Тайна гуннского камня

Но на этот раз приятные ожидания от встречи с другом обманули его. Когда Алтангэрэл со своим отрядом подъехал к селению, то не узнал его. Склоны гор, где паслись раньше отары овец, были пусты. Юрты казались безжизненными, и лишь из некоторых струился дым из верхних отверстий. Что произошло с многолюдным селением?

Алтангэрэл подъехал к большой юрте вождя и спешился. Из юрты вышла Дулма – жена вождя, в черном одеянии, поникшая, с печальными глазами.

– Что случилось, Дулма? – с тревогой спросил Алтангэрэл, шагнув к ней.

– Ой, беда большая пришла в наш аул, Алтангэрэл! Неделю назад нагрянули к нам военные из Бийска и, как грабители, стали забирать наш скот и лошадей. Арслан возмутился и пытался выяснить у ихнего начальника, по какому-такому праву они это делают.

«По праву советской власти», – ответил ихний начальник в кожаной куртке и ткнул Арслану в лицо бумагу. Арслан плюнул на эту бумагу. Его стали вязать, завязалась борьба, он раскидал всех этих шайтанов, а ихний начальник выстрелил в него из револьвера. Арслан мой еще был жив, когда шайтаны убрались с награбленным. Красные шайтаны угнали весь наш скот и лошадей в Бийск. Наших ребят забрали, чтобы перегоняли скот – они еще не вернулись. А Арслан потерял много крови от ран и на следующий день ушел в мир иной. Его похоронили в каменной пещере вон там, на горе, за которой садится солнце. Мир праху его.

– А куда все люди делись? – спросил потрясенный известием Алтангэрэл.

– После нашествия шайтанов все молодые верхом ушли за перевал в Монголию. И мой сын Гава тоже. Не хотел меня бросать, но я сказала ему: «Иди, пока цел, ведь ты – сын вождя». Осталось нас несколько семей, все больше старые – здесь наша земля, и мы останемся на ней до конца. А ты там, за кордоном, найди моего сына, присмотри за ним, помоги устроиться на новом месте.

– Хорошо, Дулма, сделаю все, что в моих силах. Я за каждого человека из нашего племени в ответе. И за него тоже, – кивнул он на стоявшего рядом с ним Ялата.

– А кто он, русский? – спросила Дулма, глядя с удивлением на рослого светловолосого юношу.

– Нет, он кыпчак, единственный кыпчак в моем воинстве, – ответил Алтангэрэл. – Он внук вождя Аржана, расстрелянного красными, а отца его так избили, что он не смог с нами поехать – остался с женой в кочевье.

– Оо, всевышнее небо! – всплеснула руками Дулма. – Что же они творят с нашим народом? Чего они хотят?

– Они хотят, Дулма, превратить все алтайские племена в безликое и покорное стадо. И будут насильно его гнать в светлое будущее, о котором все трубят. Но мы хотим остаться свободным народом и обретем новую родину – там, за кордоном.

– Пусть вам сопутствует удача, Алтангэрэл. Располагайтесь на ночлег, юрт на всех не хватит, но как-нибудь разместитесь – ведь вы кочевой народ. А ты, Алтангэрэл, можешь остановиться с внуком Аржана в моей юрте, как останавливался у нас в прежние времена, – сказала Дулма, вздыхая.

Стоянка в разоренном ауле Тайшант была последней на пути каравана. Утром весь растянувшейся караван, провожаемый грустным взглядом оставшихся обитателей села, тронулся в путь. Алтангэрэл торопил людей, не давал расслабиться, чтобы засветло успеть выйти к перевалу. Дорога была широкая, уплотненная щебнем скальных пород, еще не размытая осенними дождями. Небо над головой было чистым и голубым, радующим глаз и вселяющим в душу покой и надежду. Авангардный отряд Алтангэрэла оторвался от каравана и мчался навстречу синеющему вдали пограничному хребту Сайлюгем.

Ялат старался не отставать, мчался рядом с Мишигом, подставляя разгоряченное лицо свежему ветру. Ближе к вечеру они подъехали к хребту Сайлюгем и остановились в широкой межгорной долине, ведущей к перевалу Дурбэндаба. Всадники спешились, чтобы отдохнуть самим и дать отдых взмыленным коням. Алтангэрэл с Мишигом выбрали место для размещения каравана на ночлег. Бросок через перевал найманский вождь наметил на утро следующего дня.

