Страница 26 из 50
В тусклом свете уличных фонарей лицо Дитера казалось мертвенно-бледным. Он вскинул вверх руки и в ужасе отшатнулся от Гиллеля:
— Вы сумасшедший. Уйдите, уйдите от меня!
— Дитер, — сказал Гиллель. — Что мешает нам понять друг друга?
Внезапно Дитер отвернулся от Гиллеля и устремился в сторону театра.
— Эва! — крикнул он в темноту, как будто девушка могла услышать его. — Эва!
— Дитер! — Гиллель хотел догнать сына Хаузера, но Кренски схватил Гиллеля за руку и резко повернул его к себе лицом.
Кори бросил взгляд в сторону двоих полицейских, бегущих к нему, и нанес Кренски короткий удар ребром ладони по шее. Кренски упал и растянулся во весь рост, а Кори бросился бежать, боясь, что Кренски очухается и станет преследовать его. Впереди виднелся зияющий непроглядной чернотой пролом в какой-то покосившейся стене, подпертой деревянными балками. Кори нырнул в этот пролом и погрузился в полную темноту. Теперь он наощупь пробирался через обломки снесенного здания. Послышался голос Кренски. Стеречь Гиллеля — таков был приказ, который отдал Кренски полицейским.
Кори удалось отыскать выход из обломков, и он оказался на ровном месте. Эго было что-то вроде площадки, засыпанной гравием. На небольшом отдалении впереди Кори видел высокий жилой дом с освещенными окнами. Вокруг то там, то тут громоздились кучи битого кирпича, мешки с известью, угадывались какие-то устройства, бетономешалки, бульдозеры. Кори взобрался на груду щебня и оглянулся. Он хотел отвлечь внимание Кренски от Гиллеля. В темноте Кори различил чей-то приближающийся к нему черный силуэт.
— Не делайте глупостей, Кори, вернитесь! — сказал Кренски.
Все происходящее казалось Кори нереальным — и это темное небо с плывущей в нем тусклой луной, и засыпанная гравием площадка на месте прежних садов, и тишина ночи, и крадущийся к нему с оружием в руках Кренски. Возле Кренски возник вдруг один из полицейских:
— Дайте я возьму его!
Кренски обернулся на этот голос, и тут же послышался приглушенный возглас, и силуэт Кренски исчез.
Кори быстро сбежал с груды щебня и поспешил туда, где виднелся полицейский, который опустился на колени над скрюченным телом Кренски, лежащим поперек мешка с известью.
— Славная работенка, — сказал полицейский. — Теперь бегите и скорее садитесь в «вольво» с датским номером. Машина стоит напротив пивнушки. И не теряйте времени, у нас его в обрез.
Полицейский поднялся с колен и потащил по гравию обмякшее тело Кренски. Голова трупа глухо стукалась о битый кирпич.
— Вы убили его! — сказал пораженный Кори.
— Пришлось, — тяжело дыша, ответил полицейский. — Надо, чтобы в ближайшие три часа его не нашли.
Глава 19
Когда Кори садился в «вольво», второй полицейский уже находился за рулем. Форменную фуражку на голове этого полицейского сменила мятая шляпа. Полицейский быстро стащил с себя униформу, под которой оказалась грубая полосатая рубашка, похожая на те, что носят лесники. Гиллель, спокойно сидевший на заднем сиденьи, с интересом присматривался к этому человеку.
— Они не полицейские, — сказал он Кори, севшему рядом с ним.
— Это я понял еще в кафе, — сказал Кори.
Наверное, это были люди Слотера. Ощущение нереальности происходящего стало еще сильней.
Прибежал второй полицейский и быстро занял место рядом с водителем, который тут же завел машину и тронулся с места.
— Надо было спрятать куда-нибудь машину покойника, — снимая свою зеленую шинель и швырнув на пол фуражку, сказал второй полицейский, на котором тоже оказалась полосатая грубая рубашка.
— Некогда, — ответил первый. — Нам надо еще избавиться от формы. Они будут искать машину на границе.
Второй «полицейский» с деланной улыбкой обернулся к Кори.
Кори отметил про себя, что этому человеку за сорок и он отличается крепким сложением.
— Через двадцать минут мы будем в Западном Берлине, — произнес полицейский.
— У каждого пограничника есть наши фотографии, — сказал ему Кори. — Мы не сумеем пересечь границу.
«Вольво» свернул в темную боковую улицу и остановился.
— Вы уверены в этом? — спросит тот, что сидел за рулем.
— Так сказал мне Кренски. Возможно, он пытался запугать нас.
— В таком случае риск был бы слишком велик, — сказал тот, что убил Кренски.
Водитель вновь тронулся с места и повернул обратно на главную улицу.
— По крайней мере у нас есть еще несколько часов, прежде чем они забьют тревогу, — сказал он. — Мы можем выехать на автостраду и через полтора часа быть в Цинвальде.
— В Цинвальде? — удивился Кори.
— Да, мы въедем в Чехословакию. Это лучший способ выбраться отсюда. Иным путем мы не попадем в Западную Германию. Они наверняка задержат нас. В Чехословакии много туристов, у нас есть шанс затеряться среди них. Восточные немцы не рассчитывают, что мы из одной коммунистической страны махнем в другую коммунистическую страну. Для них это абсурд. Уж очень они логичные люди, эти немцы. Отсюда и большинство их неудач. Неожиданные ходы сбивают их с толку. На этом и можно их переиграть.
— И что потом? — спросил Кори.
— У нас не будет проблем въехать в Чехословакию с датским номером. Чехи охотно принимают туристов. Там, в Праге, есть Американское посольство, где вы будете в безопасности. А в Восточной зоне Германии американского представительства нет. На автостраду мы собираемся выехать в Кенигсвустерхаузене.
— Это Котбуссер Дамм, — показал второй полицейский рукой на дорогу, по которой они ехали. — Вот проедем Карл-Маркс-штрассе и тогда рванем — только держись.
— Я так ничего и не сумел, — сказал вдруг Гиллель, и по лицу его потекли слезы. — Ни в чем не убедил жену Хаузера. Его сын отвернулся от меня. Много лет Хаузер мечтал воссоединиться с ними. Он не ожидал, что они отвергнут его.
— Но это жизнь Хаузера, а не ваша, — возразил Кори. — Вы не Хаузер.
— Но я пытался сделать то, о чем он мечтал.
— Вот и хорошо, — сказал Кори. — Вы сделали эту попытку, а теперь заставьте себя забыть о Хаузере. Вы Гиллель Мондоро, а не Карл Хаузер. Эксперимент закончился, Хаузера больше нет на свете, и вы должны вернуться к прежней жизни.
Гиллель отвел глаза и зажмурился, как будто его слепил яркий свет.
— Все во мне перепуталось. Как мне избавиться от этого?
— Достаточно перестать беспокоиться об этом и предоставить решение мне. Я не подвержен влиянию ничьих мыслей, кроме своих собственных. Проблема, которую мы должны решить, — это как избавиться от влияния чуждых РНК и сделать ваше сознание снова присущим только и исключительно Гиллелю Мондоро, а память Хаузера держать между тем под контролем. Уверен, что постепенно ее влияние ослабеет, но существуют также препараты, разрушающие РНК. Вы знаете, какие.
Эти слова, кажется, успокоили Гиллеля. Он кивнул:
— Я знаю, мы справимся с этим. А когда все уже будет позади, у нас найдется, о чем написать, — сказал он и вдруг улыбнулся.
— До Дрездена сто двадцать миль, — сказал водитель, — и еще сорок — до границы. Кстати, меня зовут Сорсен, а моего приятеля — Бэк. Только что придумал эти имена, — он засмеялся, но как-то невесело.
— Ограничения скорости здесь нет, — сказал Бэк, — а тачка у нас вполне приличная.
— Вы от Слотера? — спросил Кори.
— Нам все равно, от кого мы. Я не знаю ничьих имен и никаких фамилий, — сказал Сорсен. — Знаю только, что мы должны были преследовать такси, идущее с Запада. Нам назвали номер машины, и мы без труда нашли ее. Шофер в конце концов согласился сообщить нам, где вас искать. Пришлось, правда, немного убедить его, чтобы он стал сговорчивее. А этот пансион на Фридрихсхайн мы уже и раньше знали. Его иногда используют, чтобы держать там людей, которых они хотят перетащить на свою сторону. Восточная Германия — колония России. Что там, что здесь — одни порядки. В Чехословакии то же самое, и в Польше, Венгрии… Ну, а когда мы узнали, где вы, все остальное было, как говорится, делом техники.