, как янтарные глаза Морин следили за ним, не оставляя без внимания ни на миг.
…В комнате полумрак. На Морин шелковое неглиже, темно-синее, как полночное небо. Затвор камеры отбивал ритм, пока женщина медленно двигалась к туалетному столику, постепенно удаляясь от зрителей. Источник приглушенного света расположен впереди и чуть сбоку и оставлял большую часть фигуры модели в тени. В отражении зеркала видны грациозные изгибы талии, бедра под тонкой тканью, и свободно опущенная белая рука, подчеркнутые чуть размытым светящимся контуром. Лица модели зрителю не видно, но каждый кадр фиксирует поворот головы. Еще немного и она посмотрит на зрителя, сверкнув в полумраке янтарем глаз…