Жизнь и необычайные приключения Алтангэрэла в Русском Алтае

Тугой свежий ветер неустанно дул на перевале. Над перевалом в небесной синеве размашисто парил орел – священная птица, почитаемая монголами. Его присутствие всегда считалось доброй приметой – значит, разгулявшийся на перевале ветер не перейдет в опасный вихрь или, еще хуже, в бурю. С перевала открывался широкий вид на землю Монголии: цветущие изумрудно-зеленые долины с голубыми окнами озер и серебристыми змейками рек. Вдали, сквозь дорожную дымку тумана, виднелись синие хребты, уходящие в такую же синеву неба. Ощущение безбрежного простора, чистоты первозданной природы, снимающей усталость путника, бодрящей его тело и душу…

На видном со всех сторон месте перевала возвышалось священное обо – груда поставленных друг на друга камней в виде пирамиды с воткнутым в нее иссохшим деревцем. На веточки его были нацеплены разноцветные лоскутки материи, оставленные путниками в дар горным духам. Ведь если не оставить на обо какого-нибудь символического приношения духам гор, то они разгневаются – напустят ураган, заставят хромать лошадь и много чего другого могут содеять. И не видать тогда путнику спокойной и счастливой дороги, а то и вообще родного дома. Традиции надо уважать как старших, ибо они еще старше самых старших.

Алтангэрэл самолично нацепил на обо несколько ярких лоскутков и бросил несколько оставшихся у него российских монет. Затем он выбрал удобное для обзора место и стал наблюдать за движением своего многочисленного каравана. Он был доволен, что самый трудный участок пути – подъем в гору – был преодолен, хотя и с большим трудом. Потребовались его личное вмешательство и неукротимая воля. Отары овец взбунтовались и не желали лезть на гору, усеянную камнями. Молодые пастухи спасовали и стали роптать: «Отары не пойдут через этот перевал – это невозможно».

– Как это невозможно?! – вскричал Алтангэрэл. – Наши предки, которые вышли из Монголии, преодолели этот перевал вместе с лошадьми и скотом. А вы что, слабее их? Найдите в стаде вожака, запустите его вперед, а за ним все остальные пойдут.

Совет вождя был исполнен: нашли стадного вожака, погнали его вперед, а за ним покорно потянулись овцы, сопровождаемые лаем собак и окриками пастухов.

Когда возникала какая-нибудь неожиданность или затор с движением, Алтангэрэл посылал для выяснения Ялата, который постоянно находился при нем. Вождю найманов пришелся по душе этот расторопный и умный парень, который понимал его с полуслова и с охотой выполнял все его поручения. Вот и сейчас, выполнив очередное поручение, Ялат поднялся к сидевшему на командном месте Алтангэрэлу и, спросив разрешения, сел рядом с вождем. Повернувшись назад, он стал глядеть прощальным взором на родные сопки Алтая, среди которых узкой лентой змеился Чуйский тракт. Ему тяжело было покидать родину, где остались его отец, мать, друзья. Алтангэрэл, глядевший радостным, увлажненным взором в монгольскую даль, обернулся к Ялату:

– Не оглядывайся назад, Ялат. Смотри лучше вперед – туда, где мы обретем свободу и родину.

– Родина – одна, уважаемый Алтангэрэл, – мягко, но убежденно возразил ему Ялат. – Для меня родина там, где я родился, вырос, учился в школе, где остались мои родители и друзья.

Черные густые брови Алтанэргэла гневно сдвинулись на переносице. Он скользнул быстрым взглядом по юноше, а затем, медленно выговаривая слова, по-русски ответил:

– Моя родина – там, где я свободен и где мой народ обретет свободу и сохранит себя как народ.

Его всегда невозмутимое и на первый взгляд бесстрастное лицо исказилось гримасой, а на скулах заиграли желваки. Некоторое время он молчал, заглушая возникшее раздражение, а затем снова посмотрел на Ялата. Белое, с легким загаром лицо юноши было еще покрыто пухом юности, но сдвинутые брови, упрямый подбородок и гордый взгляд ясных глаз говорили о том, что духом он уже настоящий мужчина.

– Ты еще молод и неопытен, Ялат, – сказал Алтангэрэл. – Послушай меня, прожившего большую и нелегкую жизнь. Главное для кочевника – свобода, а она теперь там – на родине предков в Монголии. Этот путь мне указал еще наш незабвенный шаман Чауна. Он и тебе, Ялат, предсказал счастливое будущее на земле монголов. А Чауна – великий предсказатель! Я ему многим обязан